– Короче так, – сказал я, тяжело присаживаясь за один из пустых столиков. – Если в следующий раз припрутся, говори, что ресторан под Летовым. А если будут упираться – звони. Я тебе свой номер напишу.

***

– Сука, мля… – Выругался Фурсов и тронул языком несколько ранок, оставшихся от выбитых коренных зубов. – Летов, сукин сын, мне все зубы повыбивал!

Фурсов пошатал еще один языком. Выругался, когда тот обломился. Он полез пальцами в рот, выдрал обломок и сплюнул кровь прямо на коврики.

– Э, – Возмутился Вася Неронов. – Ну не в машине же? На вот.

Он открыл бардачок. Нашел там какую-то грязноватую тряпку, сунул Фурсову.

Крутить носом времени у Фурсова не было, и он просто приложил тряпку к губам. Сплюнул в нее густую сукровицу.

– Говоришь, Летов тебе засаду устроил? – Спросил Вася, не отрываясь от руля.

– Да. Чуть, сука, я не помер, – выдохнул Фурсов, откинувшись на спинку дивана заднего сидения. – За малым. Крепкий этот Летов. Видать, про него правду болтают. Он, даже когда я в него пулю всадил, не отцепился. Только когда трижды вложил ему по голове пушкой, сознание потерял.

– М-да… – Протянул Вася. – Так и че теперь? Документов в Граале нету?

– Нету. Летов по-любому их перепрятал. Он все с самого начала знал.

– И че делать? – спросил Нестеров. – Вот если бы ты меня спросил, я б все сделал по-своему. По-жесткому, так сказать.

– Ты ж знаешь. По-жесткому нельзя. Нельзя нам светиться.

– Ты уже засветился, – вздохнул Вася. – Двух человек замочил. Менты насторожится. Возможно, тебя будут искать, если на тебя Летов накапает. Генерал точно тебя снимет.

Фурсов хмуро промолчал. Обычно, когда генерал кого-то «снимает» с этих, так сказать, «особых» заданий, это значит, что доверие к такому сотруднику подорвано. А подорванное доверие – это всегда риск, что информация о сделанных для генерала делишках обернется против тебя самого. И тут уж не отвертишься. Либо тюряга, либо, если много будешь болтать, какой-нибудь несчастный случай.

– Не снимет, – сказал Фурсов холодно. – Давай. Вези на квартиру. Телефон надо. Позвонить ему.

Жили Фурсов с Нестеровым на съемной хате, почти в центре города. Там у Армавирского рынка они снимали у пожилой женщины жактик. В одной части небольшого, двухкомнатного домишки, жила хозяйка. Другую она сдавала. Там они и ночевали. Хозяйка была пожилая и молчаливая. Но самое главное – она не задавала лишних вопросов. Вернее, вообще никаких не задавала. Достаточно было только платить ей посуточно.

– Где телефон? – Сказал Фурсов, роясь в аптечке, что была у него в дорожной сумке.

Летов, мало того что выбил головой ему несколько зубов, но разбил еще и губы. Лицо страшно ныло, и боль эту было сложно терпеть даже Фурсову.

«М-да… – Думал он, перебирая медикаменты. – Видать, еще один шрам останется. Харя еще страшнее станет».

Нестеров достал сотовый, спрятанный в его чемодане. Сел на койку, стоящую под висевшим на стене красно-желтым пыльным ковром. С собой телефон носить они опасались. Разрешения на него не было, а конфискуй его менты, так появились бы лишние проблемы.

Нестеров набрал по памяти номер. Приложил телефон к уху. Когда на том конце ответили, он протянул трубку Фурсову.

– Генерал хочет с тобой переговорить.

Фурсов запил таблетку обезболивающего водой из кружки. Поморщился, когда студеная жидкость коснулась ранок во рту. Потом принял аппарат.

– Да?

– Как все прошло? – Прозвучал очень хриплый старческий голос.

Фурсов угрюмо глянул на Нестерова. Напарник только поджал губы. Многозначительно приподнял брови, говори, мол.

– Хреново прошло, – решился Фурсов. – В общем… В общем, по-хорошему не получилось.

– Что случилось? – Обыденно и очень спокойно спросил хриплый голос генерала.

– Летов завел меня в ловушку. Документов в Граале не было, но зато были братки Летова. Они меня прибить хотели, еле ушел. Два трупа на мне. Но у меня есть план как…

– Понятно, – перебил его генерал, даже недослушав.

Хотя его хриплый голос прозвучал совершенно равнодушно, но самое это «понятно», заставило Фурсова занервничать. Он почувствовал, как страх складским слизнем лазит у него по нутру.

– Передай трубку Васе, – сказал генерал.

Фурсов не ответил. Потемневший лицом, он только протянул телефон Нестерову.

– Нестеров у телефона, – сказал Вася, когда приложил трубку к уху.

Фурсов слышал, как в телефоне прохрипело что-то неразборчивое, и Нестеров кивнул.

– Понял. Хорошо.

– Ну? – Глянул Фурсов на Василия.

– Генерал сказал, – начал тот, – действовать теперь мне. Действовать жесткими методами.

– А я? – Нахмурил брови Фурсов.

– А тебя, дружище, снимают, – вздохнул Василий в ответ.

Глава 4

– Это отличная новость, Витя! – Сказала Марина.

– Обстоятельства изменились, – проговорил я, осматривая ровные стежки шва на моей ноге.

С момента, когда мы с Фурсовым схватились в Граале, прошло чуть больше недели. После случившегося, когда стало очевидно, что Грааль – неспокойное место и Марине не стоит там появляться, от греха подальше, я изменил свое мнение. Я понял, что чтобы защитить ее здесь и сейчас, наследство все же придется принять. А когда все уляжется, я всегда смогу сделать ей дарственную. Несмотря ни на что, я был убежден, что ресторан ее дедушки должен принадлежать Марине по праву. Что именно она, его наследница, сможет дать ума этому бизнесу. А я смогу сосредоточится на Обороне.

А вот Марина была другого мнения.

– Мне кажется, ты заслужил Грааль, – сказала она.

Девушка всячески избегала глядеть на мое уже подзавившее ранение. Еще бы. В день стычки с Фурсовым и бандосами, у нее чуть истерика не случилась, когда от Степаныча, позвонившего ей тем же вечером, она узнала, что меня забирают из больницы в милицию.

Там, к слову, особенных проблем не возникло. Меня просто опросили, как потерпевшего и взяли объяснения. На вопрос ментов о том, кто же такой этот Фурсов, и чего он хотел, я ответил почти честно. Человек намеревался приобрести Грааль, как только я вступлю в права на заведение. Ну а налет братков и вовсе выглядел вполне обыденным делом, на которое менты не слишком-то спешили обращать своего внимания.

Тянулось и уголовное, в котором я фигурировал свидетелем. Следователь Мкртичан, опрашивавший меня, не преминул упомянуть и о нем. Однако по его усталым по-кавказски черным глазам, я понимал, что то дело движется гораздо медленнее, чем ему самому хотелось бы.

– Да и машину. Помнишь, машину? У тебя-то сейчас нету.

– Машина не помешала бы, – признался я, потрогав заживающую и временами ноющую ногу.

Еще бы. Ведь джип, на котором я ездил до момента нападения на Кулыма, пришлось продать. Машина пострадала в перестрелке так, что от нее было проще избавиться, чем ремонтировать.

Этим, собственно, я и занялся. Расстрелянная колымага была фиктивно «продана» мною Обороне. Денег, естественно, за это я не получил. А потом, уже предприятие продало ее частному лицу, причем, практически на запчасти. Вырученные деньги мы потратили на обустройство диспетчерской, которое шло сейчас полным ходом.

– Так когда пойдем к нотариусу? Когда будем заявление на наследство подавать? – Спросила Марина.

Я задумался, застегивая джинсы.

– Пожалуй, тебе сейчас лучше не ходить по улицам одной.

– Опять? – Марина, сидящая на диване, недовольно надула щечке. – Я только свободу почувствовала. Никаких братков-водителей. Никакого постоянного присмотра. Мне даже стало казаться, что я живу почти обычной жизнью.

– Нашу жизнь сложно назвать обычной, – усмехнулся я, подсаживаясь рядом.

Девушка тут же прильнула ко мне. Мягко прижалась, ластясь, словно кошечка.

– Мне кажется, сейчас жизнь большинства людей сложно назвать обычной, – продолжил я. – Бандиты, разруха, зарплата сковородками да мылом. Всем сейчас тяжело. А ты находишься среди сильных. Тебе еще грех жаловаться.

– Возможно, ты прав, – сказала девушка, с блаженством закрыв глаза.

Я обнял ее за талию, погладил по теплой спине.

– Когда ты рядом, когда ты так близко, мне всегда кажется, что ты прав.

– Я заберу машину, – сказал я. – Пусть оформление документов займет время, но ездить на чем-то надо. Отправлюсь к дому Кулыма прямо сегодня. Посмотрю, что он там мне завещал.

– Мы бы могли переехать, – вдруг сказала Марина. – Там такой большой дом и…

– Мы уже это обсуждали, – прервал ее я. – Раз уж Кулым оставил мне эту квартиру, останемся здесь. О ней мало кто знает. А представь, что начнется в городе, если я стану жить в доме Кулыма? Подобные слухи мне не нужны. Они могут подпортить бизнес. Мне и так приходится убеждать каждого второго клиента, что Оборона – это не бандитская ОПГ, а вполне себе легальная фирма.

– Понимаю, – вздохнула Марина. – Ну так что будем делать?

– Я заберу машину. Завтра утром поедем к Нотариусу. А ты позвони ей сейчас. Предупреди. И еще. Пока я не пойму, что там с Фурсовым и этими документами, ты больше не ходишь по улицам одна. В институт я буду возить тебя сам.

– Хорошо, Витя, – принимая свою учесть, немного грустно ответила Марина. Потом добавила: – Скажи, а что приготовить тебе на ужин? Может, плов?

– От плова я не откажусь, – я с улыбкой заглянул девушке в глаза.

Ее довольное лицо вдруг изменило свое выражение на какое-то удивленное. Глаза девушки широко раскрылись. Марина потянулась ко мне, и наши губы соприкоснулись в поцелуе.

Когда я резко прижал ее к себе, девушка даже застонала. Я чуть-чуть подался вперед, и Марина подчинилась. Оказавшись сверху, я стал ласкать ей шею.

– Витя… – Глубоко дыша, заговорила она. – Ты же собирался идти…

– Немного времени у нас еще есть, – ответил я, оторвавшись от ее нежной кожи.

***

Марина глянула на время на своих маленьких наручных часиках. Витя уехал часа два назад.

«Успею еще» – подумала она.

Когда Витя пошел на автобус, чтобы уехать к дому дедушки, Марина тут же принялась готовиться к завтрашнему семинару. Она рассудила, что успеет и уроки сделать, и приготовить ужин. Не учла она только одного – рис кончился. И хотя Витя не велел ей выходить из дома одной, она решилась. В конце концов, до ближайшего продуктового было лишь минут десять пешком. Собравшись, девушка быстро побежала в магазин.

И хотя времени было еще порядком, ведь Витя предупреждал, что ему нужно будет заехать на работу, и только потом, с Фимой и Женей он поедет к дедушке, Марина торопилась. Торопилась в основном, чтобы успеть накормить любимого, как только он вернется домой.

По крайней мере, она убеждала себя в этом. Истинная же причина была несколько иного рода: Марина боялась, что Витя рассердится, если застанет ее вышедшей из дома без разрешения. Тогда он станет читать ей очередную тираду и сделает это так убедительно, что девушка точно почувствует себя виноватой. Ей этого не хотелось.

Расплатившись с полноватой продавщицей, Марина схватила пакет риса и бросилась обратно, к дому. Когда она завернула за угол и пошла во двор, поначалу совершенно не придала значения трущемуся у подъезда мужчине.

Мужчина, одетый в бежевую куртку-плащовку, курил у входа и, казалось, кого-то ждал. Он топтался на месте и поглядывал в совершенно другую сторону.

Когда Марина, делая вид, что не замечает его, торопливо прошла мимо, мужчина вдруг ее окликнул.

– Марина? Марина Кулымова?

– Да? – Девушка обернулась.

Когда ее позвали, Марина вздрогнула всем телом. В душе немедленно проснулся уже слегка подзабытый страх перед незнакомцами. Запоздало она подумала, что отвечать «да» не стоило. Надо было притвориться, что незнакомец обознался. Что она никакая ни Марина Кулымова, а случайная прохожая. Коря себя за то, что сообразила слишком медленно, Марина попыталась выкрутиться:

– Извините? Кого вы ищете?

– Вы же Марина Кулымова?