Изнутри терем выглядел намного дружелюбнее. Небольшие спальни, по два человека в каждой (Марьяна тут же сообщила, что у нее пока не занято, и, усадив Настюшу на свободную кровать, сунула постельное белье в руки), общая комната для рукоделия, еще одна – для знахарства (травки всякие и прочая гадость – Настя уже оценила запахи) и огромная столовая. Вот и весь быт. Чистенько и простенько.

– В сундуке одежда. Тут выдают специальную, заговоренную, – просвещала Марьяна. – Переодевайся и бегом обедать, я пока тебе место займу.

Вот странное дело: в родном мире уже вечер был, а здесь только обед начинался. Настя хотела было отказаться, но поняла, что голодна неимоверно. Не иначе коньяк выветрился. Поэтому, дождавшись, пока Марьяна выйдет, послушно переоделась и направилась воздавать должное поварскому искусству старорусского мира.

А заодно сплетни собирать. Где еще узнать подробности, как не при дружеской беседе за ложкой супа?

Девушки уже сидели за столом. Настасья опустилась на лавку с самого края. Прямо перед ней возвышалось блюдо с пирожками, а чуть подальше – кувшин с молоком. Через минуту две красотки, ответственные за кухню, разнесли тарелки с горячим.

К Настиному разочарованию, ели молча, лишь под самый конец, когда на столе появился самовар, неспешно завязался разговор.

– Сегодня Змей Горыныч над поляной летал, – мимолетом обронила одна. – Наверняка новую девицу высматривал.

– А куда прежнюю подевал? – удивилась другая.

– Да кто ж знает? Может, зажарил, может, сырую сожрал. – Девушка отхлебнула чай. – А может, в подземелье утащил, заставил золото охранять. Он же все в пещеру тащит. Одним словом, драконище.

– Трехголовое? – уточнила Настюша.

Она помнила, что Змей Горыныч должен быть трехголовым. Правда, не особо верила в его реальность, но, раз Леший в этом мире имелся и про Водяного девчонки рассказывали, стало быть, Горыныч тоже мог существовать.

Особенно Настю заинтересовало его, так сказать, физическое строение. А что? Легенды да сказки все в детстве читали, а воочию такое чудо никто не видел.

– Почему трехголовое? – удивилась Марьяна. – Обыкновенное драконище. Трехголовым оно только мужикам с похмелья кажется.

– Ага! – с готовностью подтвердила Акулина. – Мой отец как напьется, так и в двенадцать голов чудовище видит.

– Вот-вот. – Марьяна откусила пирожок. – Так и рождаются слухи о нечисти, а потом нас, честных русалок, приличные люди стороной обходят.

Настюша тоже потянулась за пирожком.

– Ну, в драконе, даже одноголовом, тоже мало хорошего, – заметила она.

– Разве он тебе успел что-то плохое сделать? – В столовую вошел Леший.

Девушки тут же подвинулись и освободили ему место. Старик уселся и уставился на Настасью в ожидании ответа.

– Дракон – это же громадная ящерица, так? – Настя поморщилась. – Я люблю ящериц, но не такого размера.

А еще ящерицы, как и большинство гадов, размножаются яйцами. Этого, правда, Настя говорить не стала, чтобы никого не обидеть, но представить Змея Горыныча, высиживающего кладку, не могла.

– Это кто тебе такое сказал? – изумился старик. – Ящерицей девка-огневичка может быть, но уж никак не дракон.

Ну да, ну да… Настя скептически приподняла бровь. Современный кинематограф ясно давал представление о внешности мифических тварей, так что в ее понимании дракон, как и всякий динозавр, – это гигантская змея с крыльями и лапами. Вы только представьте! Бегающая и летающая змея! Немудрено, что мужики спьяну шарахались.

Глава 2

После обеда Леший всех выгнал на берег. Знакомьтесь, мол, общайтесь. Налаживайте дружественные связи. Болотницы как раз на улицу высыпали, кикиморы из окон ручками замахали, лесавки уже хоровод организовали да песню затянули.

Настя оглядела сборище нечисти и возблагодарила небеса, что она русалка. Неизвестно, как сущность поменялась при переходе в новый мир, но то, что внешность осталась прежней, – слава всем богам!

Болотницы на мордашку оказались хорошенькими, но при этом имели утиные ступни, видимо, чтобы легче передвигаться по болоту, не проваливаясь в трясину. Лесавки отличались зелеными косами и слишком бледной кожей. Про кикимор и говорить нечего: большеглазые, остроносые, очень юркие и громкие. Русалочки имели длинные светлые волосы и некую излишне стройную субтильность. Рыбьего хвоста ни у одной не наблюдалось… Не бывает у славянских русалочек плавников.

– Ты кикиморам не верь, – поучала Марьяна. – Это они сейчас приветливые, а вот взойдет луна, разбредемся по полям да рекам, тут-то они свой характер и покажут! За каждую кочку воевать станут, каждого красавца к себе заманивать. А нам лишь красномордых кузнецов оставят для забавы.

– А зачем нам кузнецы?

– В том-то и дело, что незачем. Пусть сами с кузнецами целуются, а мы царевичей искать будем.

Для чего нужны царевичи, Настюша тоже не поняла. Нет, в принципе, если для того, что первое приходило на ум, то и кузнецом можно обойтись… Под рубашкой-то все мужики одинаковые! Хотя, может, здешние чем-то отличаются.

– Кикиморы очень вредные, – продолжала Марьяна. – Что ни жаба, то непременно царевну-лягушку из себя строит.

– А остальные?

– Мавки тихие, незаметные, я сама всего однажды их видела. Болотницы зазнаистые, красотой гордятся. Все вспоминают, как соседний царевич на Ваське Прекрасной женился. Влюбился до беспамятства! Да только Леший рассказывал, что та во дворце особо не прижилась, выгнали. Живет теперь у Яги в услужении, имя себе новое взяла, Василисой Премудрой зовется. Но это неудивительно: когда две оглобли о хребет сломают, то хочешь не хочешь, а мозгами обзаведешься.

Настюша хмыкнула: знаем, читали.

– А вот лесавки хорошие, – Марьяна приветливо кивнула зеленоволосой девушке. – Простые, дружелюбные, с нами хороводы водят, песни поют. Одним словом, сестры по духу. Вот им доверять можешь.

– Во всем?

– Почти. Если люди с вилами попрут, то каждый сам за себя. Тут, Настасья, о других думать не приходится, самой бы убежать.

– А Леший говорил, что нечисть друг друга не бросает.

Марьяна покосилась на старика, нежащегося на солнышке, и шепнула:

– Так-то оно так, но в женском обществе всегда будет место соперничеству. Мужикам этого не понять.

О да! Настасья однажды сталкивалась с ласковым змеиным коллективом. Врагу не пожелаешь такого счастья.

* * *

Вечера Настя ждала с нетерпением. Про прогулки под луной наслушалась и теперь желала испытать все прелести нечестивого быта. Что может быть интереснее, чем завлекать доброго молодца в темную чащу и со смехом топить его в болоте?

– Так понарошку же! – стала убеждать Марьяна, заметив, как Настя переменилась в лице после описания ночной деятельности. – Чуть намочим – и отпустим.

– А зачем вообще мочить?

– По традиции!

В целом нарушать обычаи Настюшка не хотела. Поэтому решила не отрываться от остальных и опробовать подлунные забавы.

– А если утопнет, так сам виноват, – под конец бросила Марьяна, но сделала это так тихо, что Настя не услышала.

Едва на улице стемнело, Леший громким голосом созвал всех к ручью и, сотворив руками что-то магическое (а то, что это была именно магия, чувствовалось сразу, будто коньяка вновь хлебнула), отправил всех в лес.

Русалочья компания, подхватив лесавок, двинулась в левую сторону от поляны, а кикиморы и болотницы – вправо. Мавки же, едва вышли из терема, тут же растворились в полумраке. Но Настюша на них даже не смотрела. В голове появилась легкость, а тело само рвалось на подвиги. Песни петь? Да пожалуйста! Перед молодыми парнями танцевать? С удовольствием!

Настя и сама не заметила, как оказалась с девушками на берегу глубокого озера. Вокруг густая поросль вековых деревьев, кусты и высокая трава. И вот там, в этой самой траве, лежали два человека и пялились на звезды. Рядом стояла корзина со снедью да удочка подле пня валялась.

– …он женился недавно, – продолжал давно начатый разговор один из парней. – На голубице.

– Как так? – удивлялся другой.

– А я почем знаю? Что слышал, то и пересказываю. Женился, значит, на голубице, а она вдруг о землю ударилась и стала девушкой.

– Светловолосой?

– Ага!

– Красивой?

– Ага!

– Умной?

– А вот про это не слышал… Наверное, не особо.

– Видать, сильно ударилась, – сделал выводы парень. – Да разве можно голубицу в жены брать? Нормальную девку надо искать, и чем краше, тем лучше. А всякие волшебности лишь несчастья приносят.

Марьяна хмыкнула, выслушав разговор, и потянула Настюшу в сторону.

– Следи внимательно, – велела она. – Следующих путников сама завлекать будешь.

Настя сосредоточенно кивнула.

Лесавки и русалки рассредоточились по берегу, окружили молодцев со всех сторон, даже в озеро забрели, но при этом на глаза не показывались. Берегли мужскую психику.

– Эх, поудить, что ли? Вдруг что попадется? – спросил один из парней, потягиваясь.

– Да что может попасться? Утром к реке выйдем, там и порыбачим, – отмахнулся второй.

– Я все же попробую.

Первый встал, потянулся. И, не заметив в темноте посторонних, закинул удочку в воду.

– Забросил старик невод в синее море, – прошептала Настя, вспоминая сказку. – Почернело море, вспенилось…

– Значит, невод нестираный был, – авторитетно заявила Марьяна. – От чистого ничего не чернеет. Ты смотри-смотри, не отвлекайся.

Вдруг поплавок несколько раз нырнул, леска натянулась… и из глубины показалась девица-красавица. Мокрое платье облепило стройное тело, зеленые локоны едва прикрывали высокую грудь.

– Не меня ли ты ждешь, ненаглядный? – ласково пропела она грудным голосом и загадочно улыбнулась.

– Нечисть! Чур меня, чур! – заорал парень и попятился назад, бросая удочку.

Лесавка улыбнулась еще шире. Вокруг раздался тихий смех, даже Настасья с Марьяной тихонько хихикнули – странный молодец, чего боится? Вроде ничего страшного, все живы-здоровы. А что вместо рыбы зеленоволосая дева попалась – так, наоборот, радоваться надо! От рыбы толку никакого, а с красавицей не скучно будет.

Но парень, видимо, был совершенно иного мнения. Позабыв о друге, он ринулся в глубь леса. Лесавки – за ним, со смехом, криком и подсказками, куда лучше повернуть, чтобы не заплутать сразу.

Русалочки же остались на берегу озера – стерегли второго путника.

Тот, в отличие от первого, чураться нечисти не собирался, лишь побледнел немного да в обморок хлопнулся. Но, право слово, это такие мелочи.

– А теперь гляди внимательнее, – зашептала Марьяна. – Все запоминай, ничего не упускай. Русалий век долог, но чем раньше такому научишься, тем быстрее счастье обретешь.

Одна из девушек, вроде бы Акулина, подошла к лежащему в высокой траве парню и, присев рядышком, приложила палец к губам, прося тишины. Русалочки тут же замолчали.

– Что случилось, добрый молодец? – зашептала она, поглаживая его по голове. – Что не весел? Ночь слишком темна или луна очи слепит? Не кручинься, ясноглазый, не печалься, все поправимо…

Голос звучал, словно ручеек, ласково, серебристо. К такому против воли прислушаться хочется.

Настя видела, как зашевелился парень, как открыл глаза, с удивлением рассматривая красавицу. Видно, что испугался, но убегать не спешил. Оглядывался вокруг, искал друга, хмурился. А русалочка продолжала что-то ласково приговаривать, не замолкая ни на мгновенье.

– Во дает! – восхитилась Марьяна. – Как быстро родную душу почуяла! Талант у Акулинки, не иначе. Одним махом заворожит.

– А зачем ворожить? – удивилась Настя.

– Чтобы замуж выйти, зачем же еще? Вот сейчас с памяти его собьет, потихоньку обещание скорой свадьбы вытребует. Это же суженый! Понимать надо, что к чему.