Кэти почувствовала, как ее шея краснеет от злости. Как смеет эта женщина вести себя так оскорбительно и высокомерно?! Но Кэти знала, что она одинока в своем негодовании. Нил просто пожмет плечами. Ее собственная мать попросит ее не раздражать миссис Митчелл. Даже тетя Джеральдина, обычно подбодрявшая и поддерживавшая ее, скажет: «Да пошла она к черту!» И это лишь доказывало то, что Ханна Митчелл была небезопасна для всех, никто не стал бы зря тратить время, беспокоясь из-за нее. Кэти начала снимать фольгу с приготовленных ею блюд.

– Это что, рыба? Никто же ее не ест, ты знаешь. – Ханна изобразила крайнюю озабоченность.

– Я знаю, миссис Митчелл, что некоторые люди ее не едят, поэтому здесь есть выбор, как видите.

– Но они могут не знать.

– Думаю, будут знать. Я им скажу.

– Но разве это будет не шведский стол?

– Да, но я буду стоять за ним, подавать, так что подскажу.

– Подскажешь? – Ханна Митчелл была сбита с толку.

Кэти подумала, не глуповата ли на самом деле ее свекровь?

– Ну, я могу просто спросить, хотят они рыбу под соусом из морепродуктов, или пряного цыпленка, или вегетарианский гуляш, – пояснила она.

Миссис Митчелл постаралась найти в этом что-нибудь неправильное, но не смогла.

– Ну ладно, – наконец сказала она.

– Так я могу теперь начать, как вы думаете? – спросила Кэти.

– Кэти, дорогая, могу я поинтересоваться, кто тебе мешает? – произнесла Ханна с каменным и неумолимым лицом, недовольная такой уверенностью дочери бедной Лиззи.

Нил посмотрел на часы. Все до единого в этой комнате имели какие-то планы на Новый год, кроме того студента, ради защиты которого они собрались. Они должны были вскоре закончить, но никто не должен был подавать виду, что спешит. Было бы ужасно, если бы человек, чье будущее висело на волоске, подумал, что все эти борцы за гражданские права, социальные работники и юристы куда больше заинтересованы в собственном ночном веселье и развлечениях, чем в его затруднительном положении. Нил пытался заверить этого молодого нигерийца, что в Ирландии его ждут справедливость и добрый прием. Нил не должен был позволить Джонатану встретить Новый год в одиночестве.

– Когда мы с этим разберемся, ты сможешь поехать со мной в дом моих родителей, – сказал Нил.

Он уже опаздывал, но ничего не мог поделать.

На него уставились большие грустные глаза.

– Вы не обязаны, вы же знаете…

– Я знаю, что не обязан, и это будет не слишком весело, но угощение поставила моя жена, так что еда будет замечательной. Друзья моих родителей… ну… как это сказать… немного скучные.

– Все в порядке, Нил, правда. Вы и так слишком много делаете для меня, и все это вас уже слишком задержало…

– Давайте еще раз все изучим, – обратился к собравшимся Нил, – а потом мы с Джонатаном отправимся на вечеринку.

Он увидел восхищенные взгляды. Нил Митчелл воистину умел брать препятствия. Он чувствовал себя немного виноватым из-за того, что не был там и не помогал Кэти, как обещал, но здесь дело было намного важнее, и она это понимала. У Кэти все будет в порядке. Его отец и кузен Уолтер должны быть уже там и помогать ей… Все будет хорошо.

Ханна все еще маячила рядом, и это означало, что Кэти приходилось говорить, отвечать на пустые вопросы, подавлять ненужные тревоги и даже поддерживать разговор, на что у нее и вовсе не было настроения.

– Уже почти половина восьмого. Уолтер появится с минуты на минуту, – в отчаянии сказала Кэти.

Она могла бы делать все гораздо быстрее, если бы не находилась под пристальным взглядом самых неодобрительных во всем Западном полушарии глаз. Пальцы могли бы двигаться намного энергичнее, закуски ложились бы на место элегантнее…

– А, Уолтер! Ну, уверена, он опоздает, как все молодые люди. – Ханна фыркнула, выражая неодобрение и презрение.

– Я так не думаю, миссис Митчелл, только не сегодня. Это же деловое соглашение, ему заплатят за время с половины восьмого до половины первого. За полных пять часов. Уверена, он нас не подведет.

Кэти совсем не была в этом уверена; у нее не было никаких доказательств надежности Уолтера Митчелла. Но по крайней мере, станет ясно, каковы его представления о деле. И если он не появится, его отношение даст знать о его близорукости. Кэти услышала, что кто-то идет.

– Это должен быть Уолтер, – сказала она. – Я так и знала, что он будет вовремя.

Но это оказался Джок Митчелл; он вошел в кухню, потирая руки:

– Кэти, все выглядит просто великолепно! Ханна, разве это не изумительно?

– Да, – буркнула его жена.

– Рада вас видеть, мистер Митчелл. Я думала, это Уолтер. Он, вообще-то, сегодня работает на меня, – объяснила Кэти. – Кстати, он ушел из офиса вместе с вами?

– Намного раньше, – ответил ее тесть. – У молодежи свое представление о времени. Из-за него партнеры меня слегка упрекают, если уж на то пошло.

Ханна Митчелл ненавидела, когда семейные дела обсуждались в присутствии Кэти.

– Почему бы тебе не подняться наверх и не принять душ, дорогой? Гости начнут собираться через полчаса, – решительно заявила Ханна.

– Хорошо-хорошо. Кэти, тебе нужна помощь?

– Нет, нисколько. Я же сказала, помощник по вину вот-вот появится, – ответила Кэти.

– А Нил? – спросил Джок.

– На какой-то консультации. Приедет, как только сможет.

Наконец Кэти осталась в кухне одна. До сих пор она справлялась, но до восьми оставалось всего пятнадцать минут. А потом нужно будет выдержать часы и часы…

Вечеринка у Рики начиналась только в десять, а им следовало появиться намного позже, так что у Тома Фезера была масса времени для того, чтобы заглянуть к родителям и пожелать им счастливого Нового года. Он сел в автобус, который шел из Стоунфилда прямо к «Фатиме», дому его родителей, переполненному статуями и изображениями святых. Ему очень хотелось позвонить Кэти и спросить, как идут дела, но она сказала, что ей лучше не брать мобильник с собой в дом, так как он, похоже, сильно и беспричинно раздражает Ханну Митчелл. Лучше она оставит его в фургоне. Вряд ли в «Дубках» одобрят ее разговоры по телефону. Тому пришлось с этим согласиться.

Он сидел в автобусе, чувствуя тяжесть на сердце. Было очень глупо с его стороны расстроиться из-за того откровенного платья, купленного Марселлой. Она наряжалась для него; она любила только его. И было просто подло таить недовольство весь тот час, который требовался для поездки к его родителям и разговора с ними в их захламленной гостиной. Но они были такими пессимистами, так стремились видеть во всем лишь недостатки… а он всегда поступал наоборот. Глупо было расстраиваться из-за того, что они пока не нашли причин к тому, чтобы принять нового человека. Они найдут; нужно время, так ведь говорят, а потом все встанет на свои места.

Мать Тома сказала, что они до сих пор ничего не слышали о брате Тома Джо, ничего с самого Рождества. У них были номера лондонских телефонов, Том мог бы взять один из них. Отец Тома сказал, что в газете появилась статья, в которой говорится, что строительная индустрия на подъеме, а вот Том Фезер гоняется за радугой, пытаясь создать компанию кейтеринга, вместо того чтобы войти в уже готовое дело. Том был вежлив и бодр, он говорил и говорил, пока у него не заболела челюсть, наконец обнял отца и мать и сказал, что ему пора возвращаться.

– Не думаю, что тебе к следующему году удастся сделать из Марселлы порядочную женщину. Ты тверд в своем решении?

– Мам, я захотел жениться на Марселле примерно через двадцать пять минут после того, как познакомился с ней. Я, должно быть, делал ей предложение раз сто… – Он беспомощно развел руками.

Родители знали, что он говорит правду.

Сидя в пабе, где компания его друзей выпивала в канун Нового года, Уолтер Митчелл посмотрел на часы.

– Черт, уже восемь! – воскликнул он.

Кэти, должно быть, в бешенстве из-за этого, но все равно дядя Джок и тетя Ханна за него заступятся. В этом и состоит преимущество семьи.

Уолтер не появлялся, и Кэти распаковала бокалы, в тридцать из них положила по кусочку сахара и по чайной ложке бренди и выставила на поднос. Позже, когда явятся гости, она наполнит бокалы шампанским. Предполагалось, что этим займется Уолтер, пока сама Кэти будет готовить подносы с канапе. Кэти поймала свое отражение в зеркале в холле – она выглядела раскрасневшейся и неуверенной. Прядь волос выбилась из-под ленты, которой она связала их сзади. Так быть не должно.

Кэти пошла в гардеробную внизу и освежила косметику и тональный крем на лице и шее, затем смочила волосы и понадежнее связала их. Вот тут-то ей и пригодилась бы Марселла с ее всевидящим оком. Кэти порылась в своей сумочке, нашла короткий коричневый карандаш, подкрасила глаза. Она надела чистую белую блузку и алую юбку. Выглядит немного лучше, решила она. Как будет замечательно, если на этом приеме она найдет поддержку своей компании! Но Кэти знала, что следует быть осторожной. Любой признак того, что она рекламирует свой бизнес или раздает свои визитки, вызовет сильное недовольство ее свекрови. Пожалуйста, пусть все пройдет успешно, иначе дни и дни усилий и деньги будут потрачены зря.

Студия Рики располагалась в цокольном этаже, три комнаты переходили одна в другую, в одной пили, в другой ели, в третьей танцевали. Чтобы попасть в студию, нужно было спуститься по широкой, ярко освещенной лестнице.

Том и Марселла оставили пальто на первом этаже, и Том почувствовал, как все глаза в помещении уставились на Марселлу. Одетая в маленькое красное платье, она шла перед ним вниз по ступеням, грациозно переступая красивыми длинными ногами в золотых вечерних босоножках, которыми так гордилась. Нечего было и удивляться тому, что все смотрели на нее. По сравнению с ней другие женщины сразу показались тусклыми.

Марселла никогда не ела и не пила на подобных приемах. Она могла только взять стакан газированной воды. Но она на самом деле не голодная, говорила она с такой искренностью, что люди ей верили. Однако Том умирал от желания добраться до еды, чтобы сравнить ее с тем, что могли бы приготовить они с Кэти. Ведь на приемах вроде этого должны были подать на выбор два горячих блюда с маленькими овальными лепешками, что-нибудь вроде пряного цыпленка и вегетарианского гуляша, которые Кэти готовила в доме родных ее мужа. Но поставщики Рики, похоже, предпочли бесконечные тарелки с крохотными, не очень свежими закусками. Копченый лосось уже подсыхал и твердел на ломтиках хлеба, по неаппетитным на вид крекерам размазан какой-то паштет. Коктейльные колбаски остывали в собственном жире. Том пробовал и все исследовал, определяя готовый паштет тут, крекеры из магазина там. Ему ужасно хотелось знать, сколько за это содрали. Потом он обязательно спросит Рики, но не сегодня.

– Том, перестань рвать на куски все это убожество, – хихикнула Марселла.

– Да ты посмотри! Сырая выпечка, слишком много соли…

– Пойдем, потанцуй со мной.

– Сейчас! Я должен увидеть, что еще ужасного здесь найдется, – ответил он, показывая на тарелки.

– Не хотите ли потанцевать со мной? – Юноша лет девятнадцати таращился на Марселлу.

– Том?..

– Иди. Я заберу тебя через минуту, – усмехнулся Том.

Но прошло гораздо больше времени, и после трех бокалов паршивого вина Том наконец добрался до маленького танцпола. Марселла танцевала с мужчиной с полным красным лицом и крупными руками. И эти руки расположились на ягодицах Марселлы. Том двинулся к ним.

– Ну вот, я пришел, чтобы утащить тебя, – сказал он.

– Эй! – возразил мужчина. – Будь добр, найди свою девушку.

– Она и есть моя девушка, – решительно произнес Том.

– Тогда прояви манеры и дай закончить танец.

– Если ты не против… – начал было Том.

– Позволь закончить танец, – сказала Марселла. – А потом я буду танцевать с тобой, Том. Я ведь ждала тебя.

Том в раздражении отошел в сторонку. Почему-то он чувствовал себя виноватым в том, что этот чурбан лапал Марселлу. Он увидел Шону Бёрк, милую девушку из «Хейвордса», одну из многих в Дублине, кого он просил о помощи в поисках помещения для новой компании кейтеринга.