Что ж, мой командный тон… не выдерживал ни малейшей критики. Будь двое наших верных подопечных чуть более послушными, я мог бы не переживать за свою жизнь. Тем не менее их требовалось остановить. Тот, кто придумал бессмертную фразу о том, что спящих драконов лучше не будить, очевидно, никогда не сталкивался со спящим демоном.

В течение нескольких минут я наблюдал, как эта парочка гонялась друг за другом, ныряя в заросли сорняков, после чего решил избрать самый легкий способ. Закрыв глаза, я представил их обоих, дракона и единорога. Затем наложил изображение дракона на изображение единорога, выделил его несколькими мазками мысленной кисти и открыл глаза.

На мой взгляд, сцена ничуть не изменилась: дракон и единорог гоняли друг друга на поле, заросшем сорняками. Но, конечно же, я наложил чары, поэтому меня не проведешь. Их истинный эффект можно было прочесть по реакции Глипа.

Он наклонил голову и посмотрел на Лютика, сперва под одним углом, затем под другим, до предела вытягивая свою длинную змеиную шею. Затем повернул голову, посмотрел назад и повторил процесс, осматривая окружающие сорняки. И вновь уставился на Лютика.

В его глазах товарищ по играм внезапно исчез, и его заменил другой дракон. Все это сбивало с толку, и он хотел вернуть своего друга-единорога.

Пара слов в защиту моего питомца: когда я говорю о его недостаточной ловкости, как физической, так и умственной, я вовсе не имею в виду, что он неуклюжий дурашка. Он юный, что также объясняет его длину всего в десять футов и не до конца сформированные крылья. Я вполне ожидаю, что, когда он повзрослеет – лет этак через четыреста-пятьсот, – ему будет не занимать ловкости и мудрости, чего я, увы, не могу сказать о себе. В том маловероятном случае, если я проживу так долго, я буду просто глубоким стариком.

– Глип?

Теперь дракон смотрел на меня. Максимально напрягая свои ограниченные умственные способности, он обратился ко мне, чтобы я исправил ситуацию или хотя бы дал объяснение. Как тот, на чьей совести была ситуация, вызвавшая его страдания, я чувствовал себя жутко виноватым. На мгновение я заколебался и был почти готов вернуть Лютику его нормальный внешний вид.

– Если ты совершенно уверен в том, что производишь достаточно шума… – раздался позади меня исполненный сарказма голос.

Я вздрогнул. Все мои усилия были тщетны. Ааз проснулся.

Я принял самый что ни на есть невиннейший вид и повернулся к нему лицом.

Излишне говорить, что выглядел он ужасно.

Если вам кажется, что покрытый с головы до ног зеленой чешуей демон являет собой страшное зрелище, значит, вы никогда не сталкивались с демоном похмельным. Обычные золотые искорки в его желтых глазах теперь стали цвета меди, с пульсирующей сетью оранжевых жилок. Рот был растянут в мучительном оскале, который скорее обнажал его острые зубы, нежели изображал обнадеживающую улыбку. Уперев в бедра сжатые кулаки, он застыл передо мной – картина настолько ужасающая, что при ее виде грохнулся бы в обморок даже медведь-паук.

Но только не я. Я нисколько не испугался. Я был с Аазом уже больше года и знал, что его грозный вид не так уж и страшен. Изверги не кусаются. По крайней мере, меня он ни разу не укусил.

– Вообще-то, Ааз, – сказал я, выкапывая пальцем ноги небольшую ямку, – ты всегда говоришь мне, что, если я не могу уснуть, значит, не очень-то и устал.

Он проигнорировал мою колкость, что за ним водится, когда я ловлю его на его же собственных цитатах. Вместо этого он с прищуром посмотрел мне через плечо.

– Малыш, – сказал он. – Скажи мне, что ты тренируешься. Скажи, что не привел еще одного глупого дракона, чтобы окончательно сделать нашу жизнь невыносимой.

– Я практикуюсь! – поспешил я успокоить его.

И в качестве доказательства быстро вернул Лютику нормальный внешний вид.

– Глип! – радостно сказал мой дракон, и они вдвоем вновь пустились в галоп.

– Правда, Ааз, – невинно сказал я, дабы предотвратить его следующую едкую реплику. – Где бы я взял еще одного дракона – в нашем-то измерении?

– Будь здесь, на Пенте, хотя бы один, ты бы его нашел, – проворчал мой учитель. – Насколько мне помнится, у тебя не было особых проблем с поиском этого зверя, стоило мне ненадолго предоставить тебя самому себе. Ох уж мне эти ученики!

Он повернулся и шагнул от солнечного света в полумрак гостиницы.

– Насколько мне помнится, – прокомментировал я, следуя за ним, – это произошло на Базаре-на-Деве. Я не смог бы раздобыть там еще одного дракона, потому что ты не учишь меня путешествовать по измерениям.

– Довольно обо мне, малыш! – застонал он. – Мы говорили об этом тысячу раз. Путешествия между измерениями вещь опасная. Посмотри на меня! Я лишился моих способностей и застрял в таком дремучем захолустье, как Пент, с его варварским образом жизни и жуткой, кошмарной, отвратительной едой.

– Ты потерял свои способности, потому что Гаркин добавил в свой котел со спецэффектами тот шутейный порошок, но, прежде чем успел дать тебе противоядие, был убит, – заметил я.

– Следи за тем, как ты говоришь о своем старом учителе, – предупредил Ааз. – Это правда, старый торговец слизью был склонен время от времени увлекаться розыгрышами. Но при этом он был мастером по части магии… и моим другом. Будь это не так, разве я посадил бы себе на шею его болтливого ученика? – закончил он, смерив меня многозначительным взглядом.

– Прости, Ааз, – извинился я. – Просто я…

– Послушай, малыш… – устало перебил он меня, – …будь у меня мои способности… которых у меня нет… и будь ты готов научиться прыгать между измерениями… – а ты не готов! – мы могли бы попробовать. Ведь, если бы ты просчитался и забросил нас не в то измерение, я смог бы вытащить наши хвосты оттуда прежде, чем мы угодили бы в неприятности. В сложившейся ситуации пытаться научить тебя прыгать между измерениями опаснее, чем играть в русскую рулетку.

– Что такое «русский»? – спросил я.

Гостиницу сильно тряхнуло – это Глип вновь пропустил поворот.

– И когда только ты научишь своего дурачка-дракона играть на другой стороне дороги? – проворчал Ааз, вытягивая шею и глядя в окно.

– Я работаю над этим, Ааз, – заверил его я. – Помнишь, мне потребовался почти целый год, чтобы приручить его.

– Не напоминай мне, – проворчал Ааз. – Будь на то моя воля, мы бы…

Он внезапно умолк и склонил голову набок.

– Тебе лучше замаскировать дракона, малыш, – внезапно объявил он. – И будь готов сыграть роль «сомнительного персонажа». К нам скоро пожалует гость.

Я не стал оспаривать эту информацию. Мы уже давно установили, что слух у Ааза гораздо острее моего.

– Хорошо, учитель, – ответил я и поспешил приступить к выполнению этой задачи.

Проблема с использованием гостиницы в качестве оперативной базы – какой бы заброшенной или обветшалой она ни была – заключалась в том, что время от времени путники заглядывали сюда в поисках еды и ночлега. Магия все еще оставалась вне закона в этих землях, и нам меньше всего нужны были свидетели.

Глава 2

Первое впечатление, будучи самым продолжительным, имеет первостепенное значение.

Дж. Картер^[17]

Мы с Аазом приобрели эту гостиницу при весьма сомнительных обстоятельствах. А точнее, заявили на нее права как на законный военный трофей после того, как вдвоем (при поддержке пары союзников, ныне отсутствующих) одержали победу над Иштваном, магом-маньяком, и вместе со всеми его выжившими сообщниками отправили негодяя в далекие измерения. Тогда гостиница была оперативной базой Иштвана. Но теперь стала нашей. От кого и как Иштван получил ее, я не хотел знать. Несмотря на постоянные заверения Ааза, я жил в непреходящем страхе перед встречей с законным владельцем гостиницы.

Я невольно вспомнил все это, ожидая нашего гостя. Как я уже сказал, у Ааза очень тонкий слух. Когда он говорит мне, что слышит что-то «рядом», он часто забывает упомянуть, что это «рядом» может находиться на расстоянии более мили.

За время нашей дружбы я также заметил, что его слух удивительно избирателен. Он слышит, как за полмили от нас почесывает себе брюшко птицеящерка, но порой остается глух даже к самой вежливой просьбе, как бы громко я ни кричал ему.

Нашего предполагаемого гостя по-прежнему не было видно. Я хотел было вернуться в гостиницу, подальше от полуденного солнца, но передумал. Я слишком тщательно подготовил сцену для прибытия незнакомца, кем бы он ни был, и мне не хотелось нарушать ее из-за такой мелочи, как личный комфорт.

Я щедро использовал на Лютике, Глипе и на себе самом чары маскировки. Глип теперь выглядел как единорог, что, казалось, нисколько не беспокоило Лютика. Очевидно, единороги менее разборчивы в отношении своих товарищей по играм, нежели драконы. Я сделал их обоих значительно более растрепанными и неопрятными, чем они были на самом деле. Это было необходимо для поддержания имиджа, заданного моей внешностью.

В начале нашего пребывания здесь мы с Аазом решили, что лучший способ решить проблему нежелательных гостей – не угрожать им и не отпугивать, а вести себя настолько отвратительно, чтобы у них не возникло причин задержаться в гостинице. С этой целью я постепенно разработал маскировку, призванную убедить незнакомцев, что они не хотят находиться со мной в одном месте, независимо от того, насколько велика наша гостиница или сколько там постояльцев. В этом облике я приветствовал забредших сюда путников, выступая в роли хозяина данного заведения.

Скромно признаю, что маскировка имела ошеломляющий успех. Многие гости реагировали на нее самым неожиданным образом. Одни истошно вопили, другим становилось дурно, третьи дрожащими руками принимались рисовать в воздухе между собой и мной различные религиозные символы. Никто не решался остаться на ночь.

Когда я экспериментировал с различными физическими дефектами, Ааз верно заметил, что у многих людей какое-нибудь отдельное увечье не вызывает омерзения. Более того, в таком измерении, как Пент, большинство сочло бы это нормальным. Чтобы гарантировать желаемый эффект, я взял на вооружение целый букет уродств.

Замаскированный, я ходил болезненно хромая, у меня был горб и деформированная кисть руки с отвратительными следами болезни. Редкие оставшиеся зубы были кривыми и желтыми, а фокус одного глаза имел тенденцию блуждать независимо от другого. Мой нос, да и вообще все мое лицо, было напрочь лишено симметрии, и – верх моих талантов по части маскировки! – по моим облезлым волосам и рваной одежде ползали омерзительного вида насекомые.

Общий эффект вселял ужас. Даже Ааз признал, что ему слегка не по себе, а, учитывая то, что он повидал во время своих странствий по измерениям, это было высокой похвалой.

Мои мысли были прерваны появлением нашего гостя, сидевшего прямо, как шомпол, верхом на огромной нелетающей верховой птице. У него не было видимого оружия или военной формы, но осанка выдавала в нем солдата гораздо больше, нежели любые внешние атрибуты. Пока он медленным, размеренным шагом вел свою птицу к гостинице, его настороженные глаза то и дело подозрительно оглядывали строение и окрестности. Как ни странно, его взгляд несколько раз скользнул по мне, но он как будто не заметил моего присутствия. Возможно, он не осознавал, что я жив.

Мне это совсем не понравилось. Этот человек больше походил на охотника, чем на случайного странника. Тем не менее он был здесь, и с ним нужно было разобраться. Я приступил к делу.

– Благородному сэру нужна комната?

Говоря это, я своей практичной ковыляющей походкой вышел вперед. На случай если изящество моей маскировки ускользнет от него, я позволил струйке слюны вытечь из уголка рта и беспрепятственно скатиться до подбородка.