В открытую дверь вошла женщина – высокая, средних лет, в длинном сером пальто. Это была Ингред Хибблер из клана окры. Тихо считая себе под нос, она обошла кругом стол, поочередно постукивая по каждому стулу. Бэйнс и Аннет ждали, подметавший пол геб посмотрел на вошедшую женщину и захихикал. Деп все еще смотрел отсутствующим взглядом в пол. Наконец мисс Хибблер отыскала стул, нумерология которого ее устроила, выдвинула его, неподвижно села, сомкнула руки в замок и быстро задвигала пальцами, словно вывязывая узор невидимого защитного одеяния.

– Я столкнулась на парковке со Строу, – сказала она и мысленно отсчитала пару цифр. – Ман. Тьфу… неприятнейший человек, он меня чуть не переехал. Мне пришлось… – Она замолчала. – Неважно. Как только его аура проникает в тебя, то избавиться от нее становится трудно. – Она вздрогнула.

– Если в этом году Манфрети будет все также балагурить, он, вероятно, войдет через окно, а не через дверь, – сказала Аннет, ни к кому конкретно не обращаясь, и весело рассмеялась.

Вместе с ней захихикал и геб.

– Геба мы, несомненно, тоже ждем, – добавила Аннет.

– Я д-делегат от Гандитауна, – объявил Джейкоб Симион, однообразно взмахивая метлой. – Я п-просто по-д-думал, что буду подметать, пока ж-жду.

Он простодушно улыбнулся.

Бэйнс вздохнул. Делегат гебов – уборщик. Конечно, они все были в сборе. Остались только шизы и маны. Говард Строу явится, как только закончит метаться по парковке, пугая других делегатов. «Ему, – подумал Бэйнс, – ко мне лучше не соваться, ведь бластер у меня на поясе – не игрушка и не имитация. К тому же рядом в коридоре ждет всегда готовый прийти на помощь симулякр».

– По какому поводу встреча? – поинтересовалась мисс Хибблер и опять стала перебирать пальцами и быстро бормотать «раз-два», «раз-два».

– Поползли слухи, что был замечен странный корабль, – ответила Аннет. – Это не торговцы с Альфы II, мы в этом практически уверены.

Она все клала в рот леденцы и, как с удивлением отметил Бэйнс, почти успела расправиться с принесенным пакетиком. Бэйнсу было известно, что Аннет страдает диэнцифальным синдромом, что выражалось в расстройстве компульсивного переедания. Всякий раз, когда девушка волновалась или напрягалась, ее состояние ухудшалось.

– Корабль, – произнес вышедший из состояния ступора деп. – Может ли он помочь выбраться из нашей передряги?

– Какой передряги? – уточнила мисс Хибблер.

– А то вы не знаете! – пошевелившись, ответил деп.

Это было все, что он смог из себя выдавить, и вновь замолчал, впав обратно в мрачную кому. Депы видели хаос во всем. И, несомненно, они тоже боялись перемен. Бэйнс размышлял об этом все больше, и его презрение росло. Но в связи с появлением корабля презрение сменилось тревогой. Правда ли то, о чем говорят?

Строу и маны должны знать. У манов в Да Винчи-Хайтс было достаточно оборудования для обнаружения приближающегося объекта. Вероятно, слухи оттуда и поползли – если, конечно, мистики-шизы не предвидели подобного.

– Это может быть ловушка, – подумал вслух Бэйнс.

Все в комнате, включая депа, уставились на него. Даже геб на мгновение перестал подметать.

– Маны, – пояснил Бэйнс. – Они готовы на все. Это их способ стать выше остальных. Отплатить нам тем же.

– За что? – спросила мисс Хибблер.

– Вам известно, что маны ненавидят всех нас. Они жестокие головорезы, грязные штурмовики, которые хватаются за оружие каждый раз, когда слышат слово «культура». Так заложено в их природе, это старо как мир.

Но сказанное прозвучало не совсем правдиво. Если быть абсолютно честным, то Бэйнс не знал, почему маны так стремились причинить боль всем остальным, если только, как гласила его теория, это не делалось из чистого удовольствия. «Нет, – подумал он, – в этом должно быть что-то большее. Злоба и зависть. Они, должно быть, завидуют нам, завидуют тому, что мы в культурном плане их превосходим. Сколько разнообразия ни таил бы в себе Да Винчи-Хайтс, в нем не было ни порядка, ни эстетического единства. Он представлял собой мешанину из незавершенных, так называемых творческих проектов, начатых, но не доведенных до конца.

– Я признаю, – медленно произнесла Аннет, – что Строу немного неотесан. И даже безрассуден, что типично. Но зачем сообщать о чужом корабле, если его никто не видел? Вы не озвучили ни одной внятной причины.

– Но мне известно, – упрямо парировал Бэйнс, – что маны и в особенности Говард Строу настроены против нас. Чтобы защитить себя, мы не должны сидеть сложа руки. – Он замолчал. Дверь открылась, и в зал бесцеремонно вошел Говард Строу.

Рыжеволосый, крупного телосложения, мускулистый, он ухмылялся. Появление на орбите их маленькой Луны инопланетного корабля его не смутило.

Теперь оставалось дождаться только представителя шизов, но, как обычно, тот мог и опоздать на час, блуждая где-нибудь в трансе, затерявшись среди туманных видений об архетипичной реальности, космических протосилах, лежащих в основе основ временной вселенной, в своей извечной философии о так называемом Urwelt ^[1].

«Можно немного расслабиться», – подумал Бэйнс.

Насколько это было осуществимо, учитывая присутствие Строу. И мисс Хибблер. Бэйнсу она тоже не очень-то нравилась. На самом деле, ему никто не нравился, за исключением Аннет, у нее была огромная, бросающаяся в глаза грудь. И у Бэйнса с Аннет ничего не получалось. Как обычно.

Вины Бэйнса в этом не было, все поли были такими – никто никогда не знал, в какую сторону их занесет. Поли намеренно противоречили друг другу и противились законам логики. И все же они – не похожие на моль шизы и не машины для уборки, как гебы. Поли достаточно живые, именно это в Аннет и привлекало – ее живость и легкость.

В действительности Аннет заставляла Бэйнса чувствовать себя черствым и грубым, закованным в толстую сталь, словно архаичное ружье, оставшееся от древней, никому не нужной войны. Ей было двадцать, ему тридцать пять. Возраст мог стать разумным объяснением происходящему, но Бэйнс в это не верил. «Держу пари, – думал он, – она хочет, чтобы я так себя чувствовал, она намеренно пытается заставить меня чувствовать себя плохо».

Изображая беспамятство, Аннет продолжала доставать из пакетика и класть за щеку остатки леденцов.

* * *

Направляясь на проводимые раз в два года встречи в Адольфвилле, представитель шизов Омар Даймонд окинул взглядом пространство и увидел в недрах земли и на небе двух драконов-близнецов: красного и белого, дракона жизни и дракона смерти. Схлестнувшись в битве, они заставляли мир дрожать. Небо раскололось, а сморщенное, разлагающееся, серое солнце почти не приносило утешения Луне, быстро теряющей скудный запас жизненных сил.

– Остановитесь! – поднимая руку, окликнул драконов Омар.

Мужчина и девушка с волнистыми волосами, идущие навстречу по тротуару в центре Адольфвилля, остановились.

– Что с ним? Что он делает? – спросила спутника девушка.

– Он просто шиз, – ухмыляясь, ответил мужчина. – Потерялся в своих глюках.

– Вечная война, – изрек Омар, – вспыхнула с новой силой. Силы этого мира на исходе. Неужели нет никого, кто сможет принять мужественное решение и пожертвовать собой, чтобы восстановить мир?

Подмигнув жене, мужчина сказал:

– Знаешь, милая, иногда ты можешь спросить о чем-то этих ребят и получить прелюбопытнейший ответ. Спроси его о чем-нибудь важном, касающемся каждого. Только не «где ножницы, которые я вчера куда-то засунула?», а, к примеру, «в чем смысл бытия?».

Девушка осторожно обратилась к Омару:

– Извините, но мне всегда было интересно, есть ли жизнь после смерти.

– Смерти нет, – ответил Омар. Он был поражен абсолютной невежественностью вопроса. – То, что вы называете «смертью», это всего-навсего стадия прорастания, на которой новая форма жизни находится в состоянии покоя, ожидая призыва к перевоплощению. – Омар поднял руку, жестом указывая куда-то вдаль. – Видите? Дракона жизни невозможно сразить. Даже когда кровь его обагрит луга, появятся новые драконы. Семя, похороненное в земле, вновь прорастет.

С этими словами шиз двинулся дальше, оставив собеседников позади.

«Я должен идти в шестиэтажное каменное здание, – напомнил себе Омар. – Они ждут. Совет. Варварски ведущий себя Говард Строу. Окруженная своими числами и вечно раздраженная мисс Хибблер. Воплощение самой жизни, погруженная во все и вся Аннет Голдинг. Вынужденный придумывать способы защиты от того, чего нет, Габриэль Бэйнс. Простак с метлой, который ближе к Богу, чем каждый из нас. И никогда не поднимающий взгляд печальный человек без имени. Как мне его называть? Быть может, Отто. Нет, думаю, я буду звать его Дино. Дино Уоттерс. Он ждет смерти, не зная, что живет в ожидании лишь призрака, ибо даже смерть не может защитить его от самого себя.»

Стоя у огромного шестиэтажного здания, самого большого в поселении паров в Адольфвилле, Омар левитировал, подпрыгивал у нужного окна, царапал ногтями стекло, пока, наконец, подошедший взглянуть на улицу человек не открыл ему дверь.

– Мистер Манфрети не придет? – спросила Аннет.

– В этом году доступа к нему нет, – объяснил Омар. – Он перешел в другое царство и просто сидит. Его, должно быть, насильно кормят через нос.

– Фу, – сказала Аннет. – Кататония.

– Прибей его, – резко вступил в разговор Строу, – и дело с концом. Эти шизоидные нежности бесполезны. Даже хуже: они истощают ресурсы д’Аркбурга. Нет ничего удивительного в том, что ваше поселение такое бедное.

– Да, – согласился Омар, – материально мы бедны, но богаты духовными ценностями.

Шиз держался подальше от Строу, ман ему совершенно не нравился. Строу уничтожал все вокруг. Ему нравилось крушить и ломать из любви к насилию, а не по необходимости. Он слыл жестоким человеком, для которого зло являлось высшим даром.

Таким же был и Габриэль Бэйнс. Как все пары, он тоже мог проявлять жестокость, но вынужденную, в целях собственной безопасности. Он был настолько помешан на защите себя, что порой, естественно, допускал промашки. Но его нельзя было осуждать так, как Строу.

Заняв свое место, Омар произнес:

– Будь благословенен этот Совет. Давайте же услышим новости о силе жизни, а не о действах дракона зла. – Он повернулся к Строу: – Что за информация у тебя, Говард?

– Корабль. Вооруженный, – ответил тот с широкой и плотоядно-мрачной улыбкой, он наслаждался их общим смятением. – Это не торговцы с Альфы II, они совсем из другой системы. Мы позвали на помощь телепата, чтобы прочесть их мысли. У них не торговая миссия, они здесь для того, чтобы… – Строу намеренно замолчал. Ему хотелось увидеть, как остальные смущенно переглядываются.

– Нам придется защищаться, – сказал Бэйнс.

Мисс Хибблер с неохотой кивнула, последовала ее примеру и Аннет. Даже геб перестал хихикать и выглядел встревоженным.

– Мы тут, в Адольфвилле, несомненно, организуем оборону, – сказал Бэйнс. – Мы обратимся к манам. Строу, нам нужны ваши средства защиты, мы на вас надеемся. Это единственный случай, когда мы ожидаем от вас усилий ради общего блага.

– «Ради общего блага», – передразнил его Строу. – Ты имеешь в виду: ради нашего блага.

– Господи боже, Строу, – возмутилась Аннет, – тебе всегда надо быть таким безответственным? Неужели ты не можешь хоть раз подумать о последствиях? Подумай хотя бы о детях. Если не себя, то их-то мы должны защитить.

Омар Даймонд мысленно молился. «Пусть силы жизни восстанут и восторжествуют на поле битвы. Пусть белый дракон скроет пятно приближающейся смерти, пусть лоно защиты его снизойдет на этот земной островок и укроет его от тех, кто в стане нечестивых».

Вдруг он вспомнил видение, нахлынувшее на него по дороге сюда, предвестие войны. Поток воды превратился в кровь, когда он переступал через него. Теперь он знал, что увиденное было знаком войны, смерти и, возможно, разрушения семи кланов и семи городов – шести, если не считать мусорной свалки, которая служила местом обитания гебов.

Деп по имени Дино Уолтерс хрипло пробормотал:

– Мы обречены.

Все повернулись к нему. Даже геб Джейкоб Симион.

– Прости его, – прошептал Омар.