До сих пор я видела Лала, Нила и коней, которые шли, поворачивая то влево, то вправо. Но вот они исчезли за большим валуном – наверное, их оружие просвечивали рентгеном. У меня сжалось сердце, когда Снежок взмахнул вдали белым хвостом.

Появилась очередная табличка, и я поняла, что приближаюсь к пограничному контролю.

Не чихать, не кашлять, не сморкаться и не брызгать слюной на пограничника. При необходимости воспользуйтесь расставленными в соответствующих местах плевательницами для надлежащего выделения жидкостей из организма.

И тут же, помельче:

Плевательница – это ведро, в которое можно плевать, свинья ты невежественная.

Я вспомнила, как раккош обрызгал меня своими вонючими соплями. Огляделась в поисках плевательницы, но ничего не нашла и направилась дальше, пока не увидела ещё одну табличку.

Любой раккош, хоккош, волшебный зверь или получеловек, пойманный за поеданием плевательницы, будет наказан. Любой человек, съевший плевательницу, тяжело заболеет и даже умрет. (Прекратите пожирать плевательницы на пограничном контроле! Мы знаем, кто вы.)

Дорожка закончилась в нескольких шагах от входа в пещеру. Перед ней располагалось нечто вроде трибуны, на такую обычно поднималась директриса нашей школы миссис Чен во время школьных собраний. На трибуне стоял маленький колокольчик, а рядом – табличка с надписью:

Звоните, чтобы вызвать дежурного пограничника. Не бойтесь (если получится).

Оглядев пустынную вершину и склон, ведущий в каменистую долину, я поняла, что это где-то очень далеко от школы имени Александра Гамильтона и от Парсиппани. Я почувствовала себя такой крошечной и оторванной от того, что мне близко и понятно. В этот миг я отдала бы всё на свете, лишь бы увидеть хоть одно знакомое лицо, пусть даже это будет ехидная физиономия вредины Джови.

Вокруг визжал и завывал ветер, дёргая меня за волосы острыми когтями. Я содрогнулась.

Но у меня был только один путь – вперёд. Следовало добраться до родителей раньше, чем их засосёт какое-нибудь параллельное пространство, или чёрная дыра, или протухшее заклинание, или типа того. Я не могла – и не хотела – даже думать о других вариантах. Да, пусть родители у меня странные, но они мои, и без них всё будет не так.

Зачерпнув смелости в ещё неизученных глубинах своего организма, я двумя пальцами взяла колокольчик и потрясла его.

Ни звука. Я потрясла колокольчик снова. И снова. На третий раз он загудел, как гонг, так что я от неожиданности чуть не выронила его.

Через несколько мгновений задрожала земля, а затем из тьмы пещеры возникла кошмарная жуть. У меня перехватило дыхание.

Пограничник был не такой высокий, как раккош, да и вообще не имел ничего общего с волосатым бородавчатым демоном. Голова у него напоминала что-то среднее между головами льва и петуха. На макушке болтался гигантский гребень и торчали три загнутых рога. Под выпученными глазами и носом-клювом темнела зубастая пасть. Шея жирафа, руки и грудь человека и хвост, покрытый иглами, как у дикобраза. Существо волокло за собой палицу с шипами. От ужаса мне свело живот. Существо мне… улыбнулось? *Ужас ужасный*.

Тварь заорала:

Меня не бойся,
Я не кусаюсь!
Мои рога не колют, кулаки не бьют.
Я с детства хилый,
Но очень милый.
Пожалуй в гости, у меня царит уют.
Твой вкус и спелость,
И большая смелость
Порадуют девятерых моих ребят.
На блюдо сгрузим
И перекусим
Так весело, что кости захрустят.
Ты что, боишься?
В гости не желаешь?
Да ты совсем нас не уважаешь!
За это, куколка, тебя съедят!

Мне понадобилось усилие, чтобы закрыть рот, который разинулся сам собой, пока я слушала это выступление. Я просто не знала, что сказать. Слова и выражение на морде существа показались мне… ну, если не доброжелательными, то и не самыми злобными. В то же время у меня как-то не возникло желания встречаться с девятью детишками пограничника, да и обещание съесть меня, если я испугаюсь, тоже в восторг не привело.

– Э-э… вы пограничник? – осторожно спросила я.

– Ты без документов? Позорище! – Глаза твари зловеще вспыхнули. – Придётся сыграть в игру.

– В какую игру?

Интересно, принцы уже прошли пограничный контроль? Прибегут ли они на помощь, если игра, о которой говорит этот бройлер-переросток, заключается в том, чтобы съесть меня?

– Отвечай, милочка, не зевай! – прокудахтал пограничник. – Что это такое? Чтобы суп сварить, чтоб врага убить, чтобы вылечить недуг, нужен…

– Лук, лук, лук, – договорила я.

Омонимы – слова, разные по смыслу, но одинаковые по звучанию и написанию – мы еще в пятом классе проходили.

Тварь так расстроилась, что мне стало её жалко.

– Попробуйте загадать что-нибудь ещё, – предложила я.

– У кого четыре ноги утром, две ноги днём, три ноги вечером…

– У человека, – выпалила я, с трудом удержавшись от смеха.

Эту древнюю-предревнюю загадку Сфинкс загадал герою древнегреческих мифов Эдипу. В самом начале жизни – утром – младенец ползает на четвереньках. Став взрослым – в полдень жизни, – человек передвигается на двух ногах, а в старости – на закате жизни – ходит, опираясь на палочку – третью ногу. Мы с Зузу смотрели документальный фильм про Древнюю Грецию, и там говорилось про эту загадку.

Пограничник нервно заходил кругами, тяжело топая гигантскими петушьими лапами. Я осторожно отодвинулась, чтобы он не задел меня своим игольчатым хвостом, чувствуя, как в душе зарождается слабая надежда. Может, я всё же пройду испытание и спасу маму с папой?

– К небу тянусь, земли касаюсь, кругом облетаю, но всегда возвращаюсь? – Чудище тревожно затрясло петушиной бородкой.

А вот это как раз была загадка из книжек Нико.

– Ага, знаю! Это дерево, – сообщила я. – Послушайте, не огорчайтесь. Вы не виноваты. Можно я уже пойду? А то друзья будут волноваться.

Налитые кровью глазки пограничника сузились, он уставился на меня… Кажется, я сболтнула лишнее. У меня ёкнуло сердце.

– Друзья-я? – с интересом протянул он. – Ку-ка-ре-ку-у! Так у тебя есть друзья? Ага-га-а, угу-гу-у!

Я облизала разом пересохшие губы:

– Ну, не друзья, а так, приятели.

– Э-э нет. Мы лишь закончили разминку, – пропыхтел пограничник, оскалив жёлтые клыки. – Отгадывай дальше, не то обгрызу тебе спинку.

Соседка жемчужины, малая крошка,
Дороже любой красоты расчудесной.
И жизнь будет грустной, и жизнь будет пресной
Без горсти бесценных песчинок в ладошке.

Я прикусила щёку. Такое я слышала впервые. Да ещё пограничник на меня разозлился. А вдруг он меня не пропустит, даже если я угадаю?

– Соседка жемчужины? – переспросила я.

– Кудах!

– Жизнь будет пресной?

– Ку-ка-ре-ку! – гаркнуло чудовище, заметно повеселев. – Проглочу, и ни гу-гу!

– Погодите, погодите, я ещё думаю. И вообще, не очень-то я вкусная.

– Принцессы полезны желудку и сердцу! Тебя проглочу я без соли и перцу!

Без соли и перцу? У меня забрезжила догадка.

– Стойте! Я угадала!

– Нет, не угадала! Ты всё врёшь и только делаешь вид, что угадала! – Пограничник взволнованно забил колючим хвостом по каменистой земле.

Где обитает соседка жемчужины? Что ложится на твою ладонь горстью бесценных песчинок? Я вспомнила, как ездила этим летом с родителями на один день в Атлантик-Сити – песчаный пляж, океанский прибой, солёная пыль на губах.

– Это соль. – Я уверенно ухмыльнулась в лицо пограничнику.

– Кук-рек-чу-у! – Глаза твари начали бешено вращаться. – Всё равно проглочу-у!

– Постойте, погодите! Так нельзя! Я же ответила, что это соль!

Чудище треснуло палицей по стене пещеры с такой силой, что дождём посыпались камни. Я испуганно пригнулась, прикрывая голову руками.

– Так нечестно! Это ложь! Ты без боя не уйдёшь! – Пограничник затопал ногами.

По его мокрым щекам потекли огромные слёзы, из пасти рвались рыдания. Я не успела ответить, потому что монстр вдруг бухнулся на землю и принялся молотить по ней руками и ногами.

– Я останусь без работы, – вопил он, – если дам тебе свободу!

Чудовище закатило самую обыкновенную истерику. Мне даже захотелось отчитать этого гигантского петуха как следует. Вот моя мама ни за что не стала бы терпеть подобное поведение.

– Из-за принцессы меня выгонят с работы! – взвизгивал пограничник. – Сынки останутся без пищи и заботы!

– Ш-ш-ш, не надо так кричать, – взмолилась я, пытаясь обойти дрыгающегося монстра.

Вот вечно мне везёт, как утопленнику. Сейчас его вопли разбудят молодых, сильных, страшных сынков, а мне совсем не улыбалось стать полдником для девяти голодных детишек этого чудовища.

Глава 8
Безумный базар

– А-а-а! У-у-у! У-у-у! – вопил пограничник, долбя носом землю. – Бу-у-у! У-у-у! Ку-ка-ре-ку-у-у!

– Всё в порядке, не плачьте! Ш-ш-ш! – шептала я, бочком пробираясь мимо икающего, пускающего слюни и сопли чудовища.

Моё сердце колотилось как бешеное. Успею смыться или нет? Но тут из пещеры донеслись громкие зевки, и я, перестав таиться, опрометью бросилась бежать.

– Куд-куда? Куд-кудум? Что за грохот, что за шум? – спросил кто-то.

Я не стала ждать ответа монстра, просто мчалась со всех ног, пока пограничный контроль не скрылся вдали. Бежала так, что мной могли бы гордиться все мои учителя физкультуры, включая мистера Тейлора, которого я однажды случайно – и совсем чуть-чуть! – поранила. Я остановилась перевести дух только тогда, когда убедилась, что за спиной не слышно ни кудахтанья, ни кукареканья.

Ещё через несколько минут, поскольку юные версии пограничника так и не появились, я наконец позволила себе немного расслабиться. Опасность миновала. Во всяком случае, пока.

Насколько пустынным был пейзаж по ту сторону границы, настолько поразительными были перемены с этой стороны горы. Передо мной раскинулась долина, покрытая пышной растительностью, пересечённая несколькими реками, которые питала своими снегами далёкая горная вершина. За вершиной сверкал океан и безмятежно синело небо.

Наконец-то я добралась – я была в Запредельном царстве за семью морями, за тринадцатью реками. Осталось только разыскать принцев, и можно отправляться спасать родителей. Интересно, сколько у нас времени до того, как закончится срок годности заклинания? Я представления не имела.

Лезть на гору по острым камням было тяжело. Зато теперь я легко сбежала по травянистому склону. Сняв толстовку, обвязала её вокруг талии, радуясь прикосновению к коже тёплых солнечных лучей. К коже! Я дёрнулась, чтобы обмотать отметину на руке банданой, и тут вспомнила, что никакой банданы у меня нет. Я же переоделась дома перед выходом! Блин. Я всегда ходила только с длинными рукавами или обязательно чем-то прикрывала свою странную отметину выше локтя. Хорошо хоть, что во время полёта из Нью-Джерси толстовка была на мне, и Лалу с Нилом не пришлось всю дорогу рассматривать это уродство. Правда, Нил уже видел один раз шрам на руке – счастье, если он когда-нибудь забудет этот ужас. Обязательно надо добыть где-нибудь платок или шарфик и обвязать руку до того, как я найду братьев, в крайнем случае придётся снова надеть толстовку.

По ту сторону горы стояла поздняя осень, но здесь, кажется, весна была в самом разгаре. Все деревья цвели пышным цветом, придавая долине праздничный вид. Мимо моего лица пронеслась семейка бутылочно-зелёных стрекоз, толстые пчёлы пировали на луговых цветах у меня под ногами. Пройдя ещё немного вниз по склону, я обнаружила, что в долине меня ожидал новый сюрприз. Я больше не была одна!

Передо мной, сразу за бурливым ручьём, расположился базар. Пройдя по мостику, переброшенному через ручей, в котором играла, сверкая золотистой чешуёй, рыба, я очутилась на пыльной дороге, которая разделяла рынок на две части. Тут и там от дороги отделялись и разбегались во все стороны многочисленные извивающиеся улочки.