– Это здорово, когда женщина, а тем более девушка умеет готовить. Я это очень ценю. Ведь в наше время все увлечены карьерой или саморазвитием и совершенно забыли о том, что действительно важно.

Слова Вадима Соне польстили, но на долю секунды ей показалось, что говорит он их не потому, что действительно так считает, а лишь чтобы подбодрить ее, Соню. И ей еще больше стало стыдно за эту свою тривиальную профессию. Москвича, разъезжающего на новеньком «мерседесе», вряд ли удивишь совершенно не популярной среди молодежи специальностью повара-кондитера. Хотя чего ей стесняться? Она была одной из лучших на курсе и пошла учиться в колледж не потому, что больше некуда было податься, а потому что так сложились обстоятельства, да и профессия эта ей нравилась. Когда-то, еще совсем юной девчонкой, Соня мечтала открыть собственное кафе, но сейчас, когда четыре года учебы были позади, а на руках у нее была старенькая бабушка, которая без чужой помощи уже мало что могла сделать, Соня понимала, что мечта так и останется детской мечтой. Они с бабулей едва сводили концы с концами, и лишь редкие денежные переводы от отца Сони позволяли держаться на плаву.

Мама Сони умерла рано, и бабушке пришлось взять на себя воспитание десятилетней Сони, потому что ее отец к тому времени уже лет пять как жил на Дальнем Востоке, где у него была новая семья. Забирать к себе Соню он не хотел, да и сама девочка ни в какую не желала уезжать из родного города. Бабушка Вера тоже была против. Так и остались они жить вдвоем. Жили неплохо. Бабушка Вера делала все, чтобы внучка ни в чем не нуждалась. И отношения у них сложились доверительные. Бабушка учила Соню готовить, печь, а главное – варить в турке терпкий насыщенный густым ароматом кофе, а еще – гадать на кофейной гуще.

Но в последние два года бабушка Вера совсем сдала, и Соня страшилась, что совсем скоро ей придется проститься с единственным по-настоящему близким человеком.

– О чем задумались, Соня? – посмотрел на нее Вадим.

– Да так… Подумала, что вам, наверное, кажется странным мой выбор профессии.

– Почему? – пожал плечами Вадим. – Каждому свое. Кто-то должен делать бизнес, а кто-то кормить это человечество, – улыбнулся он. На этот раз слова молодого человека показались Соне абсолютно искренними, и у нее потеплело на душе.

Кажется, именно в этот момент сердце Сони по-девичьи дрогнуло, и она влюбилась в нового знакомого.

– А вы бизнесмен? – спросила она.

– Не совсем. Я финансовый директор в одной крупной корпорации. Вот приехал в наш филиал разгрести дела. Думал, успею закончить до выходных, но не получилось, – развел он руками, – так что застрял тут у вас до следующей недели.

– У нас тут совсем не плохо, – улыбнулась Соня. – Есть что посмотреть, чем заняться, да и вообще…

– Я в этом абсолютно уверен. – Вадим одарил Соню восхищенным взглядом, и она покраснела.

Потом они почти два часа бродили по территории Сергиевой Лавры, заглянув в каждый доступный туристу уголок. Соня хоть и не была экскурсоводом, но многое рассказала Вадиму и о храмах, и об истории города, и о местах, которые могли бы быть интересны приезжему.

– Пообедаешь со мной? – предложил Вадим, когда они вышли из Лавры, к этому моменту незаметно перейдя на «ты».

Соня бросила взгляд на часы и ужаснулась – ей нужно было спешить домой.

– Не могу, – с сожалением отказалась она.

– Почему? – разочарованно спросил Вадим.

– Не могу. У меня бабушка… Она инвалид. Мне нельзя надолго оставлять ее одну, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Вадим. – Ну, может, тогда завтра? Должен же я как-то отблагодарить тебя за прогулку.

Соня улыбнулась.

– Хорошо, давай попробуем встретиться завтра.

Вадим взял у Сони номер телефона и обещал позвонить.

Обещание свое он сдержал.

***

К концу ужина, на который Соня согласилась на следующий за их знакомством день, ей уже казалось, что она знает Вадима всю жизнь. С ним было легко и приятно. Соня рассказала ему про свою жизнь, про плохое здоровье бабушки, про поиски работы. Вадим, в свою очередь, тоже делился с Соней историей своей семьи, своей карьеры, которой он по праву гордился. Так Соня узнала, что он быстро взлетел по карьерной лестнице и что стать финансовым директором в огромном холдинге доступно далеко не каждому двадцативосьмилетнему молодому человеку. Поделился Вадим и своими планами поднабраться еще чуть-чуть опыта и уйти в свободное плавание, основав собственную фирму, а может, стать партнером в компании, где сейчас работал. Он был из хорошей семьи, коренной москвич, и вообще, с первых же минут показался Соне замечательным человеком. Из тех, кого называют основательными, надежными.

Вадим вернулся в столицу через два дня, но на протяжении двух следующих недель писал или звонил Соне почти каждый день. Она хватала телефон, дергаясь от каждого звонка, радостно улыбалась, если сообщение было от Вадима, и грустно вздыхала, если сигнал оказывался ложным. Баба Вера замечала перепады в настроении внучки, качала головой и вздыхала.

Если и существовала любовь с первого взгляда, то Соня с уверенностью могла заявить, что это была именно она.

Через две недели Вадим снова оказался в командировке в Сергиевом Посаде, на этот раз приехав в город на пять дней. Днем он работал, а вечером они с Соней гуляли по городу, ужинали в ресторанах, разговаривали.

Соня подыскивала работу, но делала это неактивно: все ее мысли теперь были посвящены Вадиму и ожиданию новой встречи с ним.

Он звал ее в Москву, не завуалированно намекал, что если бы она жила в столице, то это только бы подстегнуло их отношения. Но что могла поделать Соня?

– Приезжай хотя бы на выходные, – предлагал он.

– Ты знаешь, я бы с радостью, но не могу оставлять бабушку надолго. Она почти не ходит, и если на пару-тройку часов я еще могу отлучиться, то на сутки, а то и все выходные – нет.

– И некому присмотреть за ней? – расстраивался Вадим.

– Нет, – мотала головой Соня.

Разве что съездить в Москву одним днем? Но этого было мало и ей, и Вадиму, который приезжал к Соне каждый раз, когда позволял плотный рабочий график.

Так пролетело два месяца, Соня нашла работу в небольшом кондитерском магазине рядом с домом, хозяйка которого позволяла ей отлучаться на минут двадцать-тридцать, чтобы быстренько сбегать к бабушке, помочь ей со всем необходимым и снова вернуться к работе.

К концу третьего первая эйфория от встречи с Вадимом, казалось, прошла, и их отношения приобрели более приземленный характер. Вадим уже не писал Соне каждую свободную минуту, приезжал исключительно по выходным, не задерживаясь лишнего часа, но по-прежнему баловал Соню цветами и небольшими подарками. Сердце Сони болезненно сжималось, когда она думала о будущем. Ей казалось, что так может продолжаться очень долго или, наоборот, все очень быстро закончится.

В начале сентября, однако, её жизнь изменилась кардинальным образом.

Глава 2

Пять лет и два месяца назад

Последние дни Соня просыпалась с неприятными ощущениями, о причине возникновения которых она догадалась сразу, но признаваться себе не хотела. Тем не менее, выждав еще неделю, она все-таки сходила в аптеку, купила тест на беременность, и он, без каких-либо сюрпризов, показал две полоски.

Потом Соня долго сидела в ступоре, уставившись в одну точку. Что делать? Как сказать Вадиму? А бабушке? Последняя совсем сдала и теперь уже даже не поднималась с кровати. Соне пришлось оставить работу и постоянно быть возле бабы Веры. Она кормила ее с ложечки, переворачивала с боку на бок, чтобы не образовалось пролежней, обтирала ее тело мыльной губкой, а потом полотенцем, смоченным в теплой воде.

– Замучила я тебя совсем, дева ты моя, – сетовала баба Вера.

– Что ты, бабушка. Все хорошо.

– А мне надысь Валя мой приснился, – вздохнула баба Вера. – Говорит, скоро свидимся, недолго ждать осталось.

– Ой! – схватилась за горло Соня, где стоял ком. Глаза моментально наполнились слезами.

Дед Валентин умер еще до рождения Сони, и она знала его только по рассказам бабы Веры да по старым фотографиям. А на днях Соня и сама видела его во сне. Подробностей она не запомнила, но на душу легла тревога.

Еще и беременность… Соня решила рассказать Вадиму о ней не по телефону, а при встрече. Так будет правильнее. Правда, вот уже вторую неделю Вадим не приезжал, ссылаясь на чрезмерную занятость. Соне казалось, что занятость эта – преддверие конца их любви. Вадим заметно отдалился, а она ничего не могла поделать, только по-прежнему вздрагивала от каждого сигнала телефона и улыбалась всякий раз, если весточка была от Вадима. Когда он исчез на три дня, она набралась смелости и сама позвонила ему, но оказалось – невовремя.

– Малыш, я занят, перезвоню, – сухо бросил Вадим в трубку и отключился. Голос его показался Соне раздраженным, даже злым, будто он отмахивался от нее, как от надоедливой мошки, что безустанно вилась вокруг.

Он так и не перезвонил ни в этот день, ни на следующий, а Соня больше не решалась делать первый шаг, да и не до того ей было. Бабе Вере совсем стало худо. Вызов врача ничем не помог. Участковый терапевт лишь недовольно пожала плечами, сказав:

– Что вы хотите? Старость! Я здесь ничем помочь не могу.

Соня чувствовала безысходность. Сложно наблюдать, как родной человек угасает на глазах, и никто не в силах помочь.

Накануне вечером бабе Вере вроде бы полегчало. Она даже попросила Соню повыше поставить подушки и помочь ей сесть.

– Залежалась я совсем, – качала головой баба Вера. – Завтра встану. Вот увидишь, встану, блинчиков нам напеку с утра. Помнишь, как раньше?

Соня помнила. Были времена, когда бабушка баловала ее блинчиками да оладушками чуть ли не каждое утро. Даже когда здоровье бабы Веры стало быстро ухудшаться, и она уже с трудом ходила, она часто ставила стульчик возле электроплиты и пекла блинчики сидя.

– Бабушка, давай я тебе голову помою? – предложила Соня и тут же одернула себя: – Хотя нет, прохладно дома, простудишься еще.

Потом баба Вера весь вечер вспоминала прошлое, рассказывала про свою молодость, про то, как за ней ухаживал дед Валентин, как умер через неделю после родов их первенец.

– Ты дитё-то береги, – баба Вера кинула красноречивый взгляд на Сонин пока еще плоский живот. – Мужики они что? Сегодня здесь, завтра там. А дитё – это твоя кровиночка. Себя в обиду не давай и детей своих тоже.

– Бабушка, да о чем ты, – смутившись, пробормотала Соня.

– О том, о том, моя милая. А давай-ка погадаем, – предложила баба Вера.

– Погадаем? – удивилась Соня.

– Да. Помнишь, как раньше? На кофейной гуще.

Как такое забыть? Баба Вера, считай, сызмальства приучала Соню к тайнам гадания. Той сначала нравилось, казалось игрой. Потом Соня повзрослела и стала считать, что гадание – это все неправда, так, баловство. Утверждала, что она не верит в предсказания и во всю эту сверхъестественную белиберду.

– А в этом нет ничего сверхъестественного, – возражала ей баба Вера. – Это, если хочешь, наука и умение мыслить аналитически.

Правда, не настаивала, чтобы Соня продолжала семейную традицию. Та и отошла, и даже отчасти забыла. Однако теперь, когда баба Вера предложила погадать, воспоминания, словно яркие картинки, предстали перед ней.

– Погадаем, а, Сонь? – откашлявшись, снова спросила бабушка.

– Бабуль, не надо бы тебе кофе, – возразила Соня.

– Я сама знаю, что надо, а что нет, – проворчала баба Вера. – Иди-ка свари в двух турках: себе и мне.

Соня послушалась. Пока она варила кофе, вспомнила, как она любила эти их с бабушкой кофейные посиделки в детстве. Тогда, маленькой девочкой, они ей представлялось загадочным таинством, и Соня, раскрыв рот, слушала бабушкины толкования. И почему она столько лет упрямилась и делала вид, что ей перестало быть интересно? Боялась нагадать себе плохую судьбу? Или, наоборот, боялась, что нагаданное не сбудется?