Снег за окном все так же танцевал хлопьями, но тучи на горизонте и прогноз погоды утверждали – к вечеру может валом повалить. Хотя… этот Новый год я встречу у Алисы. Дома никого – родители уехали на какой-то симпозиум в Австрию. Папа сопровождает маму. Обещали прислать фото и позвонить ночью…

Я улыбнулась снегу, причесалась, стараясь пристально не смотреть в зеркало, натянула свитер и брюки – и бросилась искать Алису. Как верная подруга – она точно не должна была позволить мне сгинуть от тоски и одиночества.

Внизу уже гудели голоса.

Может, пойти сначала перекусить? Судя по приоткрытой двери – Алиса уже встала, да и живот урчит.

Именно с этими мыслями я спустилась на кухню.

Пожала плечами, поглядывая на царящую вокруг суету, незнакомых мне людей (похоже, родители Алиски развернулись вовсю), и…

Белов. В обнимку с шатенкой, которая напомнила мне куклу Барби – настолько искусственной она была. В груди ничего не кольнуло, кроме легкой брезгливости. Я с трудом умела прощать и забывать. Ладно, новогоднего вечера мне никто не испортит!

Молча прошла мимо, направляясь к кухне. Там всегда можно раздобыть хлопья с молоком или несколько бутербродов, в конце концов.

– Это и есть та ваша уродина? Фу, Сашка, я думала, что слухи все-таки преувеличивают, а тут… Она хоть знает, как мужики без одежды выглядят? – Охотникова говорила громко, не скрываясь, кривила накрашенные губы, а потом громко расхохоталась, прикрывая рот изящными наманикюренными пальцами.

Волосы, в отличие от моих, у неё были густые, длинные, темные. Роскошные, как у многих девушек с примесью южной крови. Это я – обкорнанный воробушек, стрижка в стиле «пацан». Вот только прошли те времена, когда я смущалась, краснела до слез – и норовила сбежать куда подальше.

Я развернулась, в три шага оказавшись рядом. Кивнула отчего-то побуревшему Белову. Посмотрела в глаза модной вешалке:

– Тут какая-то ворона облезлая орала, – смотрела я пристально, тяжело. Смотрела – и не могла понять, чем эта самая «вешалка» лучше меня. Нет в ней ничего – та самая пустота, как у куклы.

– Ты что сказала? – Вытаращилась та, нервно сжав когтями ворот рубашки Белова. Тот аж задохнулся, бедный.

– Крякал, говорю, кто-то, – ответила невозмутимо, – но, видимо, обозналась. Куриц облезлых мы не заказывали… Пойду проветрюсь – хорошего денечка, ребята!

И, пока ошалевшая от такой наглости местная королева красоты подбирала слова – я нашла в стенном шкафу свое пальто, надела сапоги – пофорсить решила, подобрала самые неудобные, с высоким тонким каблуком – и вышла из дома, прикрыв дверь.

Нет, я не сбегаю, просто… подышать захотелось. Свежим воздухом.

В груди пекло. Даже шапку забыла надеть, но не возвращаться же теперь? Капюшон есть, мне хватит, мороз вовсе не такой сильный. Именно с такими мыслями я двинулась вдоль огромный угодий Алисиного семейства к озеру. Помню, когда подруга первый раз привезла его показать, было лето. Шумели тихо камыши, крякали утки, плавали изумительной красоты белоснежные ласковые кувшинки. Царила тишина, прерываемая только гулом трудящихся насекомых… сейчас же все укрыло снежным покрывалом. Морозец бил в лицо, под подошвами скрипел слой снег почти в полметра толщиной.

Ближайший дом виднелся вдалеке – оттуда в небо медленно поднимался сероватый дымок. Тоже печь топят – или камин. Хотя сюда газовое отопление проведено.

Потихоньку настроение выравнивалось и глупые слова напыщенной курицы перестали иметь значение. Главное – что? Главное – сохранять хорошее настроение! А Новый год мне никто не испортит! Жаль, телефон оставила – могла бы заснять всю красоту… и заснеженную шапку сосны, и маленького снегиря с алой пушистой грудкой, что горло косил на меня темным глазом. А вот там – ну-ка – неужели рябина? Точно она – в хрусталиках льда застыли оранжево-алые ягоды.

Едва не провалившись по колено в снег, я все-таки вышла к озеру. Вернее – озеро-то было внизу, для того, чтобы до него добраться, нужно было её осуществить акцию «вот кто-то с горочки спустился». Вот когда я пожалела, что санок нет! Или ледянки на худой конец, простой и пластмассовой, как из далекого детства.

Просто если навернешься… я посмотрела вниз, на обманчивую гладь озера, покрытого корочкой льда. Пока ещё тонкого, морозы ударили несмотря на конец декабря не так уж давно. Нет уж, экстрим не для меня. Можно по округе походить, полюбоваться… воздух такой – в городе никогда такого не встретишь – как родниковая вода – пить и пить бы!

Не знаю, что заставило меня насторожиться. Может, вспорхнувший резко снегирь. Может, тем, что как-то вдруг на округу опустилась тишина – глубокая, неестественная. Это ещё что такое за чертовщина? Всей кожей я ощутила опасность. Резко дернулась, попыталась развернуться – но каблук увяз в снегу неудачно.

– Да чтоб тебя! – Фыркнула.

Это все настроение. Решила себя пожалеть – вот и мерещится всякое, да и места здесь… после города можно и испугаться.

Но прежде, чем я успела успокоиться, в спину резко подтолкнули. Нет, не рукой… это как боксер двухметровый под дых зарядит, или тренер переусердствует на каратэ.

Я не успела ни испугаться, ни даже закричать – только в каком-то безмолвном ступоре наблюдала за тем, как я буквально взмываю в воздух, ласточкой летя вниз с горки, прямо на лед обманчиво тихого озера. Вот так погулять вышла на даче подруги! Хоть Алиска-то меня хватится?!

А как же мама и папа? – С огромной скоростью мелькали мысли. Леденящий душу ужас только-только начал прокрадываться в сердце, когда я ударилась спиной о лед. Он треснул. Темная жадная вода накинулась, ошеломляя, я забарахталась отчаянно – ведь умела плавать…

Мелькнули на пригорке волосы – темные, длинные. Искаженное торжествующей усмешкой лицо. В моем воображении глаза Охотниковой в этот момент горели каким-то странным, потусторонне-синим светом, а ногти напоминали когти.

Правда что ли ведьма?

Больше подумать я ничего не успела – погрузилась под лед. Ледяной ком лег плитой на грудь, перед глазами попилили круги, и последнее, что донес до меня угасающий слух – был злобный отчаянный мяв, что звучал сиреной или горном охотничьим.

Мелькнула огненно-рыжая шерсть, раздался вопль доморощенной убивицы… Мике? Да нет, мой котик точно дома, остался под присмотром соседки! Примерещится же… такое…

Ужас сдавил грудь, вода попала в горло, а потом… все исчезло.

Глава вторая. О древних замках, подмене и опасностях зимнего бала.

Я тонула… совершенно точно тонула – и даже несколько секунд этого кошмара позабыть было бы сложно!

Не знаю, в какой момент все изменилось. Не знаю – показалось ли мне – или я действительно отключилась на некоторое время, но в себя пришла резко, одним рывком. Вот мне кажется, что в голове кружатся какие-то звезды и мелькают галактики, а вот – р-раз – и все исчезает. Только едва заметные серебристые искры тают в полной тишине.

Лежать жестко и неудобно. Открывать глаза тоже не хочется. Неужели у Алиски такая кровать неудобная? Я недовольно ворчу, ворочаюсь с боку на бок и утыкаюсь во что-то острое. Ой, это что такое?!

Ветка?! Медленно, будто не веря самой себе, я постаралась сесть. И первое, что попалось на глаза… небо. Небо, на котором медленно таяла оранжево-зеленая феерия красок. Такого неба никогда не могло быть на Земле. А, значит, что? Значит, я просто сплю. И то, что я выходила из комнаты – мне тоже приснилось. Если честно – сейчас даже вспомнить толком не могу, что произошло – все в голове мешается.

Но разве это так важно? Раз это лишь странный сон – что мешает им насладиться?

Тело ныло. Было очень холодно, а в сапогах хлюпала вода. Вокруг было подозрительно тихо – и я огляделась. Кажется, это был задний двор какого-то огромного здания. Где-то вдалеке раздался звук, похожий на ржание коня. Медленно и осторожно я поднялась по стеночке, вертя головой.

Двор был вымощен камнями – не всегда ровными, но удивительно красивыми булыжниками красноватого оттенка с золотыми прожилками. Вдалеке виднелись очертания настоящих мощных ворот. Лежал снег – но больше у самой стены, сам двор был тщательно расчищен.

Я уже собиралась пройтись – а то сон пока был каким-то скучным и монотонным, когда где-то далеко и высоко в небе вдруг раздался громовой рокочущий звук. Да такой, что я от неожиданности присела, а потом, задрав голову, едва не закричала в голос.

Высоко-высоко в небе парил… ящер! Настоящий, огромный, и шкура его отливала серебром и синью, а крылья – размером с двух меня – плавно вспарывали воздух. Из груди дракона вырвался рык, прыснуло ярко-синим пламенем – и чудовище заложило очередной вираж.

Кажется, я даже запищала. Но вовремя вспомнила, что это всего лишь мой сон – и тогда уже рискнула залюбоваться.

Вот что значит, начиталась фэнтези! Ушибленные Эрагоном на голову! Адепты премагичества Желязны! Вот зачем меня Алиска подсадила на такую литературу, а?

Из состояния ступора меня вырвал резкий толчок в бок. Оказывается, я так засмотрелась на дракона, что не заметила, что уже давно нахожусь не одна. Более того – тут целая очередь из не слишком дружелюбно настроенных девиц крестьянского вида.

Грубые мешковатые платья, широкие плотные фигуры, румяные лица, нахмуренные брови.

– Так ты тоже в замок на подмогу что ли? – Поинтересовалась первая, самая серьезная. Волосы её были спрятаны под цветастым платком, на ногах – что-то похожее на меховые сапоги, в руках – корзина.

– Наверное, да, – не знаю, почему я решила заговорить. Не знаю, почему не отрицала ничего. Было интересно?

– Тогда в очередь становись – меня задвинули грубовато почти в конец колонны, – а то у бла-ахародных нынче танцульки да празднования, зато и нам деньжат не пожалеют!

Ничего себе тут конкуренция! Я так понимаю, что драконов тут никто не боится – вот девицы и глазом не моргнули. Значит, людей они не жрут?

– Может, найду кого себе, – томно пробормотала одна из девиц – её платье, кажется, было сделано из тонкой шерсти, а верхняя одежда больше напоминала наши пальто, чем деревенские тулупы, – какого-нибудь господинчика симпатичного… говорят, нелюди не скупятся… может, и замуж выйду? А вдруг?

Кто-то из толпы девиц гулко хохотнул.

Очередь постепенно вливалась в незаметную раньше дверцу в стене.

Правда, когда настала моя очередь, мне уже зуб на зуб не попадал и больше всего на свете хотелось… нет, не покусать товарок за глупые разговоры, а покусать чего-то съедобного! Я вдруг поняла, что даже во сне умудрилась проголодаться – да ещё как!

Увы, ни чаю, ни пирожков мне не предложили. А стоило ступить в жарко натопленное огромное помещение, как тут же ухватили за плечо и бесцеремонно повертели из стороны в сторону – как будто прикидывали – как лучше на вертел сажать?!

А когда я разглядела, кто меня так крутит и вертит – чуть не опозорилась. Ну не каждый день, не каждый, нечто огромное, плечами в обхвате как три меня, с лицом матерого уголовника, лысым черепом и огромной серьгой в ухе, басит, цыкая клыком:

– Сегодня народу мно-ого прикатило! И ты сойдешь, девка. Давай, бегом, переодеваться – и разносить! Живо, живо!

Тогда я и рта не раскрыла. Было ощущение, что меня просто погребло под лавиной впечатлений. Сказали – делай – ухватился разум за соломинку. Покусай вас котик за пятку, да что же творится такое?

Но когда я подписалась поработать служанкой – я просто смутно понимала, на что себя обрекаю! Глупая была! Неопытная совсем, к средневековым замашкам неприученная!

А все началось с того, что меня, как и других девчонок, в приказном порядке  направили переодеваться. Оказывается, на сегодняшний вечер для всей прислуги была выделена униформа. Для нас – мешковатые и неудобные безликие платья с фартуками.

Ткань натирала, колола, раздражала кожу и смотрелась… хорошо, что зеркал здесь нет! Зато теперь я от местных ничем не отличалась.

Думаете – почему меня сразу не вычислили, ещё девчонки у замки, не набросились с криками – ууу-у, неместная! Кто такая?!