– Господин Исиока, вероятно, специалист по детективам? Вы, наверное, знаете множество вариантов убийства в запертой комнате? – спросила Кайо с отчаянным выражением лица.

– Нет, меня хоть и называют экспертом, я всего лишь писатель, а не исследователь убийств. Я не так уж много знаю. И многое уже забыл.

– Пожалуйста, не говорите таких вещей. Вы больше всех знаете об убийствах в запертой комнате.

– Да, но мне интересно, действительно ли это было подобное убийство.

Кайо чуть не заплакала.

– Я спрашиваю, потому что мне страшно. Пожалуйста, раскройте эту тайну побыстрее, – сказала она, начиная сердиться.

Кайо до боли сжала мое плечо. Под ее напором я отчаянно пытался собраться с мыслями. Почему в такую рань, измотанный морально и физически, я должен отвечать на эти требования? Мне хотелось бы сначала отдохнуть, а потом уж разбираться в деле.

– Убийство в закрытом помещении… ну… ну, замочная скважина – это можно сделать через замочную скважину, – мой голос внезапно окреп.

Мне показалось, что в голову пришла хорошая мысль.

– Замочная скважина? – спросил Кайо.

– Что вы имеете в виду? – спросил Сакаидэ с легким поклоном.

– Так вот, патрон вставляют в замочную скважину в двери запертой комнаты. Если это мелкий калибр, то при подходящих размерах скважины он пристроится хорошо. Затем, чтобы привлечь внимание человека внутри комнаты, в щель под дверью наполовину просовывают конверт или фотографию. Приготовив все это, преступник терпеливо ждет снаружи. Предположим, в комнате находится Сатико. Она замечает, что из-под двери что-то торчит, и наклоняется, чтобы поднять это. Тем временем преступник смотрит на конверт у своих ног. В момент, когда этот конверт начинает двигаться, он ударяет молотком по капсюлю. Пуля выстреливает и попадает в голову Сатико…

– Интересно, – сказал Сакаидэ. – Каких только способов не придумают!

Лицо смотревшей на меня Кайо просветлело.

Я почувствовал некоторую гордость.

– Но это не подходит, – быстро продолжил Сакаидэ.

– Не подходит? – спросил я.

– Да, не подходит. Потому что в этой двери нет замочной скважины.

– Правда? Нет скважины?

– Эта дверь запирается только изнутри; обычного двустороннего замка в ней нет.

– О, вот как!

Я был разочарован. Но пусть будет так. Дверь с замочной скважиной установлена только в прихожей, для входа с улицы.

– Кроме того, в наши дни почти нет замков, в которых между внешней и внутренней сторонами двери проходит сплошное отверстие. Таких очень мало. Их нет в продаже. По крайней мере, я никогда не видел. А мы торгуем самыми разными, – сказал Сакаидэ.

Он совершенно меня убедил. К тому же трюк, о котором я рассказал, – самый простой, для начинающих. Да еще и довольно старый.

– Вы говорили, господин Сакаидэ, у вас магазин промтоваров?

– Это верно.

Лицо Кайо, слушавшей эту беседу, внезапно снова потемнело.

– И если это было так, как вы говорите, то Сатико, скорее всего, попали бы сюда, в макушку.

– Да, это верно, ранение было не на макушке, а спереди, почти в центре лба.

Я сам это хорошо видел.

– Да, рана была прямо вот здесь, на лбу. Кроме того, я ведь все видел. Как это произошло.

– Как это произошло?

Я был потрясен. Что он имеет в виду? Он видел убийство? Почему он не сказал об этом раньше? Ведь это же так важно!

– Вы говорите, что все видели. Вы имеете в виду, видели сам момент убийства?

– Верно.

– В самом деле?!

Я разозлился. Насколько мне известно, ничего подобного никогда не было ни в одном деле об убийстве в запертой комнате. Это что-то неслыханное.

– Да, это было просто совпадение. Я услышал звук кото и просто вышел из своей комнаты в коридор. Оттуда была видна та комната на третьем этаже. Она ведь почти целиком застеклена, как оранжерея, и освещена так сильно, что внутри видно почти все. Единственное, чего я не мог видеть, это пространства где-то в метре от пола, потому что окна не доходят до самого низа. Но потом я и это увидел. Я как будто смотрел концерт.

Я инстинктивно наклонился вперед. Мне хотелось не упустить ни одного слова.

– Вы все время смотрели из коридора перед своей комнатой?

– Да.

– С какого примерно расстояния?

– Ну… там, наверное, метров тридцать будет.

– С тридцати метров, наверное, трудно рассмотреть лицо госпожи Хисикавы.

– Да, я не мог его видеть.

– Тогда, будем честны, вы могли и не разобрать, она там или кто-то другой.

На это Сакаидэ рассмеялся.

– Ну что вы, как я мог не понять? По фигуре я вполне в состоянии узнать госпожу Хисикаву.

– Простите, господин Сакаидэ, у вас хорошее зрение?

– Ну, я всегда гордился своим зрением. С самого детства я мог рассмотреть все что угодно на большом расстоянии. Сейчас у меня дальнозоркость, плохо вижу вблизи. А вдаль вижу все так же.

– Ну да, ведь вы летали на истребителе.

– Ха-ха, верно. Чтобы, летая на истребителе, уничтожать много врагов, глаза важнее, чем навыки пилотирования. Я не раз участвовал в воздушных боях.

– Приношу свои извинения. Итак, что дальше?

– Она играла на кото, должно быть, не больше пяти минут, а затем внезапно упала. Я некоторое время смотрел, пытаясь понять, что произошло, но она так и не попыталась подняться, а в это время внизу, под окном, я увидел мерцающее пламя. Поэтому я срочно бросился туда.

– Получается, что госпожу Хисикаву застрелили, когда она играла на кото?! – я не мог удержаться от крика.

Это означало, что в данном случае не было никаких трюков с привлечением внимания жертвы. И это не могло быть самоубийством. Я не мог и представить, что дело обернется таким образом.

– Именно так, – сказал Сакаидэ с подозрительным выражением лица. Он как бы хотел сказать: «С какой стати ты так удивился? Разве это не очевидно?» Что ж, возможно, с точки зрения Сакаидэ все ясно, но для автора детективных романов это серьезная проблема. Так откуда взялась пуля? Нет ни оружия, ни стрелка.

– Значит, госпожа Хисикава даже не вставала?

– Что вы имеете в виду – «даже не вставала»?

– Чтобы играть на кото, человек должен сидеть перед инструментом. Значит, до того, как в нее выстрелили и она упала, она не вставала на ноги?

– Нет. Кстати, в соседней комнате с лестницей и раковиной, о которой вы только что упомянули, есть маленькое окошко и дверь, которую мы выломали. В стену над дверью вставлено стекло, через которое свет из комнаты, в которой находилась г-жа Хисикава, попадает в комнату с лестницей. Поэтому, если бы в той комнате кто-то был, я бы его увидел. Конечно, только при условии, что этот человек стоял в полный рост, а не сидел все время на четвереньках.

– Так что же происходило в соседней комнате?

– Там никого не было. В ней не было никаких признаков присутствия человека.

– Черт возьми… Ведь ей стреляли не в затылок, верно? В какую сторону она смотрела, когда играла на кото?

– Она сидела ко мне спиной. Но не прямо спиной, а левой стороной, так, что была видна задняя левая часть головы. С места, откуда я смотрел, была видна левая часть ее затылка. То есть она смотрела немного влево.

– И тут ей выстрелили в лоб. Что было перед ней в таком положении?

– Мне кажется, камин.

– Так, наверное, камин и еще окно… но оно было заперто. Причем стекло не разбито… Никаких следов, которые оставила бы пуля. А что с внешней стороны окна, с другой стороны, противоположной той, откуда вы смотрели?

Сказав это, я понял, что вопрос глупый. Это направление, откуда мы только недавно пришли. Как раз с той стороны мы поднялись по склону. А Сатико Хисикава смотрела на меня сверху, прижимая руки к стеклу. Там была только деревня Каисигэ и река.

– Там ничего нет, – сказал Сакаидэ без выражения.

– А чем топили камин?

– Никаких дров, только газ.

– Газ?

– Да. Раньше топили дровами, но поскольку это опасно, перешли на газ.

– Я этого не знал.

– Это так. Так что, если захочется что-то сжечь, это можно сделать. Но рядом с горелкой есть имитация дров из металла.

– Понятно. В этой комнате был дощатый пол.

– Да. Раньше там собиралось много учеников, которые осваивали кото. Поэтому пол ничем не застелен. Сатико, чтобы играть на кото, тоже подстилала себе подушку и сидела на ней.

– А почему там нет штор?

– Наверное, чтобы из коридора было видно, как занимаются девочки.

– Хм, вернемся к камину. Из-за чего начался пожар? Не думаю, что его причиной могла стать газовая горелка.

– Я думаю, что, когда в госпожу Сатико выстрелили, она упала и, наверное, толкнула ногой кото. Его край попал в камин и загорелся.

– А, это вполне вероятно…

– Когда я заглянул в комнату, кото горело сильнее всего, и одним краем оно лежало в камине.

– Понятно, вот оно что. Наверняка так и было. Только…

Я опять замолчал.

– Только все же кто и каким образом застрелил госпожу Сатико, если перед ней не было ничего, кроме камина?

Я скрестил руки на груди и вздохнул.

– Нет, там есть еще кое-что, – сказал Сакаидэ.

– Что же это?

– Картина, – засмеялся Сакаидэ.

6

Той ночью пожилой полицейский по имени Ясутаро Мори все-таки прибыл из деревенского полицейского участка, но мне показалось, что проведенный им опрос не очень способствовал прояснению картины дела. Я предполагал, что он станет допрашивать всех по очереди в отдельной комнате, но он ограничился тем, что собрал всех бодрствовавших в гостиной для общей беседы. Казалось, он даже не думал о том, чтобы попытаться раскрыть дело самому.

К сожалению, ни Сатоми, ни мать с ребенком не присутствовали. В гостиной собрались лишь участники тушения пожара. Кроме них была только одна женщина в белом халате поверх ночной рубашки – по всей видимости, жена Кадзуо. На ней не было никакой косметики, только крем блестел на лице. Супруги выглядели расстроенными, и Кадзуо не представил мне свою жену.

– Итак, жертва – Сатико Хисикава. Кто она?

Он отложил ручку, которой делал заметки, надел на нос очки и оглядел всех присутствовавших по очереди.

– Она из Киото. Играла на кото музыку сокёку в стиле Икута, – ответил мрачным голосом хозяин.

– Сокёку… сокёку… что это?

– Это музыка для кото. Я мало что знаю об этом, но специалисты, знатоки кото, не говорят, как мы все, «музыка для кото». Они называют ее «сокёку».

– А, понятно. Значит, сокёку. И как долго она здесь жила?

– Полагаю, прошло уже около месяца. Точно: она, помнится, приехала сюда двадцать шестого февраля. Значит, прошел месяц и четыре дня.

– Так, двадцать шестого февраля, – сказал пожилой полицейский, потирая сонные глаза и продолжая водить ручкой в блокноте.

– А раньше она здесь бывала? Почему она сюда приехала? Она ваша знакомая?

– Бывший хозяин заботился о ней, и она часто здесь бывала.

– Сколько ей лет?

– Двадцать пять или двадцать шесть, наверное.

Неужели ей действительно столько, подумал я про себя. На вид она казалась моложе.

– Она всегда была одна?

– Да, жила здесь одна.

– Бесплатно или платила за жилье? – спросил полицейский, хотя это, похоже, не имело большого отношения к делу.

– Прошлый хозяин велел нам не брать с нее денег, но мы решили брать плату у ее родителей, – ответила жена Инубо. По ее лицу было видно, что она шокирована происшедшим сильнее мужа.

– Так что, она приезжала сюда поправить здоровье?

– Это она сама так говорила, – сказал Кадзуо Инубо.

– А что с ней было? – спросил полицейский и снова поднял глаза.

– Нет, ничего такого заметно не было. И с дочерью она всегда нормально разговаривала, – сказал хозяин.

– Так от чего же она приезжала подлечиться?

– Я толком не знаю, но она вроде говорила про нервное истощение, – сказал он, и жена подтвердила его слова кивком.