Кто это говорит? Мы точно понимаем, что не аристократ, не профессор и даже не белый (если у вас есть представление об афроамериканском английском), мы точно понимаем, что ситуация неформальная. И все это мы поняли по языку – по тому, какой синтаксис, лексика и грамматика применены в тексте.

Существует два подхода к языку диалогов:

1. Арт-подход. В этом случае автор использует почти поэтический язык, он может иметь форму философского высказывания, быть символичным, сложным, ритмичным. Подробнее мы поговорим о нем в главе «Музыка».

2. Документальный подход. Автор прислушивается к тому, как говорят люди. Его диалог вызывает доверие, ведь он как будто (или не как будто) подслушан. Вот о таком подходе поговорим подробнее прямо сейчас.

Итак, как же говорят люди? Оказывается, письменная речь разительно отличается от устной. Это значит, что говорим и пишем мы совершенно по-разному.

Приметы письменной речи:

• правильность, логичность, подробность – порядок, нет хаоса;

• подлежащее выражено существительным, местоимением, именем собственным;

• прямой порядок слов (подлежащее + сказуемое + дополнение);

• причастные и деепричастные обороты;

• часто присутствуют краткие прилагательные;

• длинные, сложносочиненные и сложноподчиненные предложения;

• отсутствие «мусора»: слов-сорняков, ошибок, междометий и т. п.

Приметы устной речи:

• неправильность, нелогичность, краткость/повторы – хаос, нет порядка;

• часто обратный порядок слов;

• подлежащее может быть опущено, как и сказуемое, и дополнение («рваность», пропущенные слова как бы заменяются жестами, мимикой);

• царит глагол, редко используются причастные и деепричастные обороты;

• редко используются краткие прилагательные;

• короткие предложения;

• много «мусора»: слова-сорняки, ошибки, междометия и т. п.

Как пишет диалоги плохой писатель? Он использует письменную речь. Такие тексты похожи на подстрочники – дословные переводы с иностранного языка, они какие-то искусственные, не вызывающие доверия, неживые. Да, нейросеть вполне может справиться с созданием такого диалога и, скорее всего, в будущем наклепает такого добра навалом.

Как пишет диалоги хороший писатель? Так, чтобы возникало полное впечатление, что разговор подслушан: ты как будто записал его на диктофон. Кстати, такой способ сбора материала, когда нет редактуры и есть доверие, когда записывающий почти не говорит, не задает вопросов, а весь превращается в большое ухо, способное терпеливо выслушивать все, что говорится, даже если повисает пауза, называется «вербатим» (от лат. verbatim – «дословно»). Работающий в технике вербатим – это рыбак с большой сетью, он раскидывает ее широко и ждет богатый улов, никак не стимулируя процесс, а скорее медитируя на него. Да, медитируя, преодолев тревогу.

К чему это все приводит, спросите вы. Может привести к чему-то такому, что делает Тарантино, например. Вот что пишет Т. Шон в книге «Тарантино. От криминального до омерзительного: все грани режиссера»: «Менее значительный писатель сделал бы финал более остроумным, но слух Тарантино выискивает что-то, что кажется правдивым благодаря маленьким заминкам и остановкам, которые прерывают повседневное общение»^{3}. Да, действительно, Квентин Т. обожает документальность как принцип и активно им пользуется: «Это мои герои написали эти диалоги, а я просто спровоцировал их и законспектировал то, что они говорили. ‹…› Поэтому мои диалоги ни о чем. Герои могут разряжаться, болтать по десять минут о Пэм Грир или Мадонне, о кока-коле или о макаронах с сыром. Точно такие же разговоры я слышу в реальной жизни»^{4}.

Обратите внимание, что в жизни у каждого из нас есть свой собственный «разговорный почерк»: свой набор любимых словечек, клише, свой синтаксис, своя морфология. В учебниках драматургии и писательского мастерства это называют речевыми характеристиками.

Вот, например, как это описал Василий Гроссман в рассказе «В городе Бердичеве», который впоследствии лег в основу культового фильма Александра Аскольдова «Комиссар»:

– А, – произнес Магазаник, – не мала баба клопоту, купыла порося, мало мне своего, так вся партизанская бригада тоже должна в моем доме рожать. – Он вдруг насторожился и привстал. Из-за двери раздавался чей-то хриплый мужской голос.

Голос выкрикивал такие крепкие, матерные слова, что Магазаник, послушав, покачал головой и плюнул на землю: это Вавилова, ошалев от боли, в последних родовых схватках, сражалась с богом, проклятой женской долей.

– Вот это я понимаю, – сказал Магазаник, – вот это я понимаю: комиссар рожает, а Бэйла знает только одно:

«Ой мама, ой мамочка, ой мама»^{5}.

Речевое поведение комиссарши во время родов другое, не похожее на речевое поведение нежной домохозяйки, жены Магазаника. Из прямой речи можно сделать многие выводы о профессии, уровне образования, характере говорящего. И если кто-то из персонажей произносит словосочетание «когнитивный диссонанс» или «экспрессионистские звучания», это свидетельствует, как правило, о том, что они получили высшее образование / хорошее самообразование и, возможно, стремятся выпендриться (или казаться повзрослее) / читают лекцию в университете. А если кто-то говорит «в натуре стопана не будет», это признак либо низкого социального происхождения, либо игры в низкое социальное происхождение.

И, конечно, не стоит забывать, что новизна имеет значение: мы обожаем интересные слова и новые образы. Когда-то кто-то впервые сказал «утопает в зелени». Дом или целый район как будто тонет в зелени – так много деревьев и кустов. Фраза, если вдуматься, забавная, гротескная, и мы не смеемся только потому, что привыкли к ней, она стала клише. Задача автора – давать на мир свежий взгляд, а не клише, удивлять читателей новыми фразами, новыми образами.

Пример 1. В гримерке, Красноярск

МАКСИМ. Ну, чё-та вы так вяло? Вы меня должны как-то убедить, что никакой я не добрый, там, например.

ОЛЕГ. Так ты добрый.

РИНА. Да.

МАРК. Давай я с тобой поспорю. Какие твои аргументы? Аргументы? Какие твои аргументы? Что ты?

МАКСИМ. Ну, я считаю, что я должен быть добрым, потому что…

МАРК. В нынешние времена доброта никому не нужна.

МАКСИМ. Да? А тебе чё, не нужна, значит, моя доброта?

МАРК. А это переход на личности. А вообще-то, если смотреть как бы, то… Доброта сейчас вообще как бы не в моде. Люди, которые добрые, в общем-то, в отстающих ходят.

РИНА. Они бедные.

МАРК. Да, если ты добрый, то, значит, ты стопроцентно бедный будешь, да.

ОЛЕГ. Ну, ты бедный, значит, ты добрый.

МАКСИМ. Убедил, да? Ну, вы, по идее, должны сорвать с меня маску. Вы должны мне доказать, что никакой я не добрый.

ОЛЕГ. Ну ты выбрал маску! Не, даже не маску, ты выбрал свое, ну, качество, которое у тебя есть.

РИНА. Ты выбрал как бы суть.

ОЛЕГ. Никто не может тебя разубедить, если мы тебя считаем добрым, мы же не можем… Чё нам, врать тебе, как бы?

МАРК. Ну, тут суть нужна в том, что как бы не он добрый был, а как бы, ну, как бы, вообще-то, он может и притворяться. И неизвестно, кто кого дурачит. Может, никакой он не добрый. В чем его доброта, там, заключается, в чем? В чем доброта?

ОЛЕГ. Ну, просто мне кажется…

МАРК. В вежливости, что ли?

ОЛЕГ. Если по-настоящему, там, вспоминать какие-то вот моменты, что когда не добрый, Максим может и обидеться, потому что типа…

МАКСИМ (смеется). Ну, почему бы нет? Ну, вообще-то, ну… я же никак бы не?

ОЛЕГ. Ну зачем ты меня подвергаешь такому стрессу? Теперь девятый час ночи.

МАКСИМ. Ну ладно, ладно.

ОЛЕГ. Ты хочешь, чтобы я…

МАКСИМ. Видишь, я добрый, я не могу тебя подвергнуть стрессу.

ОЛЕГ. Ну, смотри, ты не всегда был добрый, щас ты стал добрее. Ну, вообще добрым… Я помню, как ты орал, там, на девочку, которая работала.

МАРК. Вот так ей и надо было!

ОЛЕГ. И ты прям орал чё-та на нее в этом кабинете.

МАРК. Да…

МАКСИМ. Чё за девочка?

ОЛЕГ. Начал на нее орать, ну…

МАРК (иронично). Даша ее звали.

МАКСИМ. Ай, Даша, как бы, ей чё сделается-то? Господи, ее пушкой не прошибешь!

МАРК. Вот! Вот видишь – маска сорвата́!

МАКСИМ. Когда я ей сказал: «Ну, ладно, – говорю, – хочешь, я тебя даже обнять могу?» Она такая: «Не надо».

ОЛЕГ. Конечно, так ты так вопил!

МАРК. После такого!

МАКСИМ. А я ей сказал: «Ладно, я тебя простил».

Рина смеется.

ОЛЕГ. Ну, вот это ни фига не по-доброму. Наорал, потом вот типа: «Я тебя простил». Ну, как бы человеку уже нанес травму, там.

МАКСИМ. Так она мне тоже травму наносила, там.

ОЛЕГ. Ну так и чё, это доброта – в ответ наносить травму? Мне кажется, доброта-то, вот, она по-другому.

МАКСИМ. Доброта, она должна быть с кулаками.

ОЛЕГ. Прикольно. Только это не доброта, это уже подмена понятий.

Разбор

Как следует из названия примера, это дословная расшифровка разговора, произошедшего в гримерке частного театра «Крылья» в Красноярске. Обратите внимание на:

• слова-сорняки: «там», «как бы», «вообще-то»;

• повторы;

• оборванные фразы;

• обратный порядок слов.

Ваша задача – читать диалог очень медленно, перечитывать и находить новые и новые приметы разговорной речи, а также научиться видеть их красоту. Кроме того, обратите внимание, как персонаж теряет маску «я добрый», о которой мы с вами скоро поговорим подробнее. Как коллектив сдергивает эту приятную маску, помогая Максиму осознать и свою агрессию в том числе.

Пример 2. В такси, Ростов-на-Дону

– Надо было по-человечьи, не возникай. Да вы конченый, если честно, человек.

– Почему?

– Потому что вы женщину отвезли с ребенком…

– Ну? Я хочу…

– (Перебивает.) И возникаете!

– Я не возникаю, я про…

– (Перебивает.) А чё вы возникаете?

– Я прошу с вас просто заплатить за такси…

– Оплата быстрее за то, что у вас другой заказ идет? Почему вы возникаете, скажите мне.

– Я не возникаю, я прошу вас заплатить…

– (Перебивает.) Возникаете! Вы со мной разговариваете ненормально.

– Как я с вами ненормально разговариваю?

– А вы ненормально разговариваете.

– Я просто вас прошу заплатить за проезд.

– Вы со мной разговариваете ненормально. Вы со мной разговариваете на повышенных тонах.

– Я с вами раз…

– (Перебивает.) На тонах на повышенных.

– Разве я с вами разговариваю на повышенных тонах?

– Молодой человек! Я работаю в администрации…

– Угу.

– …Я знаю каждую хрень, которая ко мне приходит и разговаривает на повышенных тонах. И каждую хрень я от себя отнекиваю.

– Я вас понял. Но можно же заплатить за проезд.

– Да без проблем, господи, сколько я вам должна?

– 260 рублей.

– Я оплачу вам больше, ради бога, господи, чтобы у вас в жизни вашей, честно, не возникала никакая такая хуйня, при которой, блядь, вы могли повысить голос. Как мужчина вы конченый.

– Я вас понял.

– Даже хотеть вас не хочется.

– Я вас понял, хорошо.

– Просто конченый, блядь, мужик.

– Угу.

– Совершенно отвратительный. Вообще, блядь, максимально отвратительный. Просто, я не знаю, как с вами кто-то спит. Но это, блядь, это конченый мужик. Просто конченый, блядь, мужик.

– Вы зайдете в Сбербанк или куда-нибудь?

– Да…

– Так зайдите.

– …Давайте ваш номер.

– 904…

– Первый таксист в моей жизни, который просто отвратительный, блядь, мужик. Клиент Сбербанка. Поехали.

– 904…