Во второй части исследуется, каким образом напряженность между нами, другими людьми и окружающим миром проявляется в конкретных жизненных ситуациях. Мы творим себя, состоя в интерсубъективных и взаимных отношениях с друзьями и любимыми. Брак и родительство отягощают многих бременем традиций и чужих требований, но мы можем своими решениями и выбором изменить мир так, чтобы эти жизненные роли не уничтожали нашу свободу. Старение также не повод прекращать творить себя и создавать мир, способный нейтрализовать дискриминацию. Но даже смерть исподволь влияет на наше существование, заставляя настойчиво искать в нем смысл.

В части третьей я фокусируюсь на выборе проектов: как понять, какие из них станут поддержкой в поисках самореализации, а какие собьют с пути. Нарциссизм (самолюбование), мистицизм (самоотречение) и стремление к счастью способны отвлечь от подлинного пути, а бунтарские замыслы – наоборот, ключ к освобождению себя и других людей от самосаботажа и угнетения, чтобы возможно было свободно строить свою подлинную жизнь и подлинный мир вокруг.

Называя что-либо – взаимоотношения, жизнь, счастье – подлинным, я подразумеваю нечто по-настоящему значимое. Речь о том, наполнены ли наше существование, становление, действия, выбор, поступки, отношения подлинностью. То есть представляют ли собой наши истинные намерения не эгоистичный порыв, а подтверждение уникальности личности и ее положения в мире.

Книгу нельзя назвать всеобъемлющим обзором философии де Бовуар. Я действовала избирательно, сосредоточиваясь на темах и стратегиях, которые считаю особенно актуальными для нашей сегодняшней жизни. Моя работа обращается и к биографии де Бовуар, и ее идеям не только потому, что временами само ее существование было бунтом, но и потому, что она описывала свою жизнь и размышляла о ситуациях, в которых оказывалась, как философ. Она побуждает нас поступать так же. В своих письмах, дневниках, мемуарах и прочих текстах де Бовуар делится глубоко личными подробностями, и эти грани ее публичного образа помогают нам понять ее мысли.

Меня как философа учили не обращать внимания на личную жизнь мыслителей: неважно, кем был теоретик и как он себя вел, главное, что в своих рассуждениях он приходил к верному заключению. Предполагалось, что важны только идеи, аргументы и доказательства в пользу сделанных выводов. Если говорить о таких абстракциях, как философия математики, личность философа действительно имеет минимальное отношение к делу. Принципиально ли для философии математики Готлоба Фреге, что ее автор был антисемитом? Скорее всего, нет.

Но когда речь идет о человеческой природе, все это выходит на первый план, поэтому «биографические отступления» вполне оправданны. Конечно, рассказывать, как можно было бы жить, – это совсем не то же самое, что проживать жизнь самому. Но знание о выборе и действиях, которые де Бовуар совершала, о ее успехах и неудачах одновременно воодушевляет и дает понимание того, что для нее значило добиться подлинности. Неустанно борясь с представлениями других людей о том, как ей надо жить и действовать, она рекомендует так же бороться и нам. Присмотревшись к ее жизни, мы получаем шанс предвидеть те или иные вызовы, которые могут возникнуть и перед нами.

Почему так важна де Бовуар? Философский канон полон мужских голосов, со всеми сопутствующими представлениями, предубеждениями и оптикой. Женщины, лишенные доступного мужчинам образования, родившиеся и росшие под гнетом или с детства ощущавшие себя вторым сортом, в своем философствовании отталкиваются от иного опыта и имеют другую точку зрения. У многих женщин сегодня больше возможностей, чем во времена де Бовуар, – особенно у белых представительниц Запада, к которым отношусь и я, и тем не менее мы до сих пор сталкиваемся с вызовами, которых для мужчин не существует.

В 2021 году, когда я пишу эти строки, Поправка о равенстве прав в Соединенных Штатах, гарантирующая равные юридические права всем гражданам независимо от пола, по-прежнему ратифицирована не всеми штатами. В этом же году Техас запретил почти любые аборты на сроке больше шести недель, то есть когда женщина зачастую еще не подозревает о беременности. Верховный суд Соединенных Штатов (на момент написания моей книги) этот запрет не отменил^[3]. белл хукс писала когда-то: «Столько слов любви, которые предлагают нам великие люди, оказываются непригодными, когда мы вплотную сталкиваемся с действительностью»^{20}. Учитывая, что окружающая действительность далека от идеала, женщины вынуждены сопротивляться как никогда активно. Надеюсь, что примеры, которые я привожу в книге, помогут вдохновить на борьбу и других людей.

Один из нескольких автобиографических трудов де Бовуар начинается с вопроса: «Почему я – это я, а не одна из миллиардов других вероятностей?» Ее поражает, что ей выпало жить именно этой жизнью. «Если бы я не родилась, никаких вопросов не было бы. А значит, за отправную точку придется брать неоспоримый факт, что я все-таки существую»^{21}. Как часто мы бросаем бездумно: «Я сегодня сама не своя». Но можно задуматься и деконструировать эту фразу. Она поднимает важные вопросы: каким образом и почему мы стали теми, кем являемся, и как нам быть, когда мы это поймем?

Жан-Поль Сартр сказал как-то, что сам он не обладал подлинностью, но указывал путь к подлинности другим. Вот и я тоже не утверждаю, что достигла подлинности. Но с того момента, как экзистенциальная философия де Бовуар перевернула мои представления о жизни, которой я жила, я пытаюсь жить подлинной жизнью. Как правило, я делаю собственный выбор, а не подчиняюсь чужому. Я не всегда знаю, насколько точны принятые мной решения, – иногда это выясняешь, только совершив выбор. И да, я делаю множество ошибок.

Но подлинность оценивается не по успеху и неудачам. Подлинность раскрывается в намерениях и их воплощении на практике. Подлинность – процесс, в ходе которого мы отважно принимаем свою свободу, делаем решительный шаг в жизнь и создаем собственную сущность и свой мир. Отправляясь в поход за подлинностью, мы утверждаем свободу для себя и других, творим мир, в котором стоит жить.

Однако подлинная жизнь – еще и стремление к абсолютно недостижимому идеалу. Это бесконечный процесс. Существование в состоянии «и еще чуть-чуть». Призрачная цель, исчезающая, словно тающие снежинки на теплой коже. И если вы думаете, что добились подлинности, то это точно не так. Подлинность не сертификат, который можно повесить в рамочке на стену. Подлинность – путь, а не конечная цель.

Зачем же гнаться за недостижимой целью? Затем, что отказаться от стремления к подлинности – значит обречь себя на метафизическое голодание. Отказавшись от подлинности, мы истощаем ту составляющую нашего бытия, которая простирается за пределы текущего момента. Для де Бовуар поиски подлинности – это вопрос бытия и небытия. Не стремясь создавать себя, мы рискуем превратиться в пассивный объект, на который мир и общество будут воздействовать без нашего согласия^{22}.

Экзистенциализм – не набор практик, а язык для осмысления задач, которые задает нам жизнь. Это не учение, которое нужно исповедовать, а платформа, состоящая из знаний и представлений, с которой каждому из нас предстоит совершить прыжок^{23}. Куда именно мы прыгнем – каждый решает для себя. Экзистенциализм де Бовуар взыскателен и требователен. Это не терапия, он не принесет комфорта или душевного покоя, но может помочь точнее настроиться на осмысленную, целеустремленную, яркую жизнь. Подлинность не гарантирует счастья, но мы гарантированно не добьемся подлинности, если не найдем в себе сил ступить на этот отважный путь. И я пришла к выводу, что никаким другим путем истинного счастья не достичь.

Часть I
Годы становления

Экзистенциальная система мышления

Как только мы соглашаемся рассматривать личностную перспективу, в которой тело определяется исходя из понятия существования, биология становится абстрактной наукой.

После президентских выборов 2016 года в Соединенных Штатах я услышала от знакомой: «Хорошо, что победил мужчина. Женщины слишком эмоциональны для того, чтобы управлять страной». Это пример одного из самых устойчивых гендерных мифов: женский мозг и гормоны якобы обусловливают склонность к истерии, а значит, их обладательницы не подходят на ответственные должности в государственном и частном секторах. Кроме того, руководитель не должен вести себя «как женщина» (что бы это ни значило)^{24}. Де Бовуар много писала о мифах – или мистификациях, как она часто их называет, – касающихся женщин. Мистификации – это ложные представления о том, кто мы и какими должны быть. Проблема в том, что эти иллюзии мешают нам быть подлинными.

К мифам такого рода относится и предположение, что людям присущи врожденные абсолютные качества: женщин принято считать эмоциональными, а мужчин – рациональными, поэтому из вторых получаются лучшие президенты и руководители, чем из первых^{25}. Подобные представления в конце концов превращаются в жесткие структуры угнетения. Каждому важно понимать, что в наших жизненных обстоятельствах обусловлено средой, а что мы можем контролировать. Вам, наверное, доводилось слышать молитву о душевном покое: «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого». Де Бовуар была атеисткой и не нуждалась в молитвах, но она пыталась отделить факты о природе человека от мифов. А отличить подвластное нам от неподвластного невероятно сложно, поскольку допущения, предубеждения и предрассудки переплетаются с фактами.

Современная наука исследует и иногда находит решение для некоторых из этих сложностей, таких, например, как противоречие между свободой воли и детерминизмом. Есть свидетельства в пользу того, что, несмотря на частичную детерминированность бытия, мы явно способны преодолевать свои инстинктивные порывы и, вероятно, даже обучать мозг созданию новых связей^{26}. И если в какой-то степени работа мозга все же запрограммирована, в экзистенциальном плане наибольший интерес представляет диапазон человеческой свободы.

Заблуждения по поводу того, что можно контролировать, а что нет, порождают множество проблем, в том числе искаженные представления о себе и других, ограничивающие наши возможности. Чтобы создать лучшие и более четкие перспективы и смыслы, нужно разоблачать мифы и механизмы их действия. Жить подлинной жизнью получится только в том случае, если мы точно определим, на что в состоянии повлиять, и затем будем следовать своему пути максимально осознанно. К сожалению, патриархальная культура всегда старается ограничить способность женщины к подлинной жизни^{27}. К счастью, полностью искоренить подлинность не удается, поскольку наш жизненный опыт не всецело определяется обстоятельствами.

* * *

«Экзистенциальная система мышления», как называет ее де Бовуар, может помочь нам разоблачить распространенные мифы и разобраться в собственных обстоятельствах^{28}. Де Бовуар описывает природу человеческого существования как сочетание свободы и фактичности. Свобода – это движение к бытию и в то же время незавершенное, непрестанное существование. Фактичность – это данности, факты нашей жизни, которые мы не выбираем на момент рождения: родители, тело и мозг, окружение и социальное положение.

Симона де Бовуар учит, что мы являем собой не только фактичность (тело и обстоятельства), но и трансценденцию (цели и намерения). Мы становимся свободными, трансцендируя, то есть преодолевая свою фактичность: задаемся вопросами о самих себе, делаем решающий выбор, стремимся к своим целям и вовлекаемся в окружающий мир. На этом основана экзистенциалистская идея «существование предшествует сущности», означающая, что, попав в этот мир, каждый решает сам, кем ему стать.