Кресси расправила плечи и уставилась куда-то поверх головы Бо.

– В Работном доме детей обучают трудиться в соответствии с их способностями, – ответила она холодным и чужим голосом. – Когда обучение завершено, их отправляют служить в Поместье, Верх или в Средние земли, но это касается лишь тех, кто проявит способности к ремеслу.

– Значит, если у тебя будут способности к изготовлению серебряных предметов, тебя сделают подмастерьем? Это так?

– Подмастерьями могут стать лишь дети жителей Нижних Средних земель. Дети из Работного дома предназначены… – Кресси помолчала, подыскивая подходящее слово, – для низменной работы.

– Например, в поле?

– Например, копать ямы, забираться в шахты, туда, куда не могут забраться взрослые, или перебирать навоз, чтобы извлечь семена.

У Бо в горле встал ком.

– Я не понимаю, почему твои родители это допускают?

– Дело не в том, допускают они это или нет. – Кресси смотрела на Бо таким взглядом, что он почувствовал, как съёживается. – Войны лишили жителей Нижних земель всего ценного. Всё, что им осталось, это обмен, воровство и подкуп, и при этом им по-прежнему приходится платить налоги.

– Но как они их платят, если у них нет денег?

– Единственным, что у них есть. Они отдают своих детей.

– Отдают своих детей? – повторил Бо. – Но как они могут это делать?

– Ты задаёшь неверный вопрос, – ответила Кресси. – Наверное, ты имел в виду, как они могут этого не делать, раз это единственный способ оплаты.

– Тогда им надо просто их спрятать!

– Где? В лесу, в пещере или, может быть, на дереве? В Нижних землях, да и в других местах тоже негде спрятаться. Некоторые пытались это сделать, а потом их дома сжигали, мужчин бросали в тюрьму, а женщин отправляли работать на торфяные болота. Или куда похуже.

– Я тебе не верю, – сказал Бо, отмахиваясь от слов Кресси. – Так могли поступать только в «Бадеме». Кто может заставить людей отдать своих детей?

Кресси покачала головой, и её лицо скривилось от отвращения.

– Ты.

Глава 3
Работный дом

– Я?

– Глаза наследника широко распахнулись, а его пухлые щёки покраснели. – Я бы никогда не стал никого заставлять отдавать собственных детей! То, что я родился собой, не означает, что от меня зависит всё на свете. Мой отец никогда меня не слушает!

– По крайней мере, твой язык останется на месте, если ты посмеешь к нему обратиться, – возразила Кресси.

– Едва ли. Ты не понимаешь. Всё очень сложно.

– Сложно? – повторила Кресси. – Так ты это называешь?

Она не могла поверить, что наследник, мальчик, который, по слухам, совершенно не отличался от своего отца, мог быть таким простаком. Кресси едва сдерживалась, чтобы не придушить его. Но она и так уже сказала слишком много и вполне могла лишиться головы. Если бы Нейт был здесь, а не в Работном доме, он бы сказал, что её долг – пронзить негодяя мечом. А потом он попытался бы уговорить её бежать с ним, чтобы присоединиться к Дуну и помогать готовиться к следующей великой революции.

Но хотя Нейт верил, что Дун их единственная надежда, Кресси понимала, что это всего лишь мечты. Им был нужен не человек, называвший себя спасителем, а настоящие перемены.

Нет, ей стоит вернуться к работе и помогать ухаживать за больными стражниками в казармах. Она сказала Фридан, главной няньке, что собирается наполнить горшок мазью, но прошло уже слишком много времени. Фридан наверняка что-то заподозрила и уже могла послать кого-нибудь на поиски.

И всё же…

Кажется, наследник действительно не знал ни о чём, что делалось от его имени. Этот мальчик из влиятельной семьи мог стать единственным шансом их Страны на свободу.

– Уверена, я многого не знаю о твоей жизни, – сказала Кресси, смягчаясь. – Но ты не можешь отрицать, что твоя семья и твой род несёт ответственность за множество ужасных вещей. Твой дед написал закон о Работном доме.

– Ты ошибаешься, – ответил Бо. – Моя семья защищает жителей Страны. Битва в Нижних землях, сражение за Нижние Средние земли, разгром «Бадема» и уничтожение старых традиций – всё это хорошие поступки. Почитай «Хронологии». Там нет ничего о Работном доме и о том, что детей нужно куда-то отдавать в уплату долга.

Возможно, Кресси всё-таки ошиблась.

– Ты имеешь в виду «Хронологии», написанные твоей семьёй? А тебе не приходило в голову, что твои предки записали только то, что им было выгодно, а всё остальное вычеркнули?

– История есть история, – возразил Бо. – Ты не можешь её изменить. То, что ты говоришь, не имеет смысла.

– Ничто не имеет смысла! – Кресси старалась держать себя в руках. – Ты считаешь, что уничтожение «Бадема» было хорошим поступком, потому что тебе так сказали. А раз ты даже не слышал про Работный дом, откуда тебе знать остальную правду?

У наследника был такой вид, словно его ударили в живот. Он стоял молча, нахмурив брови и слегка подрагивая, как будто пытался перевести слова Кресси на знакомый ему язык. Наконец он посмотрел на неё.

– Ты можешь отвести меня в этот Работный дом?

Кресси знала, что ей следует отказаться. Она и без того сильно рисковала, разговаривая с ним. И всё же как она могла сказать «нет»?

– Если нас поймают, я лишусь головы, – предупредила Кресси и повела Бо в дальний конец конюшни.

– И я тоже, – тихо ответил он, когда они свернули в помещение для хранения дров.

Тускло освещённый коридор был заставлен невысокими ящиками с дровами для печей. Каждый ящик, кроме предпоследнего, был заперт на тяжёлый замок.

Кресси распахнула дверь, и за ней показался низкий тоннель, освещённый единственным маленьким факелом на стене.

– После вас, сэр, – сказала она.

– Не говори так. Меня зовут Бо. Называй меня по имени.

– Не могу.

– Если ты будешь называть меня «сэр», я не стану отвечать.

– Ладно. – Кресси склонила голову. – Как пожелаешь.

Бо заглянул в открытую дверь, но остался стоять на месте.

– Куда она ведёт?

– Во двор прачечной.

– Почему конюшня и двор прачечной связаны друг с другом? – спросил Бо. – И почему тут такой низкий потолок?

– Огонь под котлами для стирки разжигают при помощи сухого навоза, – ответила Кресси. – А что касается высоты, то семилетки обычно маленького роста.

– Семилетки?

– Семилетние дети. – Неужели он действительно ничего не знал? – Таскать топливо – их работа.

Теперь Бо выглядел ошеломлённым и напуганным.

– Если хочешь это сделать, сейчас самое время, – напомнила Кресси.

Бо глубоко вздохнул и жестом попросил её идти вперёд.

Пригнувшись, они медленно шли по тоннелю в полной тишине, пока не добрались до следующей двери. Кресси вставила факел в скобу на стене, прислушалась и открыла дверь.

Пустой двор прачечной был завешан солдатской формой на бельевых верёвках.

– Подожди здесь. – Кресси сдёрнула с ближайшей верёвки выцветшую серую куртку и вернулась к Бо. – Надень её, чтобы не так выделяться.

Но это не помогло. Даже в линялой куртке наследник по-прежнему выглядел слишком чистым и здоровым.

Кресси схватила пригоршню грязи.

– Вотри её в волосы и щёки.

– Зачем?

Кресси прищурилась.

– Посмотри на меня. На себя. А потом ещё раз задай этот вопрос.

Бо оглядел себя и потянул бесформенную куртку. Его лицо стало понимающим.

– Ясно, – робко произнёс он.

Однако, даже натерев себя грязью, Бо по-прежнему выглядел очень холёным. С этим ему пришлось просто смириться.

– Мы должны добежать до живой изгороди, – объяснила Кресси, указывая на дальний угол двора. – Работный дом с другой стороны.

Бо прищурился, вглядываясь в высокую изгородь. Этот широкий барьер высотой с трёх человек окружал Поместье почти непроницаемой стеной.

– Как мы проберёмся внутрь? – спросил он. – Я не вижу ворот.

– Там есть тропинка.

– Тропинка через живую изгородь? Невозможно. Ты видела шипы? Они же смертельные.

– Видела и даже кололась об них. И не один раз, – ответила Кресси. – Так ты хочешь увидеть Работный дом или нет?

Кресси могла бы сказать Бо, что проход уже расчистили от колючек. Но тогда ей придётся признаться, что это они с Нейтом проложили там дорожку, чтобы сбегать из Работного дома и навещать Фледжа. До сегодняшнего дня это было единственное правило, которое она нарушила. Советы и дружба Фледжа того стоили, не говоря уж о фруктах и пирогах, которыми он с ними делился.

– Веди, – сказал Бо.

Они обогнули двор, держась поближе к высокой изгороди. Удача оказалась на их стороне: хотя был полдень, поблизости никого не было видно.

– Сюда. – Кресси указала на узкий проход в зарослях и пристально смотрела, как Бо шагнул внутрь, стиснув зубы от волнения.

Со стороны поместья живая изгородь выглядела пышной, зелёной и цветущей, и все шипы были скрыты листьями. Но с наружной стороны все яркие цвета сливались в тусклые оттенки серого, коричневого и чёрного. Голые ветки без листьев были обращены к пустоши и уродливому двухэтажному строению с небрежно выложенной черепичной крышей. Со стороны оно казалось грудой гнилого дерева и обломков кирпича и камня. Маленькие окна с кривыми рамами щурились за толстыми металлическими решётками, будто налагая проклятия на всё, что осмеливалось оказаться в мрачной тени дома.

Не замечая опасности, Бо направился прямиком во двор, но Кресси тут же потянула его назад.

– Дальше идти нельзя.

– Но где же Работный дом?

– Что ты имеешь в виду? – прошептала Кресси. – Он прямо перед нами.

– Эта груда гнили? – У Бо был такой вид, будто она его ударила. – Здесь даже голуби не смогут жить.

Стоя в тени зловещего здания, Кресси пыталась отогнать воспоминания о проведённом здесь времени. Но как можно забыть едкий запах мочи, въевшийся в потрескавшиеся полы, которые угрожали провалиться от каждого шага? По ночам Кресси по-прежнему просыпалась от криков со второго этажа, которые казались ещё громче, потому что остальные дети, затаив дыхание от страха, пытались их сдержать. Сильный запах апельсинового масла, которым Хозяйка обливалась с ног до головы, будет навечно связан в памяти Кресси с отчаянием. Если она думала, что наконец-то избавилась от внушавшей ужас Хозяйки, то возвращение сюда доказало ей, что воспоминания об этом месте никогда не потускнеют.

Кресси уже собиралась отвести Бо обратно во двор прачечной, когда боковая дверь распахнулась, и её тело как будто пронзила раскалённая молния. Кресси втащила Бо в заросли в тот самый момент, когда из дома высыпали оборванные дети. Облачённые в тускло-коричневую форму Работного дома, они молча строились в грязи по росту от самого высокого двенадцатилетнего до самого маленького двухлетнего.

Хозяйка прибыла с неожиданным визитом.

Кресси оглядела шеренгу детей, подолгу останавливаясь на каждом дорогом ей лице. Хотя она отсутствовала всего один сезон, они успели сильно вырасти. Милая, весёлая Беа, которой было всего два года, когда Кресси ушла, теперь стояла рядом с Рори среди трёхлетних и четырёхлетних детей. Её руки были заляпаны грязью от постоянного рытья ям. А у Первиса, занимавшего место в начале шеренги, кажется, даже начала появляться растительность на лице.

Но где же Нейт?

– Они из «Бадема»? – прошептал Бо. – Они кажутся такими юными и невинными.

– Конечно, так и есть. Думаешь, они должны выглядеть иначе только потому, что они бедные и родились в Нижних землях? – прошипела Кресси. – Твоя мать тоже была из «Бадема». Или ты и этого не знал?

– Она отвергла «Бадем», когда вышла замуж за моего отца, – ответил Бо. – Это другое.

– Неужели? Значит, ты думаешь… – Кресси резко замолчала, потому что в дверях дома появилась Хозяйка.