Еще меня очень беспокоит внешний вид Мэделин. Куда подевалась роковая красотка, модница Ванкувера, дерзкая и уверенная в себе девушка с глазами цвета шоколад? Лицо подруги бледное, одета она не пойми во что. Я не осуждаю, просто подчеркиваю, что Роуздейл никогда так не одевалась.

Может, что-то стряслось?

– Слушай, может лучше ко мне?

– К тебе?

Роуздейл смеется на всю улицу.

– Я не парень, чтобы предлагать тебе что-то по типу из фильма для взрослых. Выпьем кофе, поболтаем. Дом есть дом.

– Нет. Лучше кафе.

Мэд вздыхает, но вынужденно соглашается. Мы переступаем порог их большого дома. Я жду в холле, пока Роуздейл возьмет ключи от машины.

– Стейси, сколько лет! – Ахает Эмма – мама подруги.

– Здравствуйте. Рада вас видеть.

– Почему не проходишь?

От ответа на вопрос меня спасает появившаяся Мэделин.

– Мам, мы в кафе.

Эмма прикладывает руку к сердцу и с укором смотрит на дочь.

– Вот в таком виде ты собралась ехать в людное место?

– Мне плевать, как я выгляжу. С моим видом все так.

Четыре года назад Роуздейл точно бы так не сказала! Кажется, мои опасения подтверждаются, что-то случилось.

– Я не могу отпустить Стейс. Угощу кофе и можете лететь на ягуаре хоть на четыре стороны.

Мэд закатывает глаза и смотрит на меня в надежде, что я смогу дать отпор ее матери. Эмма с такой любовью глядит, что невозможно отказать. Мы остаемся.

Я чувствую тревогу от встречи с людьми из прошлого. Все, что касается тех лет вызывает во мне странные чувства. Не самые приятные, как вы уже поняли.

– Стейси, ты насовсем вернулась?

Меня передергивает от мысли, что я застряну здесь на всю оставшуюся жизнь. И в то же время, думая об этом, я ощущаю комфорт. Ванкувер мне очень нравится, он знаком мне лучше, чем любое другое место. Изобилие лесов, свежий воздух, недалеко от нас есть горы и скалистые берега, озера, реки, океан. Я не знаю лучшего места, чем дом, где живет отец, Сара и мой младший брат.

Все прекрасно, кроме призраков прошлого. Днями и ночами напролет они шепчут мне о боли, что я испытала в этом месте. Но я помню и о счастье, которое было. С отторжением, однако помню.

– На месяц. Отпраздную Рождество, а в январе уже улечу.

– В Торонто? Кажется, там ты жила?

– Да.

Я вру, потому что не хочу вдаваться в подробности. Иногда легче солгать, чем выворачивать наизнанку душу. В Торонто у меня не осталось ничего. Я продала квартиру, которую отец купил мне четыре года назад. Бросила работу, потому что не чувствовала себя там ценной и удовлетворенной. Особой связи с людьми в том городе у меня не было. Иногда я встречалась с новой подругой (по совместительству коллегой) по выходным. Она собирала сплетни и делилась ею со мной – хоть немного, но я отвлекалась от того, что болело в груди.

Я рассталась со всем, что на самом деле никогда не принадлежало мне. И вернулась к тому, что когда-то было для меня всем. Я хочу избавиться от того, из-за чего плохо сплю. Хочу узнать себя с новой стороны, потому что окончательно запуталась.

– А ты, Мэд? Ты уезжала куда-то после окончания университета? – Я начинаю с одного простого вопроса, а не дают покоя сотни.

Мне дорога эта девушка с волосами медного оттенка. Она стала моей лучшей подругой, когда я только переехала в Ванкувер. Она первая подошла познакомиться, первая пригласила к себе в гости, первая познакомила со своими друзьями. Я ей стольким обязана. В свое время Роуздейл стала моей поддержкой. Когда мне было плохо, она протягивала руку и кружила вальс жизни, несмотря на происходившее.

Я хочу знать об этой девушке все! Все, что упустила…

– Нет. Я осталась здесь, с Роном. Так никуда и не поступила, окончила курсы графического дизайна. Рисую иллюстрации на заказ, мне нравится. – Со слабой улыбкой отвечает подруга.

В ее словах слышится сожаление.

– Здорово! – Оживляюсь я, желая поддержать Мэделин. – А с Роном поженились, как и мечтали?

Эмма застывает с чашкой в руках и смотрит на дочь, впившуюся взглядом в пустую тарелку перед собой.

– Мы расстались неделю назад. Сегодня подали на развод. – Девушка проглатывает комок боли.

Глава 4

Стейси

Я представляю все, что было в мое отсутствие. Кинопленка активно крутит кадры упущенного: Роуздейл в белом роскошном платье, Фостер в черном костюме, Кайд на их свадьбе, все выкрикивают поздравления, молодые целуются. Сколько счастливых мгновений я потеряла.

– Кофейком мы не отделаемся.

Наблюдаю, как Эмма достает из шкафа бутылку хорошего ликера – такую я видела у отца в кабинете.

– Мам?

– Что «мам»? Надо выпустить пар, девочки.

– Я тоже вернулась не от хорошего настоящего к родителям. – Откровенничаю после второй стопки.

– Встречалась с кем-то после Кайдена?

Я вздыхаю, краснея от алкоголя. По телу проносится жар.

«Нет, это не из-за упоминания Ригхана», – убеждаю себя я.

– Давайте не об этом психе.

Эмма смеется, Мэд подхватывает.

– Почему псих? – губы мамы подруги отрываются от трубочки.

Я сильно торможу для той, что еще мало выпила. Облокачиваюсь локтем на стол, смотрю на женщин, а перед глазами глаза Кайдена. Красивые, завораживающие серые. Улыбаюсь, как дура, и веду себя соответствующе.

– Просто псих. Без объяснения. – Закрываюсь, не желая вдаваться в подробности.

Я пропускаю момент, когда Роуздейл (будет привычнее, если я буду говорить о подруге, упоминая ее девичью фамилию, а не называть – Фостер) начинает обсуждать с Эммой свою прическу.

– Стейси, ты как?

– А?

Опрокидываю еще стопку в себя и готовлюсь тормозить с выпитым. Думаю, на сегодня хватит. Возвращаться домой в хламину пьяной и выслушивать возмущения взрослых – последнее, к чему я готова. Мне двадцать два, не маленькая девочка, и вроде глупо бояться за свое поведение. Но из-за того, что я чувствую себя не на своей территории, мне сложно давать полную волю желаемому.

– Мама предлагает приехать завтра к ней в салон, обновиться. Покрасимся, изменим длину волос. – объясняет Мэделин. – Что думаешь?

– Классная идея!

В выпускном классе я мечтала об этом, но так и не довела до ума. Кажется, рано или поздно все мечты все же исполняются.

– Обновленные волосы – это символ обновленной жизни для женщины. Слышала о таком, Стейси? – Эмма в своем репертуаре.

– Нет.

Мама Мэд звонит своей ассистентке и просит перенести все записи на другие дни.

– Завтра салон полностью в нашем распоряжении. Раньше двенадцати я все равно не проснусь. Давайте встретимся в обед. Например, в два. – Она зевает. – Голова так разболелась. Вы сидите, болтайте, а я спать.

– До завтра! – На прощание обнимаю Эмму и смотрю на часы. Шесть вечера. Не понимаю, как быстро пролетело время.

– Слушай, а может в бар?

Мне не нравится ее затея. Будет лучше, если я вернусь домой.

– Уверена, что нам надо в бар?

– Да, пойдем!

Роуздейл тащит меня в свою комнату. Я помогаю ей выбрать наряд, сделать легкую укладку и оценить макияж.

– Неплохо для тех, кто подшофе.

Мы смеемся, а после Мэд выдает такое, из-за чего я чуть не падаю со стула:

– Сейчас позвоню мужу, он отвезет нас.

– Рону? – Переспрашиваю я.

– Ему самому.

Она сумасшедшая?

– Надо пользоваться всеми привилегиями. – Поясняет Роуздейл, набирая Фостеру. – Привет.

Девушка выходит из комнаты, разговаривая с бывшим в коридоре. До меня доносятся обрывки:

– Мы еще не развелись, поэтому исполняй свои обязанности, муж. – Заплетается язык Мэд.

Я качаю головой от ее смелости. Я бы точно так не смогла! Позвонить Кайдену и попросить о чем-то кажется вещью за гранью реальности.

– Он едет! – восклицает Роуздейл, пританцовывая.

– Ты действительно хочешь развестись?

– Все сложно. Сначала мы решили взять перерыв в отношениях, но я сгоряча заявила о разводе. Фостер согласился.

– Ого!

Мы обсуждаем их взаимоотношения в Роном, проблемы, которые возникали. Я с пониманием отношусь к Мэделин и ее чувствам. Если разговор поможет ей ощутить себя лучше, я буду рада.

– Посмотрите, как быстро приехал. – Смеется подруга, надевая черную шубу.

– Да. Только мне неловко с ним встречаться.

– Забей! Сегодня Рон обычный водитель. Я в одном шаге от расторжения брака с этим человеком. Больше всех неловко должно быть ему. Он же исполняет наши капризы.

Мы выходим под руку и садимся в машину. Обе на заднее сидение.

– Привет, пока что муж.

– Привет, Рон. – Здороваюсь я, пересекаясь с мужчиной взглядом в зеркале заднего вида. На его желваках красуются желтые синяки, над правым глазом ссадина. Ого, кто это его так?

– Привет, пока что жена. Привет, Стейси. Что за бар? Куда едем?

– Тот, где ты праздновал мальчишник. Это же там тебя лапали заказанные стриптизерши?

Начинается. Я закатываю глаза и тихо выдыхаю, собирая по кусочкам оставшееся терпение. Не хочу становиться свидетелем выяснения отношений.

– У тебя девичник был похлеще, Мэд.

А с этого момента нужно узнать у Роуздейл подробнее! Мне очень интересно, как прошло ее предсвадебное веселье.

– Но я же не припоминаю об этом в присутствии чужих людей.

Ауч! Что за болезненный укол в меня? Если Фостер мстит так за Ригхана, то лучше бы ему разобраться в том, что на самом деле произошло. Не знаю, знает ли он причину нашего расставания. Видел ли лучший друг Кайда то видео с Берном и мной.

– Заткнись и вези нас! А Стейси не чужой человек, а моя лучшая подруга! Была и есть, без пяти минут бывший муж.

Я бы с радостью повесила Роуздейл медальку на шею за то, как она заступается за меня. Девушка не знает подробностей, но продолжает отчаянно защищать.

– Да она же трахнулась с уродом Берном! Шлюха последняя!

Было предсказуемо, что все теперь считают меня девушкой легкого поведения. Я готовилась к этому.

– Заткнись! – Со всей дури Мэделин бьет сумкой Рона.

Фостер дает по тормозам, от чего мы с подругой ударяемся лбами о сидения. Дьявол!

– Выметайтесь обе! – Злится Рон.

Роуздейл хмыкает, прожигает глазенки мужа, но выполняет его указ. Она выходит из машины, я следом. Фостер с нами, но только для того, чтобы закурить. Я проглатываю рыдания, желающие вырваться на волю.

Не здесь, Стейси. Не сейчас и ни при этих людях. Плакать будешь дома под душем, чтобы никто не смог увидеть твою слабость.

Я оглядываюсь. Рон поехал по той же тропе, что и я. Тут мы гонялись с Ригханом. Странно, что Кайден до сих пор не обозначил цену моей «внимательности». А где же издевательства по поводу того, что я разбила его машину? Где же названная стоимость за то, что я должна отплатить ему? Уверена, он не упустит возможность поглумиться. Кругом лес, темнота. Только фары автомобиля отбрасывают свет на заснеженную дорогу.

Фостер стоит спиной и не догадывается о том, что задумала Роуздейл. Моя подруга вытаскивает из красной кожаной сумочки бутылку недопитого ликера и, делая выпад, ударяет ей по голове мужа.

Я вскрикиваю и смотрю, как Мэд оттаскивает Рональда в сугроб по левой стороне от дороги. Какого хрена?! Что, если она его убила? Твою мать! Только этого не хватает для полного счастья!

– И что? Что с ним будет? – дрожащим голосом спрашиваю я.

– Помоги мне. Ничего не будет. – Она подносит пальцы к шее, пытаясь нащупать пульс. – Он без сознания.

Роуздейл испуганно смотрит на меня. Я таращусь на Фостера.

– Мы… М-мы убили его?

Подруга разражается смехом. Не понимаю ее реакции.

– Видела бы ты сейчас свое лицо! Я бы предпочла, чтобы Рон умер за те слова, что он сказал о тебе. Пульс есть, он в отключке. Садись в машину.

Я боюсь пошевелиться. Мэделин садится за руль и закрывает дверь автомобиля.