Морган навсегда запомнил следующие два часа (может, три) из-за бесконечной игры в города, которую они затеяли, чтобы скоротать время. Капитан Вальвик – радостно подмигивавший и совершенно безмятежный – настоял, чтобы погасили лампочку, и набросил крючок на приоткрытую дверь, сквозь которую проникало достаточно тусклого света из коридора. Первым делом он выдал каждому по чудовищной порции виски с содовой, после которой они снова ощутили вкус приключения; затем усадил их в нелепый кружок на полу, поставив бутылку в центре вместо лагерного костра, а затем снова наполнил их стаканы.

– Ваше здоровье! – произнес капитан, салютуя стаканом в тусклом свете. – Йа вам говорийт, вот это жизнь! Шёрт! Но йа даже жалею капитана Уистлера. Ха-ха! Этот старый краб почти спятил, точно, из-за негодяя, который любит красть ценности. Он боится, что негодяй ограбляйт английского герцога, он уговаривает герцога запереть изумрудного элефанта в капитанский сейф. Но герцог показал ему кукиш. Он сказал: «Элефанту лучше у меня, чем в твоем сейфе, есть там вор или нет». Капитан сказал «нет». Герцог сказал «да». Капитан сказал «нет». Герцог сказал «да»…

– Послушайте, необязательно затягивать интригу, – перебил Морган, делая еще глоток виски. – До чего они договорились?

– Йа не знаю точно до чего. Но йа пожалел старого краба. Ладно, давайте уже играть в города.

Игра шла мучительно, но во многих смыслах бодрила. По мере того как уровень виски в бутылке понижался, Уоррен с капитаном затевали все более долгие и ожесточенные споры. Потому что капитан, когда наступала его очередь называть населенный пункт, вечно выискивал какой-нибудь Йморгеникенбург или Скуф, уверяя, что это в Норвегии. Уоррен гневно высказывал сомнения в его правдивости. Тогда капитан заявлял, что у него там живет тетушка. Поскольку это нельзя было считать доказательством prima facie^[6], он принимался излагать длинный и запутанный анекдот о своей родственнице, по дороге приплетая истории об остальных членах семьи, какие приходили ему на ум. Часы Моргана тикали, всякая жизнь на судне постепенно затихла, потонув в ревущей ночи, а они все слушали и слушали о брате капитана Августе, его кузене Оле, племяннице Гретте и дедушке, который служил церковным старостой. В главном коридоре время от времени звучали шаги, однако никто ни разу не свернул в боковой проход. В каюте становилось душно…

– Мне… мне кажется, он вряд ли придет, – прошептала Пегги, первый раз за все время возвращаясь к теме. В ее словах угадывалась смутная надежда.

– Здесь жарче, чем в аду, – пробурчал Уоррен. Стаканы с графином слабо звякнули на полке, соглашаясь. – В любом случае мне надоело играть. Кажется…

– Тише! – перебил Морган.

Он кое-как поднялся с пола, держась за край койки. Они все почувствовали это: ужасный сквозняк, который пронесся по коридору, громыхая крючками на дверях, – а потом рев бушующего океана сделался громче. Дверь на палубу D распахнулась.

И не закрылась. Теперь уже все вскочили на ноги, дожидаясь, пока дверь зашипит сжатым воздухом из клапана и хлопнет, вставая на место. Двери на лайнере были тяжелые, и в ветреную погоду приходилось проскакивать быстро. Однако уже нескончаемо долго что-то, похоже, удерживало дверь в полуоткрытом положении, и сквозняк не утихал. «Королева Виктория» взмыла на волне, устремилась вниз, заваливаясь в долгом падении на правый борт, а дверь так и оставалась открытой. Было невозможно различить какие-либо другие звуки за безумным скрипом всего судна, однако у Моргана возникло жутковатое ощущение, что дверь не закрывается, потому что не может, потому что кто-то застрял там, угодил в ловушку и страдает от боли, зажатый между черным морем снаружи и уютным безопасным теплом внутри.

До них донесся стон. Слабый голос в коридоре вроде бы бормотал что-то, бормотал, тоненько повторяя одно и то же.

– Уоррен! – услышали они. И еще раз: – Уоррен… – После чего голос затих от боли.

Глава пятая
Явление изумрудного слона

Морган едва не врезался головой в гардероб, пока пытался непослушными пальцами снять с двери крючок. Он распрямился, протиснулся наружу и позвал Вальвика за собой.

Там явно что-то застряло. Что-то небольшое и изломанное лежало между рамой и тяжелой хлопающей дверью – женщина, которая упала головой вперед, зацепившись за шестидюймовый порог. Она была без шляпы, и ее растрепанные каштановые волосы, упавшие на одно плечо, бешено трепал сквозняк. Лица не было видно. Ее руки, торчавшие из рукавов зеленого пальто, отделанного мехом, слабо ощупывали пол, пальцы двигались так, словно она играла на фортепьяно, и это было жутко. Голова и все тело перекатывались из стороны в сторону в такт качке. И с каждым новым движением по прорезиненному покрытию коридора все дальше растекалась тонкая струйка крови.

Морган шире распахнул дверь, подпирая плечом, а капитан Вальвик подхватил женщину на руки. Затем дверь с грохотом захлопнулась, и сквозняк, от которого их уже знобило, утих.

– Это кровь, – произнес Вальвик неожиданно, понижая голос. – Смотрите! Кровь из носа. Ее били по затылку…

Голова девушки безжизненно покоилась на сгибе его локтя, и он передвинул руку, словно понимая, что до нее нельзя дотрагиваться в том месте. Пострадавшая была с виду сильная и гибкая, с густыми бровями и длинными ресницами, довольно привлекательная, несмотря на бледность, особенно заметную из-за румян на щеках; вот только черты ее были какими-то чеканными, словно выбитыми на греческой монете, отчего лицо казалось не столько красивым, сколько тяжеловесным. Ее горло дернулось, когда голова перекатилась набок. Тяжело дыша, с крепко зажмуренными глазами, она, похоже, силилась что-то сказать.

– Давайте сюда, – шепотом позвал их Уоррен от двери каюты.

Они внесли девушку внутрь, дрожавшая Пегги посторонилась, пропуская их, помогла уложить пострадавшую на койку и зажгла тусклую лампочку над ней. Морган закрыл дверь.

Пегги совсем побледнела, однако, поддавшись внезапному порыву, механически схватила с вешалки полотенце и вытерла кровь под носом и на губах неподвижной девушки.

– Кто… кто это? Что…

– Налейте виски, – коротко приказал капитан. Моргая бледно-голубыми глазами, он медленно выдохнул через усы; проведя пальцем под затылком женщины, он нахмурился. – Йа не знаю, но, может, она сильно ранена. Ха! Поворачивайте ее на бок, а вы намочите тряпку. Мне пришлось узнать кое-что из того, что знает доктор, потому что доктора нет на торговых судах… Ха! Может быть…

– Я ее раньше видел, – сказал Уоррен. Он твердой рукой налил в стаканчик виски, а потом поднес к губам девушки, когда капитан приподнял ей голову. – Придержите… Посмотрим, удастся ли мне разжать ей зубы. Черт побери! Да она мотает головой, словно мул… Это и есть та девушка, которую я видел в радиорубке сегодня днем, она была там, когда я получил радиограмму. Так вы думаете, у нее череп разбит?

– Она могла… – тонким голоском начала Пегги, – она могла упасть…

– Ха-ха-ха! – разразился капитан, запрокинув голову. – Упала, как недавно падал мистер Уоррен в соседней каюте, могу спорить. – Он все еще ощупывал затылок девушки, лицо его выглядело насупленным и озадаченным. – Хо! Йа не знаю, только йа не думаю, что у нее череп разбитый, ничего такого нет. Смотрите, ей больно, когда я щупаю, а? А так не бывает, когда голова разбитая… – Он с присвистом вдохнул. – Давайте ей еще виски. Вот так.

– Клянусь, я слышал, что она назвала мою фамилию, – прошептал Уоррен. – Хэнк, ты уже намочил полотенца? Приложи сюда. Ну же… э… мэм, – произнес он, явно не зная, как ее уговорить, – сделайте глоточек… Ну, будьте умницей!.. Давайте же!

По его лицу блуждала безумная ободряющая улыбка, когда он стукнул стаканом о ее стиснутые зубы. По побелевшему лицу прошла судорога. «Королева Виктория» упала вниз с пенного гребня волны, встав едва ли не вертикально, отчего всех их отшвырнуло на переднюю переборку, и они ощутили, как содрогаются на воздухе гребные винты, выскочившие из воды. Однако ощутили они не только это. Все было проделано плавно, почти без сквозняка и без всяких хлопков, однако дверь на палубу D снова открылась и закрылась.

Все молча застыли посреди громыхающей каюты. Уоррен, шепотом ругнувшись, когда содержимое стакана расплескалось во все стороны, резко развернулся на месте. На его лице под всклокоченными волосами отразилось зловещее торжество. Они ждали, держась за мебель…

Кто-то силился сбросить крючок с двери соседней каюты.

Последовала сложная пантомима, пока они пытались объясниться друг с другом. Морган старательно выговаривал одними губами: «Пусть войдет внутрь» – и тыкал большим пальцем в сторону смежной каюты. Вальвик с Уорреном закивали: все они неистово размахивали руками, мотали головами и старались оказаться поближе к двери в коридор, не растянувшись при этом во весь рост на полу. Уоррен сердито сверкнул глазами на Пегги, проговорив беззвучно: «Ты останешься здесь», – при этом он указал на девушку на койке, а затем яростно потыкал пальцем в пол. Ответив ему не менее яростным взглядом, Пегги, непокорно выпятив нижнюю губу, принялась отрицательно мотать головой, пока волосы не упали ей на глаза. Он повторил свой приказ, сначала с умоляющим видом, затем беззвучно изобразив, как душит кого-то. Лайнер, достигнув подошвы волны, принялся карабкаться на очередной крутой вал…

В соседней каюте зажегся свет…

По полу каталась, бешено громыхая, бутылка из-под виски. Капитан Вальвик метнулся за ней, словно человек, догоняющий собственную шляпу, унесенную ураганом. Пантомима продолжалась, гротескная в тусклом свете лампочки над койкой, по которой перекатывалась девушка с бледным лицом…

Дверь соседней каюты грохнула.

Было непонятно, захлопнул ее ветер или человек. Уоррен рванул дверь, пластырь у него на лбу белел, словно знамя, когда он ринулся в коридор. Морган, следуя за великанской фигурой капитана Вальвика, полетел головой вперед, но успел схватиться за поручни в коридоре как раз вовремя, чтобы устоять, когда корабль снова начал зарываться носом. Дверь, ведущая на палубу D, уже закрывалась.

Либо злоумышленник оказался слишком проворным для них, либо они его спугнули. Насмешливо подмигнув, резиновая окантовка двери дошла до рамы и встала на место, надраенный пневматический клапан мягко выдохнул. Перекрывая душераздирающий скрежет измученного дерева, когда весь лайнер словно накренился над краем чудовищной катальной горки, Уоррен завопил и кинулся к двери. Стоило ему открыть ее, как им в лицо ударил порыв ветра; их расшвыряло по сторонам, когда лайнер снова упал к подошве волны, и ветер унес слова капитана Вальвика, выкрикнувшего что-то насчет «быть осторожнее», и «держаться за поручни», и «ближе к ватерлинии».

Водяная пыль брызнула Моргану в лицо, когда он кое-как выбрался в темноту. Из-за этих брызг и ревущего ветра он на мгновение ослеп. Ветер пронизывал, заставляя цепенеть от холода, ноги скользили по мокрым металлическим пластинам палубы. Шквал пронесся рядом, свистя и издавая барабанные дроби. Несколько огоньков где-то в вышине вспыхнули белым светом, засверкали на серо-черных боках вздымавшихся волн, блестевших, словно полированное дерево, а затем мокрая палуба с болезненным скрежетом накренилась под грохот воды, и водяная дымка взмыла в небеса призрачной гривой. Морган вцепился в поручни на переборке, кое-как восстановил равновесие и прикрыл глаза ладонью.

Они находились на наветренной стороне судна. Палуба D была длинная, довольно узкая и очень скупо освещенная. Морган увидел, как она начинает подниматься на очередной волне, и тогда он заметил злоумышленника. Тот лишь немного опередил их, он не держался за поручень, а, наклонив голову, торопливо двигался к носу корабля. Даже в тусклом желтоватом свечении с верхней палубы они разглядели, что человек несет что-то под мышкой. И это круглая черная коробка, плоская, дюймов десяти в диаметре…