– Я пересекался с ними и результатами их работы во время войны. Его величество всегда любил прибегать к их услугам без необходимости, вместо того чтобы положиться на свою армию.

Реймонд на мгновение притормозил и обернулся на Квентина, покачав головой:

– Не ожидал услышать такое от тебя, Квентин. Но разговор не об этом. – Он вновь перевел взгляд на принца. – Орден обычно работает на корону. Судя по всему, они уже выбрали сторону.

– Но чью? Неужели Вернон, или Эсмеральда, или матушка? – Регин смотрел на первого министра широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Я не знаю, ваше высочество. Но вам очень повезло, что в кабинете с вами оказался Седрик. Он лучший из лучших.

– Я слышал, что он достиг четвертого круга… – пробормотал Регин, бессмысленно глядя перед собой.

– Об этом пусть лучше он сам вам расскажет. А сейчас давайте обсудим наше предложение.

– Предложение? – Регин все еще не проявлял особого интереса к окружающему миру.

– Как вы, уверен, уже и сами видите, наши опасения не беспочвенны. Кто-то из ваших родственников готов идти до конца.

– И что же вы предлагаете? – Регин посмотрел на фон Моргенштерна пустыми глазами. Сейчас принц был не более чем ребенком, который надеялся, что взрослый скажет ему, как поступить.

– Вы должны вступить в игру, ваше высочество. От этого зависит ваша жизнь и судьба Баригора.

– И он согласился? – Седрик выглядел искренне удивленным.

Некромант полулежал на кровати в своих покоях. Он выглядел уже куда свежее, почти так же, как и всегда, и только темные круги под глазами напоминали о произошедшем.

За окном уже давно стемнело, и небольшая спальня, которую почти целиком занимала кровать с балдахином, освещалась несколькими подсвечниками. Окно было открыто, мягкий ветер колыхал легкую полупрозрачную занавеску и приносил в комнату звуки весенней ночи. В кустах за окном заливался соловей. Где-то то и дело лаяли собаки или ржали лошади. Вдалеке переговаривались друг с другом слуги.

Реймонд и Квентин тоже были здесь. Вернувшись с прогулки с Регином, они убедились, что его охраняют доверенные люди, и пришли навестить своего друга в его покоях. Реймонд, сидящий, закинув ногу на ногу, в стоящем в углу кресле, только что закончил пересказывать некроманту содержание их разговора с принцем.

– А что ему оставалось? – Квентин нервно мерил комнату шагами.

– Удивительно, что мальчишка не решил, что это мы организовали покушение, чтобы убедить в своей правоте. Я бы так и решил. Уж больно удачно все обернулось. – Седрик с подозрением посмотрел на Реймонда.

– Поверь мне, Седрик, я не имею к этому никакого отношения. И ты, Квентин, тоже поверь. – Первый министр задержал взгляд по очереди на каждом из собеседников. – Я бы никогда не подверг его высочество опасности. Никто не мог предположить, что ты сможешь сделать то, что сделал, Седрик. Это настоящее чудо.

– Не чудо, а мастерство, – усмехнулся некромант.

– А что касается Регина, он еще молод и наивен и поэтому не склонен видеть во всем следы заговора, как мы с тобой.

– В его положении наивность – непозволительная роскошь. – Квентин нахмурился.

– Именно поэтому наша с вами задача, господа, – видеть во всем заговор вместо него. – Реймонд улыбнулся, но на его лице не было ни тени былого озорства.

Баригор, Лориц, 16 мая 3607 года

– Квен, проснись!

Герцог фон Аурверн с трудом разлепил глаза. Седрик, одетый лишь в спешно накинутый поверх ночной рубашки сюртук, склонился над ним и тряс его за плечо.

Комнату заливал холодный сероватый свет предрассветного утра.

– В чем дело? – Так грубо разбуженный, Квентин инстинктивно напрягся. Выражение лица и тон некроманта не оставляли сомнений в серьезности ситуации.

– Король умер.

– ЧТО?! – Квентин вскочил в кровати, едва не врезавшись лбом в Седрика.

– Я почувствовал его смерть минут десять назад.

Его прервал удар в колокол. А затем еще один. И еще. Низкий тяжелый бой разносился по всему дворцу, отражаясь от стен, пробуждая спящих жителей и гостей траурной вестью. Король Фридрих Паулиц воссоединился с Алором.

Баригор, Брасс, летняя резиденция герцога фон Аурверна, 28 июля 3588 года

Квентин проснулся еще затемно. Радостное возбуждение не давало ему спать, звало действовать. Ему хотелось выбежать на балкон детской и кричать, кричать, кричать от восторга. Ведь сегодня ему наконец позволили принимать гостей вместе с родителями! Отец и мать осознали, что он уже взрослый. Ведь ему уже девять!

Не дожидаясь, пока проснется няня, Квентин оделся и начал уборку в комнате, которая сводилась к расставлению всех многочисленных игрушек и моделей в «правильном» порядке – чтобы лучшие сразу было видно. Сегодня в его комнате вполне мог оказаться гость, сын близкого друга его отца, Седрик! Квентин с нетерпением ждал встречи с этим мальчиком. Ведь Седрик не еще один избалованный дворянский сын, а самый настоящий некромант. Отец любил рассказывать Квентину о некромантах, об их удивительных подвигах и потрясающих способностях. О том, как Авараам Ардейн однажды спас столицу от вражеской армии, подняв павших на поле боя солдат, чтобы те даже после смерти смогли послужить своей стране. Или о том, как Гровин Парантон, когда ему было всего двенадцать лет, защитил своего короля от наемных убийц (Квентин втайне мечтал сделать что-то такое же, но никому не рассказывал, чтобы его не подняли на смех). И многое, многое другое. И теперь Квентину наконец представилась возможность встретиться с настоящими некромантами лично. Более того, среди них был его ровесник! Ну, почти. Седрику было тринадцать, и отец рассказал Квентину, что тот уже показывает невероятные таланты в овладении своим искусством.

Пытаясь достать с высокой полки самый настоящий лук, подаренный отцом, Квентин случайно задел локтем стоящую ниже медную модель большого парусника, которая с громким стуком упала на пол. Мальчик в ужасе потянулся за ней – это была одна из лучших частей его коллекции, подаренная ему мужем принцессы Кристины, когда они останавливались в Брассе на пути в Льех. К счастью, модель оказалась достаточно прочной, и близкое знакомство с наборным дубовым паркетом не повредило ей. Но грохот разбудил спящую в соседней комнате няню, которая вышла из своего угла как раз когда Квентин, чье сердце все еще часто билось от страха за свое сокровище, с облегчением устраивал модель на отведенное ей место.

– И что это вы тут делаете, молодой господин? – спросила няня с легким упреком в голосе. Это была молодая женщина среднего роста и телосложения, ничем особенно не выделяющаяся из массы точно таких женщин. Ничем, кроме характера. Марианна была особенной. Она жила в доме герцога фон Аурверна меньше года, но Квентин уже успел привязаться к ней всей душой. Ее мягкость и доброта, так контрастировавшие с жестким характером леди фон Аурверн, помогали мальчику сносить почти непосильные требования матери с улыбкой на лице.

– Эм, ну… – Квентин заерзал, не зная, как объяснить свой ранний подъем и неожиданную тягу к уборке, ведь он уже мужчина, а настоящие мужчины не показывают своих чувств! Впрочем, няня поняла все без слов. Она мягко улыбнулась своему воспитаннику и предложила ему отправиться проведать Мару, суку байасской борзой, недавно ощенившуюся и сейчас обитавшую вместе со своим потомством в одном из углов псарни. Квентин очень любил собак и не раздумывая согласился.

В закрытой части псарни, как обычно, было тепло и немного влажно. Собачий дух был настолько густым, что казалось, в воздухе висит марево. Но Квентину нравился этот запах. Мальчик всегда любил животных и с самого детства привык не обращать внимания на ароматы, исходившие от них.

Завидев своего маленького хозяина, Мара несколько раз радостно вильнула хвостом, но с места не двинулась: к ее соскам прильнули крошечные слепые комочки, жадно сосавшие теплое жирное молоко. Квентин присел на корточки рядом с собакой и завороженно наблюдал за происходящим. Когда щенки наелись, он взял одного из них на руки, что вызвало легкую нервозность Мары, и погладил по крохотной головке. В ответ щеночек пискнул и попытался сползти с узкой детской ладони. Испугавшись, что тот может разбиться, Квентин вернул теплый комочек на солому рядом с его матерью. Мара тут же вылизала его и подтолкнула к своему животу – в тепло. Она, конечно, не могла ослушаться хозяина, но все же переживала за своих еще столь беспомощных детей, Квентин понимал это.

Решив не мешать более этой маленькой семейной идиллии, мальчик отправился проведать других собак, а также поболтать с Фродом, сыном псаря, который всегда помогал отцу по утрам.

Однако ни в самой псарне, ни снаружи, у загонов для собак, Фрода не было. Квентина это слегка опечалило, потому что он надеялся рассказать парню о том, какой сегодня важный день и какие потрясающие люди приедут сегодня на обед. Немного расстроенный тем, что ему не удалось поделиться с приятелем своей радостью, Квентин направился дальше – к конюшне.

Примерно через час «обход» был завершен. Конюх рассказал Квентину, что Фрод уехал проведать свою бабку, жившую в соседней деревне, и вернется только послезавтра. Это, конечно, огорчило мальчика, но в этот прекрасный день ничто не могло надолго испортить ему настроение.

Квентин даже не подозревал, что не только Фрод, но и многие другие слуги в этот день по разным причинам отпросились с работы. Люди боялись некромантов, приезжавших на званый обед. Даже те, кто вынужден был остаться на своем посту, ощутимо нервничали и с самого утра старались держаться от господского дома подальше, будто бы даже перспектива прибытия туда жрецов смерти могла навредить им. Квентин, выросший на историях о подвигах великих некромантов, никогда не понял бы этого страха. Но простые люди слышали совсем другие истории, которые если и внушали трепет перед жрецами смерти, то отнюдь не благоговейный.

Остаток утра прошел в подготовке к званому обеду. Няня заставила Квентина, который за время «обхода» успел извозиться в грязи и лошадином поте, помыться. Наследник фон Аурвернов воспринял мытье без особой радости (он так и не смог понять, почему нельзя придумать какой-то более удобный способ очистки себя от грязи, не предполагающий использование больших бочек и маленьких ковшиков), но все-таки посчитал нужным отдать должное традициям, «как делают все взрослые люди». Когда Квентин закончил с ванной, Марианна расчесала его короткие волосы и помогла одеться. Сегодня на Квентине, конечно же, был его самый любимый костюм: бежевый фрак с золотым шитьем, дополненный песочного цвета рубахой и брюками.

Ровно в полдень Квентин бегом слетел по лестнице в гостиную, где его уже ждали родители. Его мать, герцогиня Маргарита, облачилась в пышное платье синего бархата с кринолином и корсетом. Ее обнаженные плечи украшало большое, но легкое колье с бриллиантами и сапфирами, а в ушах сверкали длинные сапфировые серьги. Отец, герцог Кристоф, был одет куда проще: на нем был парчовый сюртук карминового цвета с золотым шитьем. Герцог фон Аурверн опирался на резную трость, навершие которой изображало совиную голову – герб семьи. Увидев влетевшего в комнату сына, Кристоф расплылся в улыбке, а Маргарита, наоборот, нахмурилась.

– Не торопись, Квентин! Если ты упадешь и порвешь костюм, это будет неприлично, – воскликнула герцогиня Маргарита, – гости прибудут с минуты на минуту!