И это он был во всём виноват.

Он так хотел доказать, что способен противостоять Барджеру, стать тем человеком, которым считала его Кресси, что привёл её прямо в петлю палача.

К полудню Бо уже попытался открыть каждую дверь и окно, но всё оказалось бесполезно: они были заперты снаружи. Он охрип, крича и требуя, чтобы его освободили. Он так сильно звонил в звонок, что шнур оборвался. Но никто не пришёл.

И всё же должен был быть какой-то способ спасти Кресси, исправить ужасную ошибку, которую он совершил.

Бо пытался отвинтить петли балконной двери, когда услышал звон, означавший, что кухонный подъёмник привёз еду, чистое бельё или пустой ночной горшок.

Подъёмник.

Конечно! Как он о нём не подумал?

Бо бросился к стене столовой и поднял крышку люка.

В детстве он был уверен, что дыра в стене обладала магическими свойствами, иначе как еда могла появляться из пустоты? Став старше, Бо понял, что подъёмник обладал иной способностью – он приводил его наставников в ярость. Сообразив, что может поместиться внутри, Бо начал ездить вверх и вниз и дразнил их, пока они пытались его найти. Одному наставнику понадобилось полдня, чтобы отыскать Бо. После этого Сам приказал запечатать люк и открыл его лишь после того, как Бо стал слишком большим, чтобы поместиться внутри.

Возможно, он ошибался.

Бо вытащил из подъёмника ночной горшок и втиснулся внутрь, почти сложившись пополам. Он едва умещался в тесном пространстве, даже прижав колени к груди и низко опустив голову.

Но это всё равно было лучше, чем ничего.

Бо закрыл дверцу люка, и подъёмник начал спускаться в такую кромешную тьму, что, казалось, она физически давила на него. С каждым поворотом вала сердце Бо стучало сильнее, потому что он вполне мог ехать навстречу опасности. Но вполне возможно, что ему повезёт.

Возможно…

Когда подъёмник опустился вниз, Бо медленно приоткрыл дверцу и выпрыгнул в пустую нишу.

Прекрасное начало.

Дверь кухни была открыта, и Бо увидел двух служанок, которые трудились за длинным деревянным столом. Одна служанка, худая и поджарая, со шрамом на щеке, стояла во главе стола и чистила картошку, а вторая – маленькая приземистая женщина с глубокими морщинами на лице, стояла напротив двери и месила тесто.

При виде кухни Бо тут же охватила тоска по тому времени, когда он часами сидел у большого очага и читал. Его успокаивали свист и пыхтение кастрюль, и кухня была одним из его любимых мест в Поместье. Он как можно больше времени старался проводить с Пертой, доброй старой кухаркой. Она пела ему и угощала его свежими бисквитами, пудингами и изысканными пирожными.

А потом Перта умерла, появилась другая повариха, и Барджер запретил Бо заходить на кухню. Он сказал, что там слишком много опасностей – открытый огонь и большие ножи. С тех пор Бо не разрешалось там появляться.

Бо дождался, когда служанка у двери направилась за мукой, и проскользнул мимо кухни. Он на цыпочках двинулся по узкому извилистому коридору с бесконечной вереницей дверей. За ними находились комнаты почти для всего на свете: для хранения сыра, вяленого и сырого мяса, солений и вина. Несколько дверей вели к лестницам, по которым можно было незаметно добраться до комнат на верхних этажах, например в библиотеку Самого, гостиную и столовую. А также в кабинет камергера.

Но даже Бо знал, что Барджер не использует кабинет для своих гнусных дел. Ими он предпочитал заниматься в промозглой пещере в подземелье.

Бо шёл по извилистому коридору, пока не оказался в тупике: по крайней мере, так это выглядело для стороннего наблюдателя. Впервые увидев, как Барджер исчезает в стене, Бо решил, что это какая-то магия. А потом разгадал этот фокус.

Прежде он никогда не осмеливался нажать на правую сторону панели, за которой открывался проход в большую прихожую, но ради спасения Кресси он был готов на всё.

Освещённая единственным факелом комната заканчивалась двумя запертыми дверями. На одной висел огромный замок. Бо толкнул другую дверь. В середине коридора он услышал голос Барджера, эхом разлетающийся в стенах.

– Она заговорит, – произнёс он. – Я заставлю её говорить. Я не сомневаюсь, что ей всё известно. В Поместье нет ни одного слуги, до которого не доходили слухи об Аннине.

– Если она будет всё отрицать, значит, она лжёт, – хриплым голосом отозвалась повариха. – Мои служанки говорят, что некоторые верят, будто Аннина жива и скрывается в Нижних землях в ожидании совершеннолетия её мальчика.

У Бо подогнулись колени. Неужели они только что сказали, что его мать жива? Наверное, он ослышался.

Он подошёл поближе.

– Она умерла, поверь мне. Я сам видел, как её похоронили, – заверил собеседницу Барджер. – А откуда эта служанка? Как она сюда попала? Почему Хозяйка не заметила её способностей к магии?

– Не обвиняйте Хозяйку. Эти чародеи хитрые, как змеи.

– Чего нельзя сказать о нашем наследнике. Идиот даже не понял, что предал девчонку, пока не стало уже слишком поздно.

– Я как раз и хотела об этом поговорить. – Повариха понизила голос. – Фридан сказала, что кое-что слышала об этой девочке. Стоило ей взяться за дело, как сыпь проходила на глазах, а кашель прекращался. Сегодня утром она лечила стражника, который порезал большой палец. Фридан сообщила, что, как только девчонка нанесла мазь, рана тут же закрылась. Не осталось даже шрама. А потом стражник начал рыдать и не мог остановиться. Просил прощения, твердил, что просто выполнял приказы. Его пришлось увести и посадить в темницу. А ведь это был капитан элитной гвардии – человек очень суровый.

– Но это же просто великолепно! – хохотнул Барджер.

– Почему?

– Это и есть наше доказательство. Я сказал Самому, что его подозрения ошибочны и мальчишка не может быть чародеем. В нём нет силы воли, нет искры. Он не мог вызвать лихорадку. Но эта девчонка совсем другая. Как только я её увидел, то тут же понял, что это она за всем стоит, в том числе и за наводнением прошлым летом и гибелью урожая пшеницы. Смотри, что я нашёл. Наконец-то! Это было в его комнате, под стулом, на котором он читает.

Зелёная пешка.

Увидев её в руках у Барджера, Бо почувствовал, как будто его рану посыпали солью.

– Красивая! Никогда не видела такого яркого цвета, – ахнула повариха. – Вы обыскали её комнаты три раза и ничего не нашли. Как она к нему попала?

– Не знаю, – ответил Барджер. – Главное, что теперь она у меня.

– Попробуете её использовать? Проверите, сработает ли это на нём?

– Нет, всему своё время. Сначала разберёмся с чародейкой.

– Всё будет как в прошлый раз? – спросила повариха. – Вам следует принести железные башмаки. Я бы дорого заплатила, чтобы увидеть, как чародейка будет танцевать.

У Бо внутри всё перевернулось. Он читал о железных башмаках – одной из бесчисленных и немыслимых пыток «Бадема». Жертве надевали раскалённые металлические башмаки, а её тщетные попытки спастись называли «танцем смерти».

Бо попытался унять дрожь в руках, он уже собирался выйти из укрытия и предложить Барджеру сделку. Его жизнь в обмен на жизнь Кресси. Он пообещает назначить Барджера лордом-канцлером после того, как станет следующим Самим, то есть почти что регентом Бо, обладающим равной ему властью. Всё это в обмен на освобождение Кресси.

– Ты слишком узко мыслишь, – укоризненно заметил Барджер. – Важно, чтобы в Стране всё было в полном порядке, когда Сам вернётся. Чтобы с наследником разобрались, а чародейку, которая насылала лихорадку и наводнения, арестовали. Пусть он сам решит, умрёт она или будет жить. А также наградит меня за хорошую работу.

– Это легко, – проворковала повариха. – Вас сделают лордом-канцлером. Первым в трёх поколениях, самым могущественным человеком в Стране после Самого. Вы это заслужили.

– Верно, – пропел Барджер. – А теперь пойдём к чародейке.

Когда шаги Барджера и поварихи в сыром коридоре стихли, Бо опустился прямо в лужу на полу.

Его единственный козырь оказался бесполезным. Барджер уже выиграл. Он проложит себе путь к власти ещё в правление Самого. Кресси была у него. И он заполучил зелёную пешку и теперь планировал использовать её против Бо. Даже если прямо сейчас Бо побежит за ним и потребует освободить Кресси, Барджер лишь рассмеётся. А потом запрёт Бо в комнатах и будет держать его там столько, сколько ему заблагорассудится.

У Бо больше не осталось ходов.

Как и во всех проигранных партиях в фист, он не сумел разработать стратегию. Но только теперь он не просто проиграл партию – он потерял Кресси.

Глава 6
Кресси в беде

Сидя в холодной тёмной камере, Кресси поняла, что была права в одном: в этот день её голова окажется на плахе. И хотя, живя в Поместье, она привыкла к ежедневным опасностям и совершенно не удивилась, что всё закончилось именно так, обвинение в колдовстве было просто нелепо. И за этим должен был последовать смертный приговор.

И вместе с тем это была правда, от которой Кресси уже давно пыталась убежать.

Она обладала даром целительства. Ещё в Работном доме она умела лечить детей быстрее других. Когда она начала служить в Поместье и Фридан научила её использовать травы и делать лекарства, Кресси поняла, что в глубине душе уже многое знала. Даже Фледж говорил, что в ней есть что-то особенное.

– Со временем всё прояснится, – повторял он.

Но Кресси продолжала это отрицать, повторяя, что она просто талантливая целительница.

Какой же глупой она была!

Если бы она сумела повидаться с Фледжем, он бы ей помог, сказал бы ей, что делать. Слухи о ней не разлетелись бы повсюду, и она не встретила бы наследника. Она бы прожила всю жизнь за тяжёлой работой, уготованной ей судьбой.

Или нет?

Кресси никогда не позволяла другим отрицать очевидное или убегать от предназначенной им миссии. Она постоянно твердила об этом Нейту и тем самым сводила его с ума. Она поступила опрометчиво, сказав наследнику, кем ему следует стать. Что, если это была её судьба? Кто она такая, чтобы попытаться её избежать?

Кресси одёрнула тонкую юбку и плотнее завернулась в ветхую шаль. Холод и сырость пронизывали её до костей, и она начала дрожать.

В какой-то момент она впала в оцепенение от холода. Время от времени к ней возвращались мысли о Нейте, наследнике и стражнике, которому она исцелила рану на руке. Их голоса пробивались к ней, как будто они хотели быть услышанными и исцелёнными.

А потом темноту прорезал звон ключа, поворачивающегося в тяжёлом замке, напомнив Кресси, где она находится. Напомнив ей о том, что её ждёт.

В промозглую камеру упал тонкий луч света, и перед ней возник Барджер, неумолимый, как ночь.

– Вставай, – приказал камергер, вешая на крючок маленькую лампу.

Кресси всегда хорошо разбиралась в людях и могла разглядеть то, что скрывалось под их масками. Это был дар и проклятие, из-за которого она по-настоящему не могла никого ненавидеть. Даже Хозяйку, за жестокостью которой скрывались её собственная боль и страдания. Но Барджер был другим. Он не носил маски. Коварство и жадность были его истинной природой.

– Ты не похожа на чародейку, – произнёс он с отвращением и восторгом.

– Я не чародейка, и даже не знаю, как они выглядят, сэр, – ответила Кресси.

– Зато я знаю. Одна уже обманула меня. Почти разрушила власть Поместья, прежде чем мы успели понять, кто она на самом деле. Как давно тебя отправили на службу из Работного дома?

– Один сезон назад.

– И именно столько времени Поместье преследуют бедствия. От болезни, погубившей половину урожая пшеницы, до наводнений.

Кресси стиснула зубы. К несчастью, болезни урожая случались часто. А в наводнении была виновна не магия, а тот, кто решил построить через реку мост из сваленных друг на друга камней вместо привычных пролётов на столбах.