Отлично. Если так очевидно, что что-то не так, даже для Дилана – самого невозмутимого и наименее любопытного из моих друзей, – то эта ночь будет долгой.

– Ничего, – сказал я. – Просто укачало. В гидросамолете.

Полная чушь, но лучшее, что я мог сейчас сделать, это выдавить из себя несколько предложений из двух слов и отвернуться, пока они не засыпали еще вопросами.

Я обрадовался, найдя Долли, которая ждала, когда я ее обниму. Зейн привел ее в качестве своей спутницы, хотя ее бы все равно пригласили. Долли была бабушкой Зейна и женщиной, которая растила его с тех пор, как ему исполнилось два года, и именно в ее гараже Зейн и Джесси тусовались со всеми этими маленькими гаражными группами, которые они создавали до того, как мы собрали Dirty.

Бабушка Долли также помогала растить Джесси и особенно Джессу, пока их мама боролась со своей болезнью. Когда та умерла, именно Долли взяла Джессу к себе, дала ей стабильность, ощущение семьи и трехразовое питание, чтобы Джесси мог стремиться к эксцентричной жизни музыканта, стоящего на пороге статуса суперзвезды.

Я испытывал очень теплые чувства к этой женщине. Все мы. Миниатюрная и седовласая, ей было под девяносто, но она все еще была полна сил; по крайней мере, их было достаточно, чтобы прилететь сюда, быть частью этой сумасшедшей вечеринки и продолжать терпеть приколы Зейна.

Я осторожно обнял ее и поцеловал в нежную щечку.

– Зейн хорошо заботится о тебе, Долл?

– О, всегда. – Я услышал радость и гордость в ее скрипучем голосе. – Все просто чудесно, и все мои малыши вместе. – Она похлопала меня по спине, прежде чем отпустить. – Все так счастливы, что Джесса вернулась домой. Ты с ней уже виделся?

– Вообще-то, я встретил ее в аэропорту.

– Похоже, у нее все хорошо, тебе не кажется? Такая красивая девушка.

– Ага, – сказал я. – Красивая. Долли, это Аманда.

Я представил Аманду всем знакомым, включая «спутника» Дилана, Эша, ведущего вокалиста Penny Pushers, одной из групп, с которыми Dirty часто гастролировали. Дилан и Эш были лучшими друзьями с тех пор, как познакомились на фестивале около пяти лет назад, и, поскольку он являлся «плюс один» Дилана, Эш был единственным из Pushers, присутствующим на свадьбе. Все, что нужно знать насчет избирательности списка гостей.

Я сказал Джесси, чтобы он не парился. Если кто-то разозлился из-за того, что его не пригласили – а такие найдутся, – я все улажу.

Единственной участницей Dirty, которая еще не появилась, была Эль, наша басистка и бывшая девушка Джесси. Ее, разумеется, пригласили, но не на свадебную вечеринку, поэтому она не пришла на репетицию. Она прибудет завтра вместе с другими гостями. Неловко, конечно, но это дело Джесси и Кэти.

Я свяжусь с Эль, и знаю, что моя напарница Мэгги тоже это сделает, чтобы убедиться, что у нее все в порядке. Но тут уж ничего не поделаешь.

Джесси безумно счастлив, он женится на Кэти, и Эль оставалось только смириться.

Все хорошо, пока это не влияет на музыку.

Мэгги материализовалась, чтобы поприветствовать нас, выглядя, как обычно, очаровательно в шелковом сером коктейльном платье, которое подходило к ее поразительным глазам, а ее темные волосы были зачесаны назад и собраны в конский хвост. Даже на каблуках она была миниатюрной – мне пришлось наклониться, чтобы поцеловать ее в щеку. Мэгги не только была симпатичной, но и могла задать жару. Я никогда не встречал никого, кто мог бы сплотить людей и подчинить их своей воле так, как это умела она, – даже парней из службы безопасности Джуда, а они часто носили оружие.

Она показала нам комнату, по сути, огромный, но уютный банкетный зал, с массивным камином в одном конце, напротив высоких окон, выходящих на бухту. Она рассказала нам о том, где будет проходить церемония – перед окнами, и показала сцену в задней части зала, где завтра вечером выступит группа Wet Blanket, сайд-проект Зейна. Пол в центре будет использоваться для рассадки гостей во время церемонии, затем для ужина, а позже будет расчищен для танцев. Прямо сейчас там было установлено восемь круглых столов для репетиционного ужина. Столы были освещены десятками свечей, над ними сияли люстры.

Если бы Мэгги когда-нибудь решила оставить музыкальный бизнес, она, вероятно, смогла бы сделать прекрасную карьеру в качестве организатора свадеб. Я не собирался говорить ей об этом – мне нужно было, чтобы Мэгги брала на себя больше работы, а не планировала побег. На бумаге она моя ассистентка, что было чертовски нелепо. На самом деле она сделала для всех нас гораздо больше, чем полагалось на ее долю. Я годами пытался официально повысить ее в должности, но, видимо, она не хотела больше «ответственности». Перевожу: я уже смирилась с достаточным количеством закидонов Зейна, не облегчай ему задачу, а то он перегнет палку.

Лучшая подруга Кэти, Деви, присоединилась к нам, и они вдвоем немного поболтали о свадебных делах. Джесси дал им полное право делать все, что они захотят, – то есть все, чего, по мнению Деви, хотела бы Кэти, а Кэти, очевидно, хотела интимной, но в то же время гламурной свадьбы в канадской глуши. Рад, что никто не спросил меня, как это осуществить, но, так или иначе, Мэгги и Деви это удалось.

Последние пять месяцев они обе были одержимы этим, звонили мне по десять раз на дню с бессмысленными вопросами. Я давал им самые лучшие ответы, какие только мог, но на самом деле я ни черта не смыслил в свадьбах, да и мне было наплевать. По моему ограниченному опыту, свадьбы и брак в целом – как для ребенка, пережившего не один, а три ужасных развода, – были в значительной степени фарсом.

Но мне было не наплевать на Джесси, и именно поэтому я согласился быть одним из его шаферов, когда он попросил. А вот на что Джесси было не наплевать, так это на Кэти Блум, эту чертовски милую девушку с темными волосами и сине-зелеными глазами, которую он держал в объятиях. Очевидно, избалованный придурок, за которого она чуть не вышла замуж несколько лет назад – или, скорее, его придурковатые родители, – настоял на большой, грандиозной летней свадьбе, но Кэти всегда мечтала об уютной зимней. Так что Джесси решил сделать так, как она хочет.

Я уверен, что он подарил бы ей все что угодно, если бы она попросила.

Особенностью Кэти было то, что она никогда ни о чем не просила. И это было одной из многих черт, которые мне в ней нравились. Большое отличие от других женщин, с которыми Джесси встречался на протяжении многих лет, – все они, за исключением Эль, были легкомысленными пустышками.

Этот человек был великолепен в игре на гитаре, но не так уж великолепен в выборе женщин.

Однако когда я увидел его с Кэти, то понял, что он наконец-то все сделал правильно.

Он улыбался от уха до гребаного уха, когда они уходили с танцпола; он отпустил ее ровно настолько, чтобы по-медвежьи обнять меня, подняв прямо над полом. Когда он улыбнулся, меня поразило, насколько он похож на свою сестру – в детстве они оба были немного чудными, долговязыми и чересчур серьезно относились к музыке, а теперь стали высокими и статными, более чем привлекательными, с их безупречными, точеными чертами лица, широкими, ослепительными улыбками и проникновенными карими глазами.

– Броуди. Как раз вовремя ты почтил нас своим присутствием. Пришлось остановиться и сделать новую татуировку по дороге, брат?

– Небольшую, с именем Кэти, – парировал я.

Хотя обычно он мог бы отчитать меня за это, но он только рассмеялся. Конечно, у него была Кэти. У него была Джесса. Два человека, которых он любил больше всего на свете, были здесь, и ничто не могло испортить ему настроение.

Даже моя общая аура фанка.

Я обнял и поцеловал Кэти, а затем сказал, что она выглядит великолепно, и не солгал. Мне сообщили, что на свадьбу она не наденет белое платье, поэтому маленькое светлое коктейльное платье, которое она выбрала для сегодняшнего вечера, впечатляло.

– Самый счастливый жених в округе, – сказал я ей, и она улыбнулась мне своей милой, обезоруживающей улыбкой.

Затем я представил Аманду семье Кэти, у меня была возможность познакомиться с ними на вечеринке по случаю помолвки осенью. Милые люди. Надежные. Безумно полюбили Джесси. И они сразу же привязались к Аманде, как и все остальные.

А почему нет?

Аманда по-настоящему очаровывала, и с ней было легко разговаривать. Не говоря уже о том, что она приятна на вид. Определенно, она заслуживала лучшего, чем какого-то рассеянного придурка, который, черт возьми, даже не замечал ее.

Потому что все время, пока я представлял ее гостям и пока в итоге не оказался в баре, где она разболталась с родителями Кэти, в голове у меня крутился вопрос: Где, черт возьми, Джесса?

Где. Черт возьми. Она.

Мне самому хотелось бы верить, когда я объяснял себе, что мой поиск ответа на этот вопрос был исключительно ради Джесси. Что как один из его лучших друзей и шаферов, не говоря уже о его менеджере, я был обязан убедиться, что все пройдет без сучка и задоринки, что Джесси счастлив, а у Кэти свадьба ее мечты; что, как только они вернутся из свадебного путешествия, Джесси снова погрузится в работу над новым альбомом без переживаний из-за последствий какой-нибудь гребаной семейной драмы, вызванной исчезновением его сестры… или еще какой-нибудь ерундой в этом роде.

Но правда заключалась в том, что мне жизненно необходимо было увидеть ее снова.

Один взгляд на нее, стоящую под дождем в аэропорту и улыбающуюся небу, как будто ей было абсолютно наплевать на все в этом мире… Один взгляд на нее, одетую в мою футболку – или, по крайней мере, футболку, которая чертовски смахивала на ту, что когда-то была у меня, и в которой я видел ее в нашу последнюю встречу, – и я пропал.

Пропал.

Когда я сидел в двух футах от нее в своем внедорожнике, то находился в полной заднице. Потому что я уже и забыл, как много цветов было в этих проникновенных темных глазах. Забыл, какой она была чертовски красивой, какой мучительно прекрасной. И я все еще видел в этих глазах маленькую девочку, которой она когда-то была, – маленькую девочку, которая смотрела на меня так, словно я правил гребаным миром.

Я едва мог смотреть на нее, едва мог дышать – этот ее запах, чтоб меня, ее запах, который не менялся все эти годы с тех пор, как я встретил ее, сладкий и чистый, как яблоки, цветы, дождь, гребаная звездная пыль и лунный свет. Я не мог сказать ничего конкретного, но, черт возьми. Все, что я мог сделать, – это вцепиться в руль, сконцентрироваться на вождении и просто пытаться сдержать пену у рта, когда касался ее. Я пытался притвориться, что все это не имело значения: все мое бешенство, глубочайшее огорчение, все разочарование, вся эта подавленная агония и сдерживаемый, черт возьми, гнев… что ничто из этого не уничтожило меня совсем… что она не уничтожила меня, хотя, черт возьми, так она и поступила… все это просто клокотало внутри, готовое взорваться.

И ее голос.

Этот гребаный голос, который я не слышал шесть с половиной лет, мелодичный и мягкий, и такой ее.

Никогда в жизни я так сильно не хотел съехать с дороги на обочину гребаного шоссе и достать свой член, чтобы подрочить, пока мимо проносятся машины.

Но именно это я и сделал. И мне было наплевать на всех, кто меня видел.

Не прошло и пяти минут после того, как я отвез ее к Джуду. И в этот момент я как раз ехал забирать Аманду… Мне нужна была разрядка, потому что я не хотел, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии.

Я оказался в полной заднице.

Господи, кто так поступает?

Маньяк, вот кто.

И если я и был маньяком, то только потому, что Джесса Мэйс однажды превратила меня в него. Но всякое случается, да? Тогда я был ребенком. С тех пор я стал мужчиной. Я не собирался срываться на свадьбе Джесси.

Я в норме.

У меня все хорошо. Все под контролем.