На отдых отвели девять часов. Времени вполне достаточно, чтобы выспаться, привести себя в порядок, а главное, можно помыться в бане, находившейся через дорогу. С утра обещали дать горячую воду, так что можно будет поблаженствовать под тугими струями в душевой.

Шофер, молодой озорноватый парень, с которым у нее складывались приятельские отношения, предложил подвезти ее до самого дома. Но Ирина отказалась, объяснив, что хочет пройтись через парк. Ей действительно хотелось прогуляться по свежему воздуху, казалось, что не только одежда, но даже тело пропиталось больничными запахами.

Парк «Сокольники» был местом ее детских игр, где она нередко проводила время со своими родителями: на детских площадках можно было покататься на качелях, в павильонах – посетить выставки, а в ларьках – купить мороженое. Там всегда было интересно и шумно. Это было совсем недавно и в то же время очень давно, как будто бы ту маленькую девочку от нынешней девушки отделяло целое столетие… Все лучшее оставалось в прошлом. Сейчас отец воевал на Сталинградском фронте, а мать, врач полевого госпиталя, служила на Донском фронте. Так что она была предоставлена сама себе.

В сорок первом, какой-то год назад, в парке «Сокольники» проходило обучение ополченцев. Каждое раннее утро, когда Ирина шла на работу через парк, она видела, как мужчины, выстроившись в ряды, маршировали по аллее парка. А на самой окраине было оборудовано стрельбище, где ополченцы тренировались в стрельбе из винтовок.

Среди них было немало пожилых людей, воевавших еще в Первую мировую. Значительная часть интеллигенции, которую в обычной жизни трудно было представить с оружием в руках, шла в колонне вместе со своими сыновьями, и оттого они выглядели увереннее и строже. Верилось, что эти нескладные и плохо обученные бойцы сумеют остановить немцев. Пусть даже ценой собственной жизни. Так оно и случилось. Из общего числа ополченцев уцелели буквально единицы, большая часть из них погибла в первом же бою, но потери были не напрасными, пройти дальше враг не сумел и перешел к обороне всего-то в шестидесяти километрах от Москвы.

Ополченцев уже не было, а в дальнем конце парка установили бронированный колпак, где проходило обучение пулеметных расчетов. Нередко до госпиталя доносились длинные автоматные очереди, заставлявшие раненых вздрагивать.

Сейчас парк выглядел пустынным, тихим. Снег, выпавший накануне, гонимый ветром, собрался в небольшие белые сугробы, что очень напоминало ноябрь сорок первого.

До выхода из парка оставалось совсем чуть-чуть, когда на дорогу вышли трое щеголевато одетых парней. Ирина отошла немного в сторону, давая возможность им пройти по аллее, но один из них, в длинном шерстяном пальто и ушанке из какого-то черного дорогого меха, шагнул прямо к ней навстречу. Он добродушно улыбался, внешне выглядел приветливым, но от всей его фигуры исходила какая-то враждебность.

«Наверное, ничего страшного, просто парк пустынный, вот и мерещится невесть что, – подумала Ирина. – Тут все что угодно может почудиться». Улыбнувшись, девушка хотела пройти мимо них, но неожиданно дорогу ей перекрыл другой – круглолицый, невысокого роста, в коротком кожаном пальто.

– Куда торопишься, красавица? – благодушно поинтересовался высокий. – Неужели ты нас испугалась? Ты же видишь, мы совершенно нестрашные, – продолжал он скалиться.

– Пожалуйста, пропустите меня. Мне нужно срочно идти, – взмолилась Ирина. – У меня был трудный рабочий день, я возвращаюсь из госпиталя.

– Неужели ты даже не хочешь с нами поговорить? – удивленно полюбопытствовал высокий и, взяв девушку за отвороты пальто, притянул к себе.

– Если вы меня сейчас не отпустите, то я закричу.

– А вот этого, красавица, делать не следует. Мы можем и обидеться.

Улыбка с лица высокого исчезла. Оценивающим взглядом он осмотрел Ирину с головы до ног, а потом произнес:

– Пальто почти новое, за него на рынке тысячи три дадут. Ты сама его снимешь или нам тебе помочь раздеться?

– Да как вы смеете! – возмущенно воскликнула девушка. – Да я сейчас…

Договорить Ирина Кумачева не успела: круглолицый, стоявший немного сбоку, ударил ее в лицо, и она, потеряв равновесие, упала, сильно стукнувшись затылком об асфальт.

Очнулась Ирина от грубых мужских прикосновений – кто-то беззастенчиво шарил ладонями по ее телу. Задрав кофту, прошелся пальцами по ее животу, после чего ладонь торопливо скользнула к ногам. Обнаженной кожей она ощущала леденящий холод, от ужаса происходящего ей хотелось громко закричать, оттолкнуть от себя похотливые руки, но вместо этого она едва пошевелилась, а из горла вырвался едва различимый стон.

– Очнулась, – узнала она голос высокого. – Ладно, потопали, времени нет, не до ласк сейчас. Увидит кто-нибудь. Да и холодно!

– Серьги у нее с камушками… Не оставлять же добро!

Открыв глаза, Ирина увидела над собой лицо круглолицего. Почувствовала на своем лице прикосновение его толстых пальцев, а потом уши резанула резкая острая боль, заставившая ее вскрикнуть. «Сорвали сережки!» – догадалась Ирина. Девушка попыталась закричать, но сил не хватало.

Удовлетворяя хищное любопытство от содеянного, бандиты еще с минуту стояли над девушкой, а потом зашагали к выходу. Некоторое время Ирина лежала на земле, ощущая спиной леденящий холод. А потом осторожно, чувствуя невероятное головокружение, с трудом поднялась. Пальто на ней не было, грабители забрали и шапку. Мочки ушей обильно кровоточили. Пошатываясь, Ирина зашагала в сторону дома.

* * *

Варлена остановилась перед дощатой дверью подъезда. Поправила поясок демисезонного пальто на тонкой талии и потянула за ручку двери. Тугая пружина неохотно поддалась, издав продолжительный скрип. Вошла в полутемное помещение и, стуча каблучками по деревянной лестнице, поднялась на самый верх. Предстоящая встреча с Семеном волновала. Не видела его всего-то три месяца, а так соскучилась, как если бы со дня их последней встречи прошел целый год.

Постучалась в дверь. С замиранием сердца стала ждать. Некоторое время в комнате царила тишина, а потом мужской голос негромко поинтересовался:

– Кто там?

– Семен, это я, Мария.

– Маруся, ты одна?

– А с кем мне еще быть?

– Подожди.

О деревянную дверь ударилась металлическая цепочка. Ключ в замке дважды со скрежетом провернулся, и дверь гостеприимно распахнулась. Варлена вошла в натопленное помещение и шагнула прямо в распахнутые объятия Семена.

– Милый мой, как же я ждала нашей встречи!

– Ты ко мне навсегда?

Гостья отрицательно покачала головой:

– Пока еще нет. Но я ему уже все объяснила.

– И что же он сказал?

В нежных объятиях Семена было уютно. Так и простояла бы целую вечность, ощущая его тепло.

– Он не стал меня удерживать. Я уже решила, что уеду от мужа. Буду жить у бабушки… Тем более что там квартира сейчас пустует. А за ней присмотр нужен.

– А как сын отреагировал?

– Он еще не знает, что мы расходимся. Нужно будет ему объяснить. Хотя он очень любит отца. – Подняв голову, женщина всмотрелась в лицо Семена. – Ты чем-то встревожен?

– Тебе показалось, – улыбнулся он мягко. – Проходи… У меня есть чем тебя побаловать. Ты, наверное, проголодалась?

– Да, немного… Я к тебе на всю ночь. – Половицы под ногами Варлены негромко пискнули.

– А как же сын?

– Я его отвела к маме.

– Значит, у нас с тобой впереди очень много времени. Я приготовил тебе маленький подарок. Надеюсь, что он тебе понравится.

– И что за подарок?

– Небольшое украшение к твоим прекрасным ушкам.

– Мне не терпится на них взглянуть.

– Только после того, как ты поужинаешь.

Глава 8
В Сокольниках орудует банда

В управление капитан Максимов подошел точно в назначенное время. Оперативники уже собрались. У здания МУРа находилось два взвода военизированной милиции. Предполагалось, что бандитов будет не менее десяти человек, и в управлении готовились к серьезному боестолкновению с бандой Рябого.

Ожидали появления начальника уголовного розыска Рудина, находившегося в это самое время в оперативном отделе наркомата и обещавшего прибыть с минуты на минуту. Предстоящую операцию он мог бы поручить одному из своих заместителей, но Касриель Менделевич, опасаясь несогласованности между подразделениями, решил провести ее лично. Начальник уголовного розыска и прежде выезжал на операции, куда менее значимые, а уж задержание главаря банды Рябого, терроризировавшего население в Марьиной Роще и примыкающих к нему районах, пропустить никак не мог.

Старший майор Рудин был человеком немалого мужества, воевавшим в Гражданскую войну в знаменитой дивизии Гая. В девятнадцатом году во время сражения с отступающими колчаковцами у реки Белой Касриель Рудин, будучи помощником командира пулеметной роты, получил тяжелое ранение в голову и лишился трех пальцев на правой руке (что впоследствии не помешало ему метко стрелять из любимого маузера). Долгие месяцы Рудин лечился в госпиталях, о службе в строевой части можно было позабыть. Но через два года Рудин был направлен на работу в уголовный розыск. Работал оперативником в разных городах России, неизменно поднимаясь по служебной лестнице. За ним закрепилась репутация человека решительного, способного к самостоятельным действиям, вдумчивого, грамотного. А в 1938 году, вызвав из Саратова, где Рудин возглавлял уголовного розыск, его назначили на должность начальника МУРа.

Для многих его перевод был неожиданным, но назначение на столь высокую должность не бывает случайным. Касриеля Рудина, как и многих отобранных кандидатов, длительное время пристально изучали, проверяли факты в его биографии (ошибок быть не должно), но решающее слово оставалось за народным комиссаром Лаврентием Берией. После некоторого размышления среди многих предложенных кандидатур он остановил свой выбор на майоре Касриеле Рудине.

Последующее время показало правильность выбора наркома. Касриель Менделевич старался всегда находиться там, где было особенно горячо. Настоящей проверкой на прочность для Московского уголовного розыска и лично для самого Касриеля Рудина стал сорок первый год, когда немецкие полчища заняли пригороды и находились всего лишь в нескольких километрах от столицы при ухудшающемся положении на Западном фронте.

Шестнадцатого октября в Москве началась паника.

Было разграблено большинство складов. В магазинах выламывали двери, разбивали витрины и тащили все, что можно было унести. Вместе с ограблениями тотчас возросло количество тяжких преступлений, в том числе изнасилований и убийств. Казалось, что волну преступлений, накатившую на город, невозможно будет усмирить, и вот тогда в Москве ввели осадное положение, запретив выезд из города без особого распоряжения. Милиции предоставили чрезвычайные права – паникеров и мародеров расстреливать на месте! Решительными и жесткими действиями Касриеля Рудина вал преступности удалось сбить в считаные дни. Муровцы взялись за разоружение банд, успевших почувствовать себя в столице хозяевами и оставивших после своих злодеяний глубокие шрамы на сердце города.

Одна из многочисленных и хорошо вооруженных банд на захваченных грузовиках с награбленным добром попыталась прорваться через заставы. Подоспевшие сотрудники МУРа окружили банду и расстреляли ее из пулеметов…

…Вскоре к зданию МУРа на своем автомобиле ЗИС-101 черного цвета подъехал старший майор Рудин. Громко хлопнув тяжелой дверью, он велел всем участникам операции выстроиться в две шеренги. Команда немедленно была исполнена. Невысокий, худощавый, задиристого вида, он прошелся вдоль длинного ряда сотрудников и довольно хмыкнул: