Но это не мое дело. Хоть я и воспринимала своих учеников детьми, но Марьям была уже взрослой девушкой. Она была вправе сама решать, с кем ей быть. И если это станет ошибкой, то лишь одной из многих на жизненном пути. Рано или поздно она вспомнится либо с улыбкой, либо с чувством сожаления.

Зеленый светлячок медленно плыл над землей, уводя меня все дальше от пары. В какой-то момент я вновь вышла к берегу реки у небольшой запруды. Проверив магические потоки, я не почувствовала ничего необычного, поэтому разделась и погрузилась в воду. Раньше, кажется уже в прошлой жизни, я очень любила плавать. Будучи ребенком, частенько бегала с соседской детворой на речку, порой часами просиживая в студеной воде. До синих губ, до сморщенной кожи на руках и ногах. А затем, изрядно замерзшая, вылезала на берег и отогревалась на палящем солнце, жадно вдыхая неповторимый аромат луговых трав.

Позже, будучи шестнадцатилетней девушкой, променяла речку на зеркальную озерную гладь. Туда мы ходили с подругами, большую часть времени посвящая уже не купанию, а разговорам о парнях. Там же я впервые повстречала мужчину, который стал для меня смыслом жизни и с уходом которого она оборвалась…

Сделав глубокий вдох, я с головой ушла под воду, позволяя течению ласково касаться тела и играть с волосами. Мелкий песок приятно перекатывался под ногами, лишь иногда обнажая скользкие камни. Здесь, под мерцающей гладью, было невероятно тихо и спокойно. Все звуки и мысли исчезли, оставляя после себя звенящую тишину. Кажется, я могла бы просидеть так целую вечность, если бы неожиданно сильные руки не дернули меня на поверхность, заставляя вынырнуть.

– Мастер, вы в порядке? – взволнованно спросил Богдан, убирая с моего лица налипшие пряди.

– Все в порядке, – вздохнула я, стараясь не демонстрировать свое разочарование от утраченного одиночества.

– Простите, не хотел вам мешать, но… Вас слишком долго не было на поверхности, и я заволновался.

– Спасибо, – мягко поблагодарила я и попыталась вывернуться из мужских рук, которые обжигали своим жаром сквозь тонкую ткань сорочки.

– Осторожно, здесь скользко, – качнул головой Богдан, а затем аккуратно вывел меня на берег.

Развернув свой плащ, Богдан накинул его мне на плечи, а затем отступил, отводя взгляд медовых глаз. Смущался, что выглядело смешным и милым одновременно. Он не пытался продлить прикосновение, хотя явно этого хотел. Не пробовал соблазнить, используя свое обаяние. Просто был рядом, подозрительно оглядывая ближайшие кусты, и терпеливо ждал, пока я оденусь. Такая трогательная забота вызвала очередной приступ сожаления, только на этот раз по поводу чувств ученика. Некоторое время назад я жалела Марьям и ее безответные чувства, осуждая поведение Кощея. Теперь же… сама оказалась на его месте, не имея права, да и возможности ответить на чувства Богдана.

– Спасибо. – Я вернула плащ.

– Мастер, мы вас чем-то обидели?

– С чего ты так решил?

– Я не могу понять, почему вы ушли так далеко, да еще одна! Это… из-за вашего спутника?

– Вовсе нет. – Я покачала головой, услышав в вопросе нотки ревности. – Иногда людям необходимо одиночество, чтобы собраться с мыслями и принять правильное решение.

– Нужно, но только не в такое время и не в таком месте. Простите, но это был безответственный поступок!

– Кажется, сегодня днем мы уже выяснили, что я не так беззащитна, как кажется.

– И все же я вас очень прошу больше так не делать. Не хочется следить за вами тайком.

– Я бы попросила тебя вообще за мной не следить и прекратить опекать. Хотя подозреваю, что это бесполезно.

– Бесполезно, – пожал могучими плечами Богдан, обезоруживающе улыбаясь. – Если вам так хочется, я создам иллюзию одиночества, но оставлять вас не намерен. Уж простите меня мнительного.

– Ты бы лучше об остальных ребятах подумал, прежде чем бросать их совсем одних.

Когда мы вернулись, все уже спали. Оглушенная воспоминаниями и заботой ученика, я легла на самой границе защитного полога, подальше от пляшущих язычков пламени. Уже проваливаясь в сон, я поняла страшное – заклинание хозяина, напитанное силой всего несколько дней назад, снова переставало действовать.

Не помню, что мне снилось ночью. Вначале был холод и тьма, которые медленно подкрадывались со всех сторон, затягивая в свою пучину, а затем пришло тепло. Оно окутало совершенно неожиданно, принося с собой покой. За этим теплом я и потянулась, в какой-то момент осознав себя лежащей не на тонком одеяле, а на мужской груди.

– Зачем? – тихо спросила я, не поднимая головы и не имея никакого желания выбираться из теплого кокона в холодное серое утро.

– Ты дрожала, – ответил Кощей равнодушным голосом.

– Костя…

– Пожалуйста, просто помолчи. Ты замерзала, я не дал тебе простудиться. Никакого подтекста, никаких намеков.

– Ты никогда не умел врать.

– Умел, только не тебе. Пора вставать.

Я молчала. Не открывая глаз, вдыхала мужской аромат и думала. Пыталась вспомнить, когда все это началось, и не находила ответа.

С Константином я впервые встретилась, когда он был десятилетним мальчиком. Несчастный ребенок, лишенный родительской любви. Его окружали наставники, призванные воспитать будущего правителя. Он не играл со сверстниками, все время отдавая учебе и поездкам по царству. Никогда не слышал похвалы от отца – тот был слишком занят собственными проблемами. Все время ходил с ушибами и ссадинами, полученными на тренировках. Никто не видел, как он плакал, замазывая раны мазями. Не слышал, как он шипел сквозь зубы от боли. А я знала…

Обычно никто из окружающих не мог пошатнуть моего равнодушия, но, кажется, тогда заклинание хозяина впервые дало сбой, и я пожалела ребенка. Вначале обрабатывала ушибы, одновременно заживляя наговором особо глубокие раны. Затем беседовала с мальчишкой, отвечая на многочисленные вопросы. А после…

– Гроза приближается, – раздалось над головой.

Константин осторожно посадил меня и отошел к костру. Вернулся уже с кружкой травяного сбора.

– Сколько у нас времени?

– Около двух часов. Может, меньше.

– А сколько нам идти до места?

– Дольше.

– Тогда предлагаю немедля выдвигаться, а прямо перед грозой снова сделать привал. Не хочу задерживаться в этом месте дольше необходимого.

– Как скажешь.

Царевич не стал спорить, а вернулся к костру, у которого уже сидели мальчики. Я перехватила взгляд, которым сверлил Константина Богдан, и мне это очень не понравилось.

Собрались все быстро, а вот двигались чрезвычайно медленно. Лес неожиданно стал гуще, а земля словно засасывала, мешая нормально переставлять ноги. Девочкам, не привыкшим к физическим нагрузкам, приходилось особенно тяжело. К тому моменту, как раскаты грома начали сотрясать землю, мы не прошли и половины намеченного. Самое неприятное заключалось в том, что гроза застала нас прямо в лесу, среди покосившихся от старости деревьев и сломанных веток.

– Царевич, нужно останавливаться!

– Впереди есть поляна, осталось совсем немного. – Он с трудом перекрикивал шум ветра.

Спорить я не стала, доверившись в этом вопросе более опытному человеку. В подростковом возрасте Константина часто отправляли в походы вместе с дружиной, чтобы он знакомился с владениями и теми, кто проживал на его территории. Частенько после возвращения домой он закрывался в своих покоях и подолгу сидел в одиночестве, а могучие дядьки за кружкой медовухи отзывались о будущем правителе уважительно.

Это были смутные времена для царства Кощеева. Правитель метался по свету в поисках спасения и в своих владениях появлялся лишь для очередного обряда. Приближенные к трону прихлебатели постепенно распустились, обворовывая, мухлюя, повышая налоги. Соседи, глядя на бесхозные земли, потихоньку совершали набеги, явно готовя полный захват. Царство приходило в упадок и беднело.

В наследнике зрела злость на отца, который бросил царство в угоду собственным желаниям. Помню день, когда спустя месяцы скитаний с хозяином я вернулась в Иглу, чтобы забрать несколько книг для царя. Тогда Косте было не больше четырнадцати, но взгляд изумрудных глаз уже казался не по годам мудрым и усталым. Закрыв за собой дверь отцовского кабинета, Константин долго не решался заговорить, обдумывал, подбирал слова.

– Тенья, скажи, когда отец вернется?

– Прости, царевич, но у меня нет ответа.

– Значит, очередные эксперименты, – с грустной улыбкой покачал головой наследник. – Он знает, что творится в царстве? Или его это больше не волнует?

– Ты сам ответил на свой вопрос.

– Тенья, ты его правая рука, советник. Ты знаешь о царстве все, и тебя знают все приближенные. Они прислушиваются к твоему мнению. Прошу, помоги мне.

– Чего ты хочешь, царевич?

– Спасти то, что мне предстоит унаследовать.

– И ты знаешь как?

Он кивнул, доставая из-за пояса скрученный в тугой свиток пергамент.

– Я составил ряд указов на ближайшие три года. Это поможет замедлить упадок и наладить сотрудничество с соседями. Посмотришь?

Приняв из рук Кощея-младшего документ, я долго вчитывалась в ровный, красивый почерк, оценивая и ум подрастающего наследника, и его желание защищать свои владения. Тогда, втайне от хозяина, я помогла Константину встать у власти и получить поддержку знати. И он не подвел, дав царству Кощееву новую жизнь.

В реальность меня вернула огромная капля, упавшая на лицо. Вздрогнув, я вытерла ее рукавом и посмотрела на почерневшее небо, в котором все чаще мелькали фиолетовые молнии. От силы грома в ушах неприятно звенело, а по телу расползалась мелкая вибрация. Шум приближающегося ливня нарастал, заставляя идти быстрее. Туда, где можно спрятаться от беснующейся стихии и отдохнуть от тяжелого пути.

На поляну, о которой говорил Кощей, мы с ребятами выскочили именно в тот момент, когда с неба хлынула стена дождя. Спасибо царевичу, который немного опередил нас и активировал кристаллы, тем самым обеспечив поляне сухость. Запустив всех под купол, я нырнула сама, с удовольствием снимая с себя насквозь промокший плащ. Рубашка тоже вымокла, облепив тело и холодя его, но я старалась не обращать на это внимания, в первую очередь озаботившись состоянием учеников.

Мальчики под руководством Богдана занялись костром, пока девочки топтались неподалеку и зябко растирали плечи. Оглядевшись, я приметила небольшой кустарник, который попал под защиту купола. Поманив учениц, я дала им разогревающую мазь и отправила переодеваться.

Заметив, что девчонки скрылись, парни тоже решили сменить рубашки, тем самым вызывая невольную улыбку. Ведь и не поймешь, то ли настолько воспитанные, что не хотели смущать одноклассниц своим видом, то ли сами стеснялись. Но в любом случае это говорило в пользу мальчиков.

Окинув поляну быстрым взглядом, совершенно случайно зацепилась за Богдана, который как раз надевал рубашку. Почти всю верхнюю половину тела украшали диковинные татуировки, часть из которых напоминала причудливые вязи рун, а другая – огромные, незнакомые мне символы. Засмотревшись, я пропустила момент, когда ко мне приблизился Кощей, своим телом закрывая обзор.

– Что-то случилось? – спросила я, переведя взгляд на хмурое лицо.

– Ты дрожишь, – ровно ответил Константин, а затем опустил мне на плечи свой плащ.

– Не надо, промокнет. Сейчас девочки выйдут, и я переоденусь.

– Я подожду.

– Чего? – не поняла я.

– Пока ты переоденешься, а то здесь слишком много желающих тебе помочь.

– Царевич, это мои ученики. Вполне естественно, что они уважают меня и стараются услужить.

– Не уверен, что поступки некоторых из них обусловлены только этим.

– А чем обусловлены твои? – глядя в горящие зеленью глаза, спросила я.

– Заботой о ценном помощнике.

– Спасибо, если это действительно так, – вздохнула я и попыталась растереть замерзшие руки. Константин отреагировал сразу, взяв мои ладони и согревая дыханием, от которого поднялось облачко пара. – Странно…

– Что?

– Температура воздуха падает, хотя под куполом она должна держаться на одном уровне.