Но, кажется, последняя попытка увенчалась успехом. Мисс Грейсон заполучила завидного холостяка мистера Сноу, а заодно связалась с монстром. Что ж, логика этой девушки никогда не была мне понятна.

Я стараюсь сохранять самообладание, но тело отказывается слушать мои приказы.

Сначала я чувствую болезненные уколы в груди. А затем дрожь, которая усиливается с каждым его приближением.

– Ты дрожишь, Катя, – яростно шепчет на ухо мама. Ее русский действует на меня удушающе. – Соберись, все на тебя смотрят.

Нет, это неправда. Все смотрят на него, а я просто стою рядом.

– Добрый вечер, мистер Сноу.

Я предпочитаю смотреть на Флоренс Грейсон, сжимая бокал с такой силой, что тот в любую секунду может лопнуть. Ее голубые глаза направлены лишь на одного человека. На Кастила.

Пауза.

Слишком мучительная.

Остается лишь мое неровное дыхание и тяжелый запах мускуса, оседающий на моих легких ядовитой пылью.

– Миссис Рид, – его голос звучит спокойно и непоколебимо, когда он наконец-то ей отвечает.

А затем мне протягивают руку.

– Мисс Рид.

– Мистер Сноу, – хриплю я.

Больше всего на свете я не желаю дотрагиваться до этого человека. Но я делаю это. Спокойно протягиваю руку, оставаясь невозмутимой. Мой взгляд упирается в дорогие часы. Когда наши пальцы соприкасаются, по моему телу пробегает странная пьянящая слабость. Наверное, электрический разряд.

Я приказываю себе не смотреть в его глаза. В конце концов, Кастилу никогда не нравился мой прямой взгляд. И, пожалуй, именно сегодня я предпочитаю не идти наперекор.

Место, где он дотронулся до меня, покалывает и жжет. Мама сыпет поздравлениями в связи с выпуском его нового приложения, уже взорвавшего всю сеть. Слыша неприкрытую лесть в ее мягком голосе, мне хочется избавиться от выпитого на обед латте. Дыхание выбивается из моих легких, а тело замирает.

Нет.

Пожалуйста, только не сейчас…

Последний приступ панической атаки произошел три года назад – тогда я застряла в лифте университета и на несколько часов осталась в запертом помещении. Столько часов терапии, столько пройденного мной материала… и ничто из этого не уберегло меня от резко накатывающей тревоги.

Я не могу дышать.

Господи, я не могу дышать.

– Кэтти, – тихо говорит сестра, хватая меня за локоть. – Ты…

– Я скоро вернусь, – мой голос так тих, что я не уверена, услышала ли Мэри хоть что-нибудь.

Сунув ей в руку бокал и наплевав на все договоренности, я делаю то, что умею лучше всего.

Я убегаю.

Все, что мне нужно сделать, – это найти безопасное уединенное место и прореветься как следует. Хорошо, что никто из персонала не останавливает меня, пока я несусь через весь отель.

Концентрация, Кэт.

У тебя паническая атака. Прими ее.

Слезы катятся по моим щекам от того, насколько мне страшно. Я ее принимаю, черт возьми, но почему мне так страшно?

Я в безопасности, здесь куча людей и камеры.

Не срабатывает.

Черт, ну почему здесь нет ни одного темного коридора?

«Давай, Кэт, – умоляю я себя. – Концентрация. Что ты видишь?»

Красный ковер, бежевые стены с лепниной… светильники на антикварных столиках, которые, наверное, стоят целое состояние.

Не срабатывает.

«Что ты слышишь?»

Только свое громко стучащее сердце где-то в горле, бешено бурлящую по венам кровь и звон в ушах.

Не срабатывает.

Кислорода становится все меньше. В какой-то момент мне кажется, что я просто задохнусь, но перед глазами возникает маленькая дверь, на которой выведено «Только для персонала». Кусая губы до крови, я молюсь, чтобы она была открыта, иначе я свернусь клубком прямо на ковре и буду выть от страха, пока меня не найдет кто-нибудь из гостей. Мои снимки попадут в прессу, я наврежу маме и клинике…

Кэт, черт побери!

Когда я нажимаю на ручку, волосы на моем теле встают дыбом. Однако прежде чем я успеваю обернуться и осмотреть источник беспокойства, меня неожиданно толкают в небольшую кладовку.

Щелчок закрываемой двери раздается оглушающим эхом, в то время как в животе все сворачивается.

Я пячусь назад, видя перед собой внушительную фигуру моего кошмара, и сношу по пути несколько коробок.

Сначала мне кажется, что это все игры моего болезненного сознания, но передо мной действительно стоит он.

Кастил Сноу.

Человек, которого я ненавижу больше всего на свете.

Любые попытки контролировать свое дыхание заканчиваются эпическим провалом. На шее будто затягивается веревка: удушающая, темная, опасная… как мужчина, который находится напротив.

Кас всегда двигался быстро. И бесшумно. Поэтому я даже не замечаю, как молниеносно он подбирается ко мне.

Его рука крепко хватает мое горло, прижимая к стене с силой, которая делает меня неподвижной.

Не настолько крепко, чтобы задушить. Но достаточно, чтобы мне перестало хватать воздуха.

Я вцепляюсь в его руку, пытаясь сорвать ее с себя. Огромная ошибка…

Длинные холодные пальцы сжимаются сильнее, пока боль не пронзает меня. Темные глаза не упускают ни единой эмоции, проскользнувшей на моем лице. Его взгляд пустой, словно взгляд убийцы, безжизненный. Я так часто видела этот взгляд в кошмарах, что сейчас мне не верится, что я вижу его наяву.

Мне до безумия хочется спрятаться. Но, как и во снах, я не могу этого сделать. Он всегда настигает меня. Да и как можно спрятаться от таких глаз?

Они препарируют. Они убивают.

Я встречаю пустые глаза Кастила своим решительным взглядом.

Этот мужчина больше не властен надо мной. Я не дам ему наслаждаться моей паникой. Изо всех сил пытаясь успокоить нервы и мысли, я ловлю остатки воздуха и разглядываю темную радужку глаз напротив. Левый глаз слегка светлее, чем правый, и я знаю, что на солнце он отдает в темно-зеленый. Или в моменты, когда Кастил…

Черт.

Нет, нет, нет… Пожалуйста, нет!

Находясь под прицелом темных глаз, тело предает меня.

Паническая атака ушла, словно ее и не было. Я прикрываю глаза, чувствуя накатывающее на меня возбуждение. И в этот момент рука Сноу спокойно отпускает мое горло.

– Скажи мне, – его учтивый британский акцент заполняет всю комнату. – Что ты забыла в Англии?

Холодные пальцы проводят по моей нежной коже шеи, которую Кастил сжимал всего мгновение назад, и я сдерживаю дрожь, прежде чем она успевает слететь с моих губ.

Подняв на мужчину свой взгляд, я едва не давлюсь воздухом от его близкого присутствия. Его сумасшедший запах проникает в каждую клеточку моего тела, и я повторяю себе, как мантру: монстр тоже может быть привлекательным, но не позволяй ему уничтожить тебя.

– Я задал вопрос, Катерина, – его пальцы спускаются ниже, проводят по линии ключиц, заставляя меня задрожать всем телом.

«Пошел ты», – говорю я мысленно и просто продолжаю смотреть. Я прекрасно понимаю, чего он хочет добиться. Что он хочет услышать.

И я больше никогда в жизни не буду потакать желаниям Кастила Сноу. Никогда.

Я вскидываю подбородок выше, призывая себя к спокойствию. Впервые с тех пор, как я увидела Кастила, в его глазах появляется что-то наподобие интереса.

Нет, это не интерес.

Скорее садизм.

– Если будешь продолжать на меня так смотреть, я, в конце концов, тебя трахну. Или ты этого и добиваешься, котенок?

Больной ублюдок.

Я продолжаю терпеливо ждать, когда его порывы угаснут. Такие, как он, любят сопротивление. Слезы, мольбы, крики… особенно крики.

– Ну же, Кэт, – его губы наклоняются к моему уху. – Ты будешь отвечать мне? Или мне пойти и поиграться с твоей сестрой?

Моя температура поднимается до чистой ярости.

Как он смеет… Да как он смеет даже думать об этом?

Я глубоко вздыхаю и толкаю его в грудь, прожигая взглядом насквозь. Но легче было бы сдвинуть грузовик, чем этого мужчину.

– Ей семнадцать, ты больной… ах!

Меня неожиданно хватают за ягодицы, поднимают и придавливают к стене так, что я ощущаю чужую эрекцию. Я машинально хватаю его за плечи и до боли прикусываю губу, когда чувствую нестерпимый жар внизу живота.

– Когда тебе было семнадцать, меня это не остановило. Думаешь, остановит сейчас?

Мне требуется все, чтобы оставаться собранной, несмотря на пульсацию, усиливающуюся от его легких толчков.

– Отпусти меня! Какой же ты…

– Ублюдок? – на его губах расцветает жестокая усмешка. – Ну же, скажи это. Ты же знаешь, как я обожаю тебя наказывать. Ты скучала по мне, Кэт?

Его прикосновения дикие, почти карающие, напрочь сбивают мое дыхание.

– Нет, – шепчу я, сдаваясь и закрывая глаза.

Лишь бы не видеть темноты напротив.

– Нет? – его дыхание щекочет мою шею. Но Кастил не целует. Лишь царапает жесткой щетиной по коже. – Неужели?

Меня отпускают вниз, не заботясь о том, что я могу упасть. Из-за каблуков левая нога подворачивается, но Кастил ловит меня и вновь прижимает к стене, сцепляя мои запястья над головой.

Невзирая на сопротивление, его пальцы скользят по ткани чулок, задерживаются на голой коже бедра, вырывая из меня судорожный вдох, а затем оттягивают в сторону нижнее белье и проводят по моей киске.

– Я так не думаю, – буднично говорит он, поднимая руку на свет и рассматривая скопившуюся на пальцах влагу.

Я дергаюсь, желая провалиться сквозь землю, но хватка Кастила слишком сильна, чтобы я могла сделать хоть что-нибудь. Прежде чем я начинаю осознавать, что только что произошло, Кастил берет пальцы в свой рот и облизывает.

Те пальцы, которые несколько секунд были во мне.

Черт возьми!

– До сих пор мое любимое блюдо, – его низкий хриплый голос убивает последние остатки моего самообладания.

О нет… Я не могу возбуждаться от него.

Не после того, что он со мной сделал.

– Отпусти меня, – молю я.

И Кастил делает это.

Он меня отпускает.

Как отпустил семь лет назад. Уничтожил и выбросил.

– Ты придешь ко мне, Кэт, – бездушно произносит он, прежде чем уйти. – Ты сломаешься. И я буду с нетерпением ждать твоего разрушения.

Оставшись в кладовке Ритца одна, я медленно сползаю вниз и прячу лицо в ладони, чувствуя, как дрожь пронзает все мое тело.

Я ненавижу его.

Как же я его ненавижу…

Примечание:

Аддикция (англ. addiction – зависимость, пагубная привычка, привыкание) – ощущаемая человеком навязчивая потребность в определенной деятельности.

Глава 5
Триггер

«…I’m your biggest fan,

Я твой самый большой поклонник,

I’ll follow you until you love me,

Я буду ходить за тобой по пятам, пока ты меня не полюбишь.

Papa-paparazzi»

Lady Gaga – Paparazzi

Кингстон, Шотландия.

Призрак.

Семь лет назад.

В субботу после общего собрания, на котором директор школы поздравлял нас с успешным началом осеннего семестра, мы с Элеонор отправляемся в комнату Эммы. Мы познакомились именно в общежитии. Всего корпусов девять, и мы направляемся в самый дальний из них. Увы, в Кингстоне действовало нерушимое правило: каждый год ученики должны переезжать в новую комнату. Таким образом студенты знакомятся друг с другом и развивают свой языковой и культурный кругозор.

И если раньше я делила пространство с Элеонор, то сейчас мне повезло жить одной. Хотя за текущую неделю я то и дело намеревалась полить отсутствующие растения, скучая по нашим с Эль вечерним разговорам.

– Ну и неделя, – стонет Эль, падая на кровать Эммы. – У меня голова пухнет от латыни. И почему, спрашивается, мы обязаны учить ее, если она нигде не используется?