Я же закопалась в книги по магии. Так и сегодня, сидела в своём кабинете, забравшись с ногами в высокое кресло. Крутила в руках перо, которым делала заметки. В задумчивости не увидела, как с него сорвалась большая капля чернил, и угодила на свеженькую запись:

– А, чтоб тебя, – в сердцах скомкала лист, – как жаль, что ещё не изобрели ручки.

И тут меня осенило. Почему бы не сделать её самой! Понятно, что шариковую ручку воссоздать не удастся, всё-таки я не инженер и не учёный. Как загустить чернила, понятия не имею, так же как сделать футляр для пасты и собственно, сам стержень. Но что мне мешает создать железное перо? И карандаш тоже пригодится.

Взяв чистый лист, нарисовала схематичное изображение пера и пошла к Никодиму.

Издали услыхала, как стучит молот по наковальне. Зашла во двор и села на скамью, не хотелось отрывать кузнеца от работы. За мной подглядывали любопытные мальчишки, ожидая, что ещё новенького придумала их барыня.

На удивление умывальники прижились в деревне на ура. Поначалу сельчане пытались сами ковырять дырки в горшках и даже кувшинах, но потом видя бесполезность своих усилий, упросили Никодима наделать и им умывальников.

Я же велела развешать изготовленные специально для меня рукомойники по дому: в спальнях, на кухне, во дворе. Гигиена ещё никому не повредила.

Никодим вышел на крыльцо, направившись к большому корыту с водой, смыл с себя сажу, пот и тогда увидел меня.

– Госпожа, что же вы меня не окликнули?

– Не хотелось от работы отвлекать. Я тебе ещё одно задание придумала.

Кузнец вытерся широким полотенцем и подошёл ко мне:

– Что теперь за диковинку выдумали? – Улыбнулся он, сверкнув белоснежными зубами.

– Смотри, эта штука называется перо. Нужна для того, чтобы писать, – развернула лист с рисунками.

Кузнец почесал в затылке:

– А гусиное перо не проще заточить?

– Нет, – поморщилась я, – устала уже ими по бумаге скрести. Гляди, ободок нужен, чтобы закрепить его на палочке. А нижняя часть тонкая, с прорезью посередине. Сумеешь сделать?

– Прорезь зачем? Цельная покрепче будет.

– И бумагу станет рвать. В этой прорези вся суть. Так чернила удерживаются лучше, а листы не портятся.

Никодим повертел рисунок так и сяк:

– Посижу, обмозгую.

– Быть может, слишком тонкая работа? Скажи, если не сумеешь я и отвлекать тебя не стану.

– Обижаете, барыня, – надулся кузнец, – и не такое мастерили.

– Тогда жду тебя с результатами, – поднялась я со скамьи, – ах да, вспомнила. Нет ли здесь поблизости белой глины?

Кузнец задумался:

– Белая или нет, не могу сказать. А у реки, там, где обрыв глины хватает. Послать ребятишек, чтобы набрали?

– Да. И пусть ко мне несут, только выбирают куски почище. Без грязи и мусора.

– Будет сделано.

Не успела я дойти до дома, как меня обогнали мальчишки с корзинками, полными глиной.

– Куда понеслись, сорванцы?

Дети затормозили обеими ногами, обернувшись ко мне:

– Простите, госпожа, не признали. Нам Никодим велел…

Они протянули мне корзинки.

– Знаю. Бегите, оставьте их на крыльце. Зайдите на кухню, пусть тётя Глаша даст вам по пирожку, скажете, я велела.

Довольные мальчишки понеслись дальше по дороге.

Добравшись до дома, рассмотрела, что набрали мальчишки. Глина хоть и не была белой, но достаточно светлой. Сгодится. А задумала я вот что. Перо требуется записывать важные тексты. А для заметок нужно что-то проще и удобней. Карандаш. Так как графит для грифеля мне здесь не отыскать, решила упростить изделие. Мало кто знает, но первые карандаши делали из смеси глины и обычной сажи. Вот и я решила воспользоваться этим способом. Растолкла принесённый материал в горшке, взяла у тёти Глаши старое, ненужное сито. Просеяла, избавившись от мусора. Велела наскрести Маше побольше сажи из печей.

Занялась лепкой прямо во дворе. Слуги искоса поглядывали на меня, недоумевая, что ещё мастерит их барыня-ведьма.

Перемешала глину и сажу до нужного цвета и консистенции, вылепила небольшие цилиндрики и положила на просушку. Одного не учла. Руки будут мараться. Подумала, как быть и в итоге, когда карандаши просохли, обмазала их сверху ещё одним слоем глины.

Затея удалась. Карандаши писали исправно, надо лишь было приноровиться, не нажимать на них слишком сильно. А затачивались очень просто. Стоило поскрести кончиком по деревяшке. Верхний слой глины стирался, и стержень заострялся как надо.

На следующий день и Никодим справился с заданием. Он принёс несколько штук металлических перьев, разной величины и толщины.

– Куда их приспособить-то вам? – Спросил он, выложив поделки на стол.

– Не беспокойся, дальше я сама. Ты всё сделал как надо.

Отправив Никодима, задумалась. Крепить к гусиным перьям железные неудобно, и конструкция выйдет хлипкая. Лучше приспособить ручку из дерева. Позвала Никиту.

Управляющий вошёл в кабинет, ожидая указаний.

– Смотри, – показала ему одно из перьев, – мастер нужен, чтобы из деревяшки мне ручку сделал и эту железку к ней прикрепил.

Мужчина осторожно взял в руки перо:

– Чудно. Что за штуковина такая?

– Вместо гусиных перьев использовать буду.

– Так я и сам по дереву вырезать могу, только покажите, что вам надо.

Взяв гусиное перо, ободрала его до ости. Повертела в руках. Тонковато. Тогда набрала немного глины и прямо сверху слепила подобие привычной мне ручки. С ободком понизу, чтобы удобней крепить перо.

– Осилишь? – Показала поделку Никите.

– А то ж, – кивнул он, – к вечеру готов будет.

В кабинет, постучавшись, вошёл Жадовский:

– Александра Николаевна… Что это тут у вас?

Он кивнул на мои карандаши и перья.

– Садитесь, Василий Андреевич. Сейчас всё покажу.

Наставник пришёл в восторг от моих изобретений. Кому довелось писать гусиными перьями, тот поймёт. Занятие это не из лёгких.

– Графиня, это же просто чудо! Как легко, как удобно! – Жадовский вертел в руках карандаш, – что за удивительная вещица. У неё есть название?

– Карандаш, – ответила я не задумываясь.

– Французское, что ли? – Удивлённо глянул на меня наставник.

Мне оставалось лишь пожать плечами, откуда взялось такое название, не знала.

– Послушайте, графиня. Вам надо оформить патенты на ваши вещицы. Умывальник, новый плуг и на этих милых крошек, – указал он на перья.

Ага, значит, патентное право развито и здесь.

– Вы поможете мне? Признаюсь, в документах я полный профан.

Жадовский рассмеялся:

– О, женщины. Изобрести столько вещей и потеряться в бумажках. В этом все вы. Даже не сомневайтесь. Сам всё сделаю. В конце концов, должен же я заботиться о своей ученице.

– Благодарю вас, – улыбнулась я ему.

– Как с вами интересно. Даже уезжать не хочется, – вздохнул Василий Андреевич.

– Так оставайтесь.

– Не могу. Государь отпустил только на месяц, не более. Надо обучать цесаревича и его брата. Остаётся лишь надеяться, что вас скоро вернут в столицу. У меня ещё не было такой неординарной ученицы. Искренне жаль будет прервать наши занятия. И кстати, о магии. Я принёс прелюбопытную книжицу по ритуалам. Вот ей сейчас и займёмся.

Мы изучали талмуд до позднего вечера, прервавшись лишь на ужин. Уставшая, поднялась к себе в спальню и застала Варю, перебирающую мой гардероб.

– Спать пора. Чего ты решила вещи разбирать?

– Зашла подготовить вам платье на завтра. Да только смотрю, половина уже не годится. Заказать бы обновок вам, госпожа.

– Погоди. Мы привезли кучу нарядов. Зачем мне ещё?

– Так эти, – кивнула она на платья, лежащие на диване, – уже не оденешь.

– Почему?

Варя посмотрела на меня, как на сумасшедшую:

– Госпожа, они грязные.

– А постирать?

Глаза девушки, и без того большие, полезли из орбит:

– Совсем вы от жизни оторвались со своим колдовством. Кто же такие вещи стирает? Чай не рубашка или портки. Когда платье поизносилось, отпарывают все украшения и его распускают.

– А дальше?

– Ткань стирают, наряд можно новый пошить, а можно слугам отдать. Кому как по душе.

Я с первого дня жила здесь, опекаемая горничными и лакеями, о такой вещи, как стирка, не задумывалась. Наряды мне покупали регулярно и даже в голову не пришло, куда они деваются потом. И пусть денег мне хватало, только выбрасывать их на ветер я не привыкла.

– Вот что, распарывай платья, постирай ткань. Шить умеешь?

– Конечно, госпожа.

– Тогда пошьём новые.

– Как прикажете, – поклонилась девушка.

– Это же надо, – ворчала я, – два раза надела и выкидывать. А где ты стираешь?

– На речке, – махнула рукой Варя.

– А сушишь?

– Там же рядышком, на мостках.

– Понятно.Кажется, я нашла себе занятие на ближайшие дни.

Утром после очередного целительского сеанса с Тихомиром, отыскала Никиту.

– Друг мой, отыщи мне бечёвку, длинную и крепкую. Но сначала отдай её Маше, пусть постирает.

Управляющий даже не стал спрашивать зачем, отчаялся понять мою бурную фантазию.

К обеду верёвка высохла, и Никита принёс её мне:

– Что делать прикажете?

Мы вышли во двор, я побродила немного вокруг и отыскала отличное место, где можно сушить бельё. Между двумя сараями оказалась замечательная площадка, а к стенам легко будет прибить бечёвку.

– Вот здесь. Натяни верёвку между сараями, – показала на каком расстоянии, – да заборчик сделай, чтобы никакая скотина не шлялась.

– Дак не ходит здесь дворня, – пожал плечами Никита.

– Э-мм, я, вообще-то, имела в виду коров и лошадей.

– Сделаю, – управляющий покраснел, – не извольте беспокоиться. И палочка ваша деревянная готова. Принести?

– Давай. Ко мне в кабинет. Инструмент возьми, чтобы к ней перо приделать.

Через несколько минут Никита поднёс мне искусно вырезанную ручку, украшенную резьбой.

– Красиво как, – залюбовалась я, – ты настоящий мастер.

– Да так, – махнул тот рукой, – балуюсь.

Никита осторожно взял перо, приладил его к ручке. Держалось оно не очень хорошо, немного ёрзало. Его бы сверху ещё чем-то прикрутить. Но писать, даже таким, было удобней, чем гусиным пером.

– Спасибо, – я повертела ручку в руках, – придётся идти к Никодиму, чтобы попрочней сделал.

– Я могу сходить, – вызвался Никита.

– Не нужно. Сама прогуляюсь, ещё для него занятие придумала.

– Тогда разрешите вас проводить.

Улыбнувшись, кивнула. Интересно ему, чем на этот раз кузнеца озадачу. А задумка моя была очень непростая.

Никодим, как всегда, был на рабочем месте. В кузне.

– Поздорову, барыня, – заулыбался он, увидев меня.

– Гляди, какая красота получилась, – показала ему ручку с пером, – только держится некрепко. Сможешь исправить?

Кузнец повертел в руках, осмотрел со всех сторон и кивнул.

– Чего же Никита сам не принёс?

– Так у меня и другое дело к тебе есть.

Я опустилась на корточки, взяв прутик, и начала набрасывать схему. Никодим сел рядом, внимательно следя и слушая меня.

Мне хотелось сделать стиральную машину. С трудом объяснила кузнецу, что такое лопасти и сам принцип работы. Надо отдать должное мастеру, он всё схватывал на лету.

Раз электричества нет и паровой двигатель ещё не изобрели, додумалась я сделать машину на мускульной тяге. В просторную бочку установить импровизированные лопасти. От них соорудить трос, который будет приводить в движение маховик. Если приспособить пару деревянных педалей, то нажимая на них, человек сможет запустить и саму машину.

Вопрос только в том, как сделать, чтобы она не протекала, и защитить бельё от попадания в лопасть.

Никодим подумал и предложил гениальное решение, закрыть винт плетёной крупноячеистой корзиной. Взяв на раздумье несколько дней, он сказал, что справится с задачей. Видно, что ему и самому интересно посмотреть на результат.

Довольные друг другом, мы попрощались.