– Знаешь, Егор, а к нам в город цирк приехал. Я, конечно, слышала, что кто в армии служил, тот в цирке не смеётся, но там такие классные морские котики! У меня подруга ходила, так она потом пищала от восторга. Как бы я хотела туда попасть! – она моментально закатила глаза и вздохнула. – Ладно, приятного аппетита, не буду тебя отвлекать. Потом скажешь, понравился тебе борщ или нет.

– Подожди! Ты разве кушать не будешь?

– Не, я уже ела!

Она выпорхнула из кухни, оставив меня наедине с борщом. Тот вышел на загляденье, и тефтели из рыбы оказались не лишним наворотом – только добавляли ему особый вкус. Я ел и думал.

Значит, Валюха хочет, чтобы я пригласил её на свидание. Я-то, по большому счету, только за, хотя не уверен, что она в курсе о наших интимных делах с Таней. С другой стороны, ничего такого серьёзного у нас с Таней не было, и никаких обещаний мы друг другу не давали. Поэтому – почему бы и да? Цирк – значит, цирк. Надо будет узнать, где продаются билеты, и купить на одно из представлений вечером. Сходим, посмотрим на этих самых классных слонов, а там получится, как получится.

Вот только будет ли у меня свидание, сильно зависело от завтрашнего дня. Понедельник – день тяжелый, а у меня он обещал стать тяжелым вдвойне.

Но на аппетите это пока что не сказывалось. Я не отказал себе в добавке и всё с тем же удовольствием слопал ещё целую тарелку. Если существовал талант по приготовлению еды, то у близняшки он определённо был. Наевшись от пуза, я отнес грязную посуду в раковину, вымыл. И, прибрав следы готовки, пошёл в свою комнату, где тоже завалился спать.

Завтра действительно был напряженный день, и мне предстояло подойти к нему во всеоружии. Для этого следовало, как минимум, хорошенечко выспаться. Заснуть, правда, сразу не удалось – в голову полезли мысли о том, как доказать свою невиновность. Я ворочался в постели, перекатываясь с одного бока на другой. Готового решения у меня не имелось. Однако кое-какие мысли на этот счёт были. Но будет день – будет пища, а ещё кто ищет, тот всегда найдёт. Поворочавшись с полчаса, я всё-таки провалился в сон. И надолго, только утром следующего дня меня разбудил звон будильника.

Глава 5

Утро на заводе началось с короткого разговора с моим мастером. Сергей Алексеевич поймал меня у табельной, когда я собирался бросить пропуск.

– Пропуск не сдавай, сегодня после десяти табельщица уходит в заводоуправление, а вернётся после обеда, – пояснил он. – Я слышал, как ты в пятницу вляпался, так что теперь тебе ещё надо озаботиться тем, чтобы отсюда к милицию.

Я коротко пожал плечами, тем более, что как раз думал над тем, как и где потом вылавливать табельщицу. Идти к секретарше начальника, у которой в отсутствии табельщицы хранили ключи, и объяснять, зачем мне они понадобились – так себе идея.

– Ну-ка на минуточку, – мастер отвёл меня чуть в сторонку от табельной и внимательно посмотрел в глаза. – Егор, что ты там натворил?

Я взвесил – стоит ли рассказывать товарищу мастеру о том, как было на самом деле? Вроде как, он ко мне хорошо относился, гадости за ним замечено не было, в разговорах участвовал. Не друг и брат, но явно дельный товарищ.

– Я – ничего не творил, а вот в цеху у нас, товарищ мастер, бардак – и завелась крыса, – объяснил я.

– Ты, выходит, золото не брал? – он вскинул бровь.

– А ты сам голову включи, мне оно нахрена сдалось?

Мастер ничего не ответил. То ли счёл, что я так иду в несознанку и не хочу рассказывать ему правду, то ли и вправду поверил. Хотя последнее вряд ли, всё-таки формально меня поймали на горячем, и будет крайне непросто отвертеться от обвинения. Но этим мы сегодня и займёмся.

– Ладно, Егор, там разберуться, в милиции не дураки сидят. Я там тебе сменное задание выписал, до обеда управишься, ещё с запасом. А на мужиков меньше внимания обращай, сейчас это главная тема для обсуждения. Но ты смотри, если тебя привлекут, то начальник сказал, что не захочет тебя видеть в нашем цеху. Так что будь готов, я бы на твоем месте уже по цехам походил да поспрашивал, куда можно перевестись.

Я прекрасно понимал, что если обвинение меня в краже подтвердится, то работать мне не дадут не только в цеху, но и на заводе в принципе. То есть, Сергей Алексеевич ещё излишне мягко всё подавал. И, разумеется, ни по каким цехам ходить я не собирался.

– Понял, принял к сведению. Сам мне веришь, Алексеич? – спросил я у мастера в лоб.

Тот вздохнул и бросил снова, что. мол, следствие покажет, а потом пошёл по своим мастерским делам. Ну, хорошо уже то, что он беспочвенными обвинениями не сыпет в мою сторону. Хотя и без него идиотов хватает. Мужики после пятничного инцидента обходили меня стороной. Никто не здоровался, а когда наши взгляды пересекались, работяги отводили глаза. Даже наставник и тот сделал вид, что меня не заметил, а когда я шел в проходе слесарного ряда, вдруг начал копаться в своем верстаке.

Эх, Палыч. Ладно… Еще не вечер…

На рабочем месте меня встречали несколько позиций и то самое сменное задание, о котором говорил мастер. Ладно, займёмся делом. Я мельком ознакомился со спектром необходимых работ, и он меня не обрадовал. Делов тут было на полчаса максимум, и то, если с перекурами. Мастер, судя по всему, действительно хотел мне дать невозможность пройтись по цехам до того, как после обеда я уйду по повестке в РОВД. Приму к сведению – я запоминаю добро, и добром отвечаю. Мало работы или много, а лучше не откладывать в долгий ящик и сразу отстреляться. Сделал дело – гуляй смело, ну а чем заняться мне точно есть.

Например, найти Романа и поинтересоваться, как там штатив в малярке. Искать, впрочем, его не пришлось – старший мастер появился в проходе в сопровождении главного редактора. Оба двинулись в сторону моего верстака. Поскольку рабочий день ещё не начался, и в цеху стояла тишина, я сразу хорошо расслышал их разговор. Вернее, монолог старшего мастера.

– Меня в пятницу после обеда известили, что этот штатив вам срочно нужен. Решил, что мой долг – вам помочь, на уши полцеха поставил, за смену сделали, – хвастался он главреду.

Штатив, уже покрашенный, был у него в руках. Я, честно говоря, думал, что в пятницу маляры вообще откажутся красить, и придётся ждать понедельника, но, видимо, старший мастер после моей отповеди просил убедительно.

– Что-то я не вижу Геннадия Даниловича, – спрашивал главный редактор. – Ведь у нас о нём репортаж.

Я тоже пока его не видел, но по тому, что уже успел подметить, понял, что ветеран, несмотря на свой теперешний высокий статус, просто-напросто постоянно опаздывает.

– Будет, будет, я его видел на проходной, когда заходил, – заверил старший мастер. – Он же у нас мужик компанейский, пока до цеха дойдёт, все курилки соберёт, с мужиками языками зацепится. Егор! – окликнул он меня.

Они подошли к моему верстаку, и старший мастер показательно положил штатив на стол.

– Так, я сейчас убегаю на собрание у начальника, а ты пока доведи штатив до ума. Здесь резьбу надо прокалибровать, плохо крутится после покрытия.

Я кивнул, стараясь держать лицо. Скоро я в этом дам фору заядлому покеристу. Доведи до ума! Интересно, конечно, Роман решил приобщиться к изготовлению штатива. Нет, какое-никакое участие в производственном процессе он принял – на фрезеровку договорился, на покрытие отдал. Но вёл он себя теперь так, как будто не пытался запороть мне работу со штативом и вообще как будто это его заказ, а главред изначально обратился за помощью лично к нему.

– Если вам ещё что-то понадобится, то обращайтесь ко мне напрямую! – заверил старший мастер журналиста. И пока я сдерживал отвисавшую челюсть, он озвучил свой интерес: – Вы знаете, я всегда хотел попасть на полосу вашего замечательного еженедельника. Как бы я хотел, чтобы однажды мне предоставилась такая возможность.

Главред в ответ поулыбался, поизвинялся, что он был вынужден отвлекать столь уважаемого человека. Но и на слова его всё-таки не ответил. Скорее всего, таких желающих, которые хотели использовать газету в личных целях, в очереди на год вперёд было.

Вот так. Тем более приятно, что меня товарищ главный редактор хотел взять в следующее выпуск.

Когда наш амбициозный собеседник свалил на совещание, главред глядя ему вслед, едко прокомментировал:

– Вот откуда берут таких болванов, все мозги прожужжал какой-то белибердой, – он повернулся ко мне и протянул руку для рукопожатия. – Ну спасибо тебе, Егор. Выручил! Да ещё и сделал как изумительно, я думал, что ты мне подлатаешь старое барахло, а ты ведь новый сконструировал с нуля. Вот где голова!

– Обращайтесь, – я улыбнулся в ответ.

Взял штатив, внимательно осмотрел резьбу. Быстро понял, в чём дело. В одном из мест резьбу залило краской, оттого и винт плохо закручивался. При желании откалибровать резьбу можно было прямо этим самым винтом. Но я ещё не успел сдать комплект метчиков. Поэтому теперь достал их из своего ящика, зажал второй номер в метчикодержателе и прошелся по резьбе по новой. Винт закрутился играючи. Я проверил, хорошо ли работает механизм штатива – части двигались как по маслу, теперь высоту регулировать будет легко любому. На этом я протянул штатив главреду, который ждал тут же, рядом.

– Готово, пользуйтесь на здоровье. Через сколько у вас съемка?

Вениамин Лютикович коротко рассказал, что примерно через час он встречается с ветераном труда для интервью, а потом планирует сделать общецеховую фотографию возле доски почета ударников производства.

– Так что ты далеко не отходи, будем фотографироваться, – попросил он, а затем замялся.

Будто хотел что-то ещё спросить, но не знал, как подступиться. Я догадался, что он хочет поинтересоваться у меня об ответной благодарности, и дал понять, что ничего такого не жду. Но мужик настоял на своем.

– Егор, я же знаю, что одно спасибо на хлеб не намажешь и в карман не положишь. Ты вон сколько времени на это убил. Я весь вечер вчера думал, чем тебя отблагодарить, и решил так.

Он сунул в карман руку, достал оттуда бумажный червонец и положил его на верстак.

– Хватит?

– Да не выдумывайте, я не возьму, – абсолютно честно и твёрдо сказал я.

Деньги я брать не стал. Не то чтобы мне не был нужен червонец, деньги – они никогда не бывают лишние, но к главному редактору у меня была другая просьба.

– Через час фотографировать будете, правильно ведь я запомнил? – уточнил я.

– Ну да, по крайней мере, на это рассчитываю.

– Вениамин Лютикович, а можно у вас фотоаппарат на полчасика арендовать?

– Как это – арендовать? – опешил он.

– Снимок надо один сделать, на память. Сделаю – и верну фотоаппарат в целости и сохранности. Позволите? Очень выручите.

Я боковым зрением увидел, как в цех зашел опоздавший ветеран труда и с гордым видом и ощущением собственной исключительности прошествовал к табельной. До начала смены оставалось пару минут, но мне это только на руку играло.

– Ну а ты хоть фотографировать умеешь? – после небольшой паузы спросил журналист.

– А что там уметь, у меня свое время был точно такой фотоаппарат, – ответил я.

Прозвучало это немного странно, но что сказано – то сказано. Конечно, делать снимки на фотоаппараты семидесятых действительно нужно было ещё уметь – тут не просто кнопку нажать надо. И если не знаешь, как это делать, то лучше и не браться. Но я когда-то любил фотографировать, давно, правда, это было – в школе, в старших классах.

Главный редактор снова задумался, всё-таки доверять мне фотоаппарат накануне съемки было рискованно.

– Верну в целости и сохранности, – повторил я, глядя, как Геннадий Данилович бросил пропуск и направился в раздевалку. Вместе с тем я увидел, как вышел начальник цеха. Заметив работягу, передвигающегося по цеху вразвалочку, он даже не сделал замечания.