Паоло Бачигалупи: Разрушитель кораблей

SHIP BREAKER

Copyright © 2010 by Paolo Bacigalupi

DROWNED CITIES

Copyright © 2012 by Paolo Bacigalupi

TOOL OF WAR Copyright

© 2017 by Paolo Bacigalupi

Published in agreement with the author, c/o BAROR INTERNATIONAL, INC., Armonk, New York, U.S.A.

All rights reserved

© И. А. Нечаева, перевод, 2018, 2024

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство Азбука®

Разрушитель кораблей

Посвящается Арджуну

1

Гвоздарь залез в воздуховод и рванул на себя медный кабель. В воздухе повисли облака древней пыли асбеста и мышиного помета. Гвоздарь пополз дальше, сдергивая кабель с мятой металлической стенки вместе с алюминиевыми скобами. Падая, они звенели, точно монеты, поднесенные Богу-Мусорщику. Гвоздарь аккуратно подобрал все до единого тусклые металлические мешочки и уложил в кожаный мешочек на поясе. Снова дернул кабель, освободив не меньше метра драгоценной меди. Снова заклубилась пыль.

Светодиодная краска, намазанная на лоб, позволяла кое-как разглядеть технические тоннели, составлявшие весь его мир. Грязь и пот жгли глаза, стекали по краям респиратора. Покрытой шрамами рукой он стер соляные разводы – аккуратно, чтобы не стереть краску. Кожа под ней страшно чесалась, доводя до бешенства, но в темноте он нипочем не нашел бы выхода из лабиринта воздуховодов. Поэтому решил потерпеть и огляделся.

Ржавые трубы тянулись вперед, постепенно исчезая в темноте. Преобладали чугунные, но были и стальные. Эти он оставил команде, работающей с тяжестями. Гвоздарь занимался только тем, что полегче – проволокой из меди, алюминия и никеля, стальными скобами, всем тем, что можно снять и вытащить из воздуховода к ожидающим снаружи ребятам.

Гвоздарь повернулся, намереваясь лезть дальше, но вместо этого стукнулся головой о потолок. Эхо разлетелось по коробу воздуховода, будто человек сидел внутри церковного колокола. На голову сыпанула пыль, и он закашлялся: респиратор плохо прилегал к лицу. Чихнул несколько раз; глаза заслезились. Пришлось снять маску, чтобы вытереть лицо. Он снова нацепил респиратор, почти не надеясь, что тот хоть как-то прилипнет к коже.

Респиратор был старенький, еще от отца. Он плохо держался и не подходил по размеру, и под ним все время чесалось. Сбоку на маске виднелась выцветшая надпись: «РАССЧИТАНО НА 40 ЧАСОВ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ». Но заменить ее было нечем ни Гвоздарю, ни кому-либо другому. Хорошо, что вообще удалось обзавестись респиратором, хотя микроволокно уже начало рваться от постоянного мытья в океане.

Ленивка, девчонка из команды, смеялась, когда он это делал, и спрашивала, зачем вообще заморачиваться. Респиратор превращал каторжную работу в тоннелях вообще в адскую, в нем было чудовищно жарко. Какой смысл, спрашивала она. Иногда Гвоздарь думал, что она права. Но мать Пимы наказывала ему и Пиме всегда надевать респиратор. Честно говоря, в морской воде каждый раз оставалось очень много черной грязи. Мать Пимы утверждала, что эта грязь не попала ему в легкие, и он продолжал носить респиратор, едва не задыхаясь при каждом вдохе, втягивая сырой тропический воздух через забитый пылью, мокрый от дыхания фильтр.

– Нашел кабель? – пронеслось эхо по коробу.

Это Ленивка кричала снаружи.

– Почти готово! – Гвоздарь пролез чуть дальше, оторвал еще несколько скоб, освободил еще кусок кабеля. Воздуховод шел вперед, но он решил, что на сегодня хватит. Перепилил кабель зазубренным обухом рабочего ножа.

– Готов! – выкрикнул он.

– В сторону! – донесся ответ.

Кабель пополз прочь, извиваясь и поднимая клубы пыли. В далеком конце лабиринта Ленивка крутила лебедку. Пот блестел у нее на лице, светлые волосы прилипли ко лбу, но она вытягивала кабель наружу, как длинную рисовую лапшу из супа, которым кормили у Ченя.

Ножом Гвоздарь нацарапал символ команды легких грузчиков Бапи там, где он перерезал провод. Тот же спиралеобразный символ был вытатуирован на щеках Гвоздаря, подтверждая его право работать на затонувших судах под руководством Бапи. Гвоздарь достал щепотку сухой краски, плюнул на нее, размешал в ладони и размазал по царапинам на железе. Теперь даже на расстоянии символ тускло фосфоресцировал. Оставшуюся краску истратил, пальцем написав под символом заученное: LC57-1844. Код Бапи. Сейчас на этот участок никто другой не претендует, но пометить территорию всегда полезно.

Гвоздарь собрал остатки алюминиевых скоб и на четвереньках пополз обратно по воздуховоду, стараясь огибать слабые места, где металл ни на что не опирался. Торопясь к выходу, он вслушивался в эхо собственных движений, в стук и звон стали. Всеми органами чувств пытался уловить признаки того, что воздуховод готов обрушиться.

В свете маленького светодиода он видел комья в тех местах, где медные кабели сняли еще до него. На дне валялись высохшие крысиные тушки и гнезда. Даже тут, в брюхе старого нефтяного танкера, обитали крысы, но эти уже давно подохли. Попадались и другие кости, мелкие, скорее всего кошачьи, и останки птиц. Перья и пух плавали в воздухе. Здесь, так близко к выходу, туннели служили кладбищем для самых разных тварей.

Впереди вспыхнул солнечный свет. Гвоздарь прищурился и пополз к нему. Наверное, так выглядит возрождение в культе Жизни – ты просто пытаешься добраться до сияющего света. С этой мыслью он вывалился наружу, на раскаленную стальную палубу. Сорвал с головы респиратор и принялся хватать ртом воздух.

Светило тропическое солнце, и дул соленый океанский ветер. Вокруг грохотали кувалды – люди толпами лазали по древнему танкеру, разбирали его на части. Команды, работающие с тяжелым утилем, срезали куски обшивки ацетиленовыми резаками и сбрасывали их на песок пляжа. Листы летели как огромные пальмовые листья. Другие подбирали их внизу и оттаскивали за линию прилива. Легкие утильщики, такие как команда Гвоздаря, собирали мелкие детали, медь, алюминий, латунь, никель и сталь. Кто-то искал незатопленные карманы, где сохранились драгоценные нефть и масло, и вычерпывал их ведрами. Этот муравейник намеревался содрать с корабельного скелета все, что могло пригодиться в новом мире.

– Долго возился, – заметила Ленивка.

Она стукнула по фиксаторам катушки, отцепляя ее от оси. Светлая кожа блестела под солнцем, татуировки на раскрасневшихся щеках казались почти черными. По шее стекал пот. Светлые волосы она стригла почти так же коротко, как и Гвоздарь, чтобы не попадали в щели и не наматывались на вращающиеся шестерни.

– Мы глубоко залезли, – пояснил Гвоздарь. – Проводов полно, но добираться до них долго.

– У тебя всегда есть оправдание.

– Хватит ныть. Норму сделаем.

– Неплохо бы, – сказала Ленивка. – Бапи говорит, еще одна команда купила права на работу здесь.

– Кто бы мог подумать, – скривился Гвоздарь.

– Ага. И так все было слишком хорошо. Помогай.

Гвоздарь подошел к лебедке с другой стороны. Кряхтя, они сняли катушку, оттащили ее в сторону и с грохотом уронили на ржавую палубу. Плечом к плечу, сжав зубы, покатили, изо всех сил упираясь ногами.

Раскаленная палуба жгла босые ступни Гвоздаря. Судно кренилось, и толкать катушку вверх было тяжело, но под общими усилиями двух ребят медленно продвигалась, хрустя облупившейся краской и грохоча расшатавшимся настилом.

С палубы было хорошо видно, как далеко протянулся Брайт-Сэндз-Бич. Широкая полоса песка, испещренная черной жирной грязью и лужами морской воды. Тут и там виднелись полуразобранные танкеры и сухогрузы. Некоторые выглядели совсем целыми, как будто безумные капитаны только вчера выбросили своих километровых подопечных на песок и просто ушли. От некоторых судов остались только ржавые железные каркасы, они высились над берегом, словно огромные рыбьи костяки: тут рубка, там кубрик, а дальше задранный в небо нос.

Как будто Бог-Мусорщик прошелся здесь, размахивая ножом, кромсая железных исполинов и беззаботно отбрасывая в сторону куски. И каждое мертвое чудище облепили, точно мухи, утильщики вроде Гвоздаря. Охотники за железным мясом и костями. Они раздирали плоть прежнего мира, чтобы сложить добычу на весы и отправить в горящие круглые сутки печи «Лоусон и Карлсон», компании, делавшей деньги на поте и крови судовых утильщиков.

Гвоздарь и Ленивка на мгновение остановились, тяжело дыша и опираясь на тяжелую катушку. Гвоздарь вытер пот, стекавший в глаза. Далеко на горизонте черная маслянистая поверхность океана становилась синей, отражала солнце и небо. Белели барашки на волнах. Над берегом висел дым постоянно работавших очагов, но вдали, за дымом, он различал паруса. Новые клиперы. Они пришли на смену огромным развалинам, когда-то пожиравшим уголь и нефть. Тем самым, которые жители Брайт-Сэндз-Бич разбирали на куски сутки напролет. Белые, как чаячье крыло, паруса, углепластиковый корпус. Быстрее этих судов разве что поезда на магнитной подушке.

Гвоздарь проводил взглядом клипер, рассекающий волны, изящный, быстрый, совершенно недоступный. Может быть, медный провод, намотанный сегодня на катушку, рано или поздно окажется на таком судне. Сначала медь отвезут поездом в Орлеан, потом погрузят в трюм грузового парусника и перевезут за океан, к людям и государствам, способным платить за ее добычу.

У Бапи был настенный календарь с клипером компании «Лайбскинд, Браун и Моханрадж». Высотные паруса вздымались так высоко, что, по утверждению Бапи, достигали самых сильных ветров и несли судно по тихому океану со скоростью свыше пятидесяти пяти узлов; подводные крылья разбрасывали в стороны пену и соленые брызги. Через океан, в Африку и Индию, к европейцам и японцам.

Гвоздарь жадно смотрел на паруса, размышляя о тех краях, куда идет это судно. Лучше ли там, чем здесь?

– Гвоздарь! Ленивка! Где вы, мать вашу?

Гвоздарь дернулся, услышав свое имя. С нижней палубы раздраженно махала рукой Пима.

– Мы вас тут ждем!

– Командирша на палубе, – буркнула Ленивка.

Гвоздарь скорчил гримасу. Пима была старше всех и постоянно командовала. Они давно дружат, но даже это не спасет Гвоздаря, если норма не будет выполнена.

Ребята снова взялись за катушку и, кряхтя, покатили по истерзанной палубе к примитивному крану. Прицепили ржавые крюки, схватились за трос и запрыгнули на катушку, которая медленно спускалась на нижнюю палубу, раскачиваясь и крутясь.

Внизу их сразу окружили Пима и остальные члены команды. Отцепили катушку и покатили в нос судна, к площадке для чистки проводов. Повсюду валялись куски изоляции и аккуратные мотки меди, помеченные причудливым знаком команды Бапи – тем же, что красовался у них на щеках.