– Так ведь обидно, Алексей Алексеевич…

– И мне обидно! Но если бы я за каждый неполученный мною крест… – Брусилов махнул рукой и резко сбавил тон. – Мне что, прикажете жалобу писать на генерала Рузского? А солдатам объяснить, что это они взяли Львов? Они это сами знают. И воевать будут. И с крестами, и без. Так что давайте продолжим.

И вновь уткнулся в карту.

Юго-Западный фронт, протянувшийся на 500 километров от Вислы до Днестра, продолжал наступление, и вскоре его части подошли к стенам Перемышля. После бельгийского Антверпена и французского Вердена это была третья по мощи крепость в Европе. Ее гарнизон равнялся населению целого города и составлял 100 тысяч человек.

Русские уже приближались к Карпатам. Оставалось совсем немного до венгерской границы, а там рукой подать и до столицы Австро-Венгрии. В Вене назревала паника, и австрийцам пришлось срочно просить помощи у Германии.

У немцев в боях против русского Северо-Западного фронта хватало и своих проблем. Весь сентябрь Гинденбург безуспешно пытался окружить и разгромить русские войска. Теперь ему пришлось идти на выручку Австро-Венгрии.

Немцы перебросили часть своих сил южнее, намереваясь атаковать русские войска у Варшавы. Австрийцы должны были штурмовать крепость Ивангород.

За четыре дня до немецкого наступления русские войска заняли оборону вдоль реки Висла. Осада с Перемышля была снята. Венские газеты радовались этому событию так, словно была одержана грандиозная победа. Крепость даже посетил наследник австрийского престола принц Карл (именно он занял место Франца Фердинанда, убитого в Сараево). Но эти торжества длились недолго.

8 сентября 1914 года немцы и австрийцы пошли в наступление. Германские части уже находились у Варшавы, и казалось, что она вот-вот перейдет в их руки, когда в бой вступили сибирские стрелки. Прибыв на фронт, они прямо из вагонов бросились в штыковую атаку и остановили врага.

В это время под Ивангородом русские, отбив атаки австрийцев, перешли в наступление, угрожая окружением всех немецких войск под Варшавой. Гинденбург дал приказ прекратить сражение и отступать.

За месяц боев немцы и австрийцы потеряли 150 тысяч человек убитыми и ранеными. Русские – 15 тысяч убитыми, 50 тысяч получили ранения.

Русские части вновь вернулись к Перемышлю, и крепость снова оказалась в осаде. Сражения продолжались еще более месяца.

Сентябрь 1914 года. Литва

Ранним утром, еще затемно, Елисаветградский полк готовился к переправе через Неман. Солдаты грузились на плоты, и каждый, перед тем как отплыть, размашисто осенял себя крестным знамением и негромко говорил:

– Господи, помилуй!

Глядя на старших, перекрестился и Родион Малиновский. Ему было очень страшно. Все уже знали, что форсировать Неман придется, по всей видимости, под огнем неприятеля. Но, пока не рассвело, может быть, не заметят? Господи, спаси и помилуй!

Плот с пулеметчиками двинулся по реке, солдаты торопливо гребли саперными лопатками. Вот уже близко берег…

Рядом с ухом что-то противно свистнуло, и тут же по воде градом зацвиркали пули. Унтер-офицер заорал:

– Жми!

Плот почти вылетел на берег. Солдаты подхватили пулемет, Родион – коробки с патронами. Заняли позицию на берегу. Впереди уже шел бой, трещали выстрелы. Эхом долетели крики «Ура-а-а!».

Унтер прислушался:

– Наши в атаку пошли… Давайте, ребятки, вперед!

Перебежали, заняли новую позицию. Только установили пулемет, Родион поднес коробку с патронами.

– Молодец, Родька! – похвалил унтер. И тут же скомандовал остальным: – Зря патроны не расходовать, открывать огонь только по моему приказанию!

Рядом с Малиновским как будто с неба свалился мальчишка в шинели и с винтовкой, по виду – ровесник. Перезаряжая винтовку, толкнул Родиона в бок.

– Подвинься ты, корова. Разлегся…

– Сам ты корова! – возмутился Родион. – Здесь пулемет, не видишь? Вали давай отсюда!

Наглый сосед не успел ничего ответить – унтер-офицер громко скомандовал:

– Огонь!

Сухо затрещал пулемет. По щитку то и дело щелкали пули. Родион пригнул голову.

Откуда-то слева донеслась команда для пехоты:

– В атаку!

Мальчишка, лежавший рядом, подскочил, выставил перед собой винтовку и побежал вперед, туда, где под низкими облаками метались крики, грохот разрывов и свист пуль.

Пулемет строчил. Малиновский, ничего не соображая, автоматически подавал ленты. Бой казался бесконечным. И вдруг пулемет замолчал. Впереди, нарастая волной, разрасталось многоголосое «Ура-а-а!»

Унтер-офицер поднял голову над щитком, вгляделся куда-то вдаль и встал во весь рост. Широко перекрестившись, с чувством сказал:

– Слава тебе, Господи! Погнали немца.

Пулеметчики, собрав имущество, шли к ближнему лесу. Оттуда появилась небольшая колонна пленных. Они понуро брели, опустив головы.

Пулеметная команда остановилась, со жгучим любопытством рассматривая немцев. Кто-то удовлетворенно сказал:

– Отвоевался, герма́н…

В конвое шел с винтовкой наперевес знакомый мальчишка. Завидев Родиона, он остановился и жестом бывалого солдата забросил винтовку за плечо.

– Здорово! Тебя, что ли, Родькой зовут?

– Ну…

– А меня Петькой, – он протянул руку, – будем знакомы.

Они пожали друг другу руки. Петька вдруг замялся.

– Ты, говорят, умеешь это, как его… А хочешь колбасы? – он вытянул из-за обшлага шинели полкольца колбасы и протянул Родиону. – Вот, у этих нашли, у германцев. Бери, вкусная!

Родион, смущаясь, взял колбасу.

– Спасибо…

Петька приободрился.

– Слушай, а ты меня это, ну, научишь читать? Я сам из деревни. А тут это… А за корову прости, что ли. Само выскочило.

Малиновский с облегчением хмыкнул, хлопнул Петьку по плечу:

– Ладно. Сам ты корова!

Петька заливисто засмеялся. Оглянулся на проходящую колонну и бросился догонять. Уже на бегу крикнул:

– Ну, так я в роту забегу к вам, что ли…

Октябрь 1914 года. Бавария

2-й Баварский пехотный полк направлялся на позиции на Западный фронт. Солдаты в новеньком обмундировании пребывали в прекрасном настроении, ведь они ехали воевать и побеждать. Один из солдат отличался от других: он был хмурым и неразговорчивым, на вопросы отвечал односложно и с заметным австрийским акцентом.

– Kommst du aus Österreich?^[1] – спросил его сосед.

– Ja^[2], – ответил хмурый солдат.

– Warum gehst du mit den Bayern und nicht mit deinen Österreichern?^[3]

Австриец отчеканил:

– Ich will nicht mit Juden und Tschechen zusammen dienen!^[4]

Солдат напротив поинтересовался:

– Haben Sie in Österreich viele Juden?^[5]– Ja! – ответил австриец с отвращением. – Und noch mehr slawische Schweine – alle Tschechen und ihre russischen Freunde!^[6]

Повисла пауза. Наконец один из солдат нашелся:

– Nichts, wir werden den Franzosen die Schnauze einfüllen und dann die Russischen übernehmen^[7].

Эшелон прибыл к месту назначения. Солдаты быстро и организованно выгружались и строились в шеренгу на перроне.

Подошел офицер.

– Angetreten! Achtung!^[8]

Солдаты вытянулись в струнку.

Офицер пошел вдоль шеренги, коротко бросая каждому:

– Name?^[9]– Otto Schulz!^[10]

– Name?^[11]– Martin Fohl!^[12]

В конце шеренги стоял хмурый австриец.

– Und deine Name?^[13]– Adolf Hitler!^[14]

Так прибыл на Западный фронт будущий фюрер и канцлер Третьего Рейха.

В это время здесь сложилась странная ситуация, которую историки впоследствии назовут «бег к морю». Пытаясь обойти и окружить друг друга, воюющие армии все больше смещались к северу, пока не уперлись в берег Северного моря.

Результатом этого «бега к морю» стало позиционная война. 700 километров фронта от Северного моря до границы Швейцарии превратились в густые ряды колючей проволоки и бесконечные траншеи, в которых солдаты прятались от артиллерийского и пулеметного огня и мокли под дождем, страдая от тифа и дизентерии. Прорвать оборону атаками пехоты было совершенно невозможно ни той, ни другой стороне: атакующих просто сметало огнем артиллерии и пулеметов.

Французы перебрасывали сюда новые полки из африканских и азиатских колоний. Вслед за англичанами воевать отправились канадцы, австралийцы и новозеландцы. Здесь были шотландцы и ирландцы, марокканцы и сенегальцы, арабы и вьетнамцы. И всей этой разноязыкой массе предстояло месить грязь в окопах, ходить в бессмысленные атаки против немецких пушек и пулеметов и отбивать столь же бессмысленные атаки врага.

Война уже выкатилась за пределы Европы. Неожиданно войну Германии объявила Япония. Чтобы порадовать население, японская пропаганда шла на поистине головокружительное вранье. Плакаты сообщали, что армия Японии громит немцев в Сибири и уже освобождены Владивосток и Благовещенск… В реальности Япония всего лишь начала осаду Циндао – немецкой военно-морской базы в Китае.

В театры военных действий превращались Балтийское, Северное, Средиземное моря и Атлантический океан, где на моряков наводило ужас еще одно новое оружие – подводные лодки. Лучший в мире английский флот оказался бессилен перед немецкими субмаринами, которые беспрепятственно уничтожали крупные британские корабли.

Недолго оставались мирными и воды Черного моря. В столице Османской империи Стамбуле уже работала миссия немецких военных советников, которая готовила турецкую армию к нападению на Россию. В Черное море вошли германские крейсеры «Гебен» и «Бреслау». И хотя над ними были подняты турецкие флаги, все офицеры и матросы на кораблях были немцами.

В конце октября 1914 года турецкие корабли скрытно подошли к Одессе, Севастополю, Феодосии и Новороссийску. По мирным городам ударили орудия.

Россия немедленно объявила войну Османской империи, и в ноябре русские войска на Кавказе перешли турецкую границу. Открылся третий фронт – Кавказский.

Ноябрь 1914 года. Белоруссия

Командир 3-го эскадрона лейб-гвардии Конного полка, ротмистр Петр Врангель, уже больше месяца вместе со своим эскадроном находился в резерве. Сидеть в маленьком городке, когда где-то идут жестокие бои, для него было мучительно. Но – приказ есть приказ. И он, сжав зубы, бесконечно обстругивал цветные карандаши, добиваясь безукоризненной остроты грифеля, – это немного успокаивало. Но раздражал рапорт одного из подчиненных, лежащий на столе. В дверь постучали, и явился автор рапорта – юный корнет. Щелкнул каблуками:

– Корнет Белосельский-Белозерский по вашему приказанию…

– Что это? – Врангель повернул к нему бумагу. – Объяснитесь!

Корнет, сделав полшага вперед, заглянул в документ и снова встал по стойке «смирно»:

– Мой рапорт! Я ходатайствую о переводе на Кавказский фронт. Мне надоело сидеть в резерве, и я хотел бы…

Врангель перебил его, вкрадчиво поинтересовавшись:

– …получить Георгия? А если и на Кавказе прикажут оставаться в резерве, вы что же, на флот попроситесь?

– Никак нет! Я хочу воевать, и поэтому…

– И поэтому вы хотите быть там, где хочется вам, а не там, где в вас нужда, – язвительно закончил Врангель.