Серый снова усмехнулся.

– Занятная ты, невестушка. – Он тряхнул головой. – Взамен конской на моей спине доедешь. Не гляди так, я дело говорю. Я знаю такие тропы, какие никому не ведомы. Там ни одна лошадь не проедет. Да и никто тебя не тронет тогда.

– Кроме тебя самого?

Волк снова глухо засмеялся.

– Далась ты мне, кожа да кости. Да и сказал уже, что человечину не ем даже в голодный год. – Он поморщился. – Ты лучше над моими словами подумай, я тебе пригожусь. Ты всяко быстрее и ловчее любого из братьев тогда управишься.

Ярга с недоверием поглядела на него.

Серый Волк действительно был зверем крупным и сильным, ниже коня, но намного больше обычных волков. Вряд ли он владел навыками вьючного животного, но выносливости ему не занимать.

– Допустим, я соглашусь, – задумчиво протянула девушка. – Допустим, у тебя хватит сил и терпения доставить меня к логову Жар-птицы. Но тебе что за выгода от такой сделки?

– А взамен ты дашь мне одно перо из её хвоста. – Зверь лукаво прищурился.

– На что тебе оно? – удивилась Ярга.

– А вот это тебя уже не касается. – Волк насмешливо оскалился. – Считай это простой платой. Ты же не спрашиваешь у торговца, когда платишь за товар, на что он потратит твои медяки? Вот и я перо пущу себе в дело.

Ярга искоса глянула на лес.

– А Хозяин тебя не хватится?

– Экая заботливая невестушка попалась! – Зверь прищёлкнул языком. – Я не цепной пёс. Не бойся, мне выходить можно, главное, потом возвратиться. За то не накажут ни тебя, ни меня. Так что? По рукам, как говорится?

Ярга переступила с ноги на ногу, задумчиво закусила губу, глядя на колдовского зверя перед собой. Но размышляла недолго.

Доспехи давили на девичьи плечи своей тяжестью. Меч оттягивал пояс, не говоря уже о громоздкой котомке, однако всё решала необходимость идти неизвестно куда. Разумеется, Волк мог обманывать, и Ярга мысленно дала зарок более никогда не доверять мистическим зверям. А после прикрыла глаза и ответила:

– Хорошо, твоя взяла. Вези меня за Жар-птицей.

– Дивно. – Зверь подошёл ближе и припал на передние лапы. – Забирайся и держись крепче.

– Но… Как же Крин?

– Кто? – Волк воззрился на неё как на блаженную.

– Мой конь… То есть не мой, а царевича, но всё равно его нельзя вот так бросать, не по-людски это. Да и найдут его и по сбруе признают тотчас, чей он.

– Не беспокойся. – Оскал Серого снова сделался звериным. – Как стемнеет, из лесу мои дружки покажутся, на запах крови вылезут. Они твою лошадку к себе в чащобу затащат, а там никто следов не найдёт.

Яргу передёрнуло от отвращения.

– У нас погребальных костров не разводят и домовины^[4] не строят. Довольствуйся тем, к чему мы в Дремучем лесу привычные. – Волк посмурнел. – Забирайся, нечего время терять. По пути поговорим.

После короткого колебания она залезла на волчью спину.

Шерсть у Волка была длинной и жёсткой, она пахла мхом и еловой смолой, а ещё – кровью. Сидеть оказалось непривычно, но всё же не хуже, чем в седле, правда, как держаться за шкуру, Ярга не представляла.

– Хватайся за шею, не удуши только, вот так, – командовал серый зверь. – Крепко цепляйся. Если будешь падать, кричи, только до того, как упадёшь, договорились? – Смех прокатился по его мышцам, отдаваясь в хребте рокочущей дрожью. – Готова? Тогда вперёд.

Он уверенно поднялся на четыре лапы и побежал мягкой пружинистой поступью, так легко, будто и не нёс на спине девушку в тяжёлых доспехах. Ярга зажмурилась, припала к нему всем телом, стиснула шкуру так, что начало сводить пальцы. Свела колени, прижимая ноги к звериным бокам, которые так и ходили под ней.

– Ты привыкнешь. – Низкий волчий голос отозвался в её груди. – Не жмись так сильно, а не то устанешь быстро. Не уроню.

Ярга услышала шелест и опасливо приоткрыла глаза. Придорожные кусты мелькали всё быстрее. Она на лошади так никогда не ездила, а тут дикий зверь!

– Так что, понравился тебе царевич Иван? – спросил на бегу Серый Волк, чтобы хоть немного отвлечь обмирающую от страха девушку.

– Он ладный юноша, – исподволь начала Ярга. – Я бы за него пошла, даже если бы он так и остался младшим сыном без прав на престол. Иван, может, тебе чем-то не угодил, но мне он приглянулся куда больше, чем его старшие братья – зубоскалы.

– Это почему? – удивился Волк. – Пётр – сильный и отважный, Василий – умный, а Ванька твой – захитрённый мамкин баловень.

Ярга могла бы возмутиться, но с горечью поняла, что Серый Волк, скорее всего, не лукавил. На лицо все три царевича были пригожи. Отцовское богатство их всяко ожесточило. Наверняка они привыкли к повиновению, а недостатка в женском внимании не знали вовсе. Да только старшие братья не стеснялись выражаться прямо, а вот Иван всё делал втихаря, ради личной выгоды, потому одну её и отправил. Наверняка понимал, что из Велиграда мог не выбраться и ещё у путеводного камня сгинуть, не говоря уже о прочих трудностях. Там Пётр и Василий могли его превзойти и обойти, а они и без того в очереди к трону первее. То ли дело Ярга – послал глупую девицу и ничем не рискует. А если и братья не возвратятся, так и вовсе он одним наследником останется и без всякой Жар-птицы.

– Опечалилась, невестушка? – негромко спросил Волк.

– Не знаю, – честно ответила она. – Не хочу жаловаться.

– Дурные мысли я в твою головушку подкинул? – Голос Серого вдруг сделался вкрадчивым. – Или приняли тебя во дворце худо, что ты жалеешь?

При этих словах он вдруг резко взял левее и скользнул прямо в Дремучий лес – собирался срезать путь или отдать её своим нечистым дружкам на ужин, Ярга бы уже ничему не удивилась.

– Хочешь знать, как меня приняли? – Она поудобнее ухватилась за волчью шею. – Иван мне самым хорошим в царской семье показался, хоть и избалованным. Братья его высокомерны, язвительны и настолько в себе уверены, что даже их родители это замечают, но поделать ничего не могут. Царь Демьян одержим своими богатствами и чудесами. Он жаден до обладания диковинками настолько, что готов собственных сыновей на погибель отправить, лишь бы огненную курицу раздобыть. А царица Добромила так и вовсе не была со мной ни добра, ни мила, глядела коршуном. А когда Иван меня на семейный обед перед отъездом привёл и заявил, что мы вместе едем за Жар-птицей, совсем как его отец матушку везде с собой возил, царица губы поджала и сказала, что не всякая девица способна в походе из бремени сделаться подмогой и верным соратником. И так на меня посмотрела, будто я ведьма какая.

Волк издал короткий лающий смешок.

– Это всё ревность материнская, не обращай внимания, – заверил он. – А во всём остальном ты права, невестушка, наблюдательная, молодец. – А потом вдруг спросил: – Напомни еще раз, как звать-то тебя? Скажи уж, нам вместе ещё далеко путь держать.

Мимо проносились деревья Дремучего леса, но никто не мешал им на пути, никто не преследовал в тенях, будто и вправду Волк не обманул и с ним ей безопаснее.

– Ярга, – наконец вымолвила она.

– Ярга, – задумчиво повторил Волк, а затем снова усмехнулся своим мыслям. – Солнце ярое, солнце вешнее, тьму прогоняющее, зиму в лето обращающее. Ярга – красная ягода, Ярилы любимая дочка.

– Я не Ярилина дочка, – буркнула она, смешавшись. – Мои родители умерли, когда я совсем маленькой была, с тех пор и мыкаюсь.

– Ничего, Ярушка, – весело заверил Серый Волк, – потерпи, нам с тобой обоим недолго мыкаться осталось.

Она хотела переспросить, что он имел в виду, но зверь прибавил ходу, и пришлось сосредоточиться на том, чтобы не свалиться с его спины.

Глава 6. Скоро сказка сказывается…

Дремучий лес обладал собственным разумом. Наполненный колдовством до краёв, он мог сделаться лабиринтом с меняющимися стенами, мог и вовсе создать ощущение, что выхода из него нет. Это его магия, древняя и почерневшая от времени, как старое серебро, породила путеводный камень на границе Велиграда – чары выплеснулись и разлились безо всякого контроля. Так Волк сказал. А ещё он заверил Яргу, что специально этот камень никто не создавал, такие вещи возникают сами по себе, как уродливый шрам на глубокой ране.

Дремучий лес для одних становился тюрьмой или местом погибели, а для других – родным домом, где всякий зловредный дух тебе рад-радёшенек.

Были тропы, по которым можно бродить всю жизнь, состариться, но так никогда и не пересечь лес с одного края до другого, а были и те, что за час или два приведут тебя куда задумаешь. Ярга уже ничему не удивлялась. По такой тропе она шла, когда впервые оказалась в чаще.

Серый Волк миновал чащобу до захода солнца. Вывез девушку из-под тенистых крон, где та потеряла счёт времени, и замер на опушке, чтобы она не испугалась внезапной смены природы вокруг.

Впереди, насколько хватало глаз, раскинулось ржаное поле. Ещё зелёные колосья, увенчанные тонкими остевыми волосками, колыхались на ветру подобно бескрайнему живому морю. Ветер гулял по нему волнами, перебирал длинные стебли и гнул их к земле, чтобы спустя мгновение поднять снова.

Ярга зажмурилась на ярком солнце, как слепой котёнок. После сумрака Дремучего леса мир казался преувеличенно пёстрым, таким сочным и объёмным, что резало глаза.

– Притомилась? – хрипло спросил Волк.

– Нисколько, – отважно ответила она, но по её голосу зверь всё понял. Он повёл лопатками, разминаясь, и потрусил дальше.

– Мы пройдём ещё вёрст пять, – Серый Волк бросил короткий взгляд на медленно ползущее к горизонту солнце, – потом сделаем привал у ручья. Ты поешь то, что с собой взяла, поспишь до полуночи, а после я тебя разбужу – поедем дальше. Мне в ночи бежать сподручнее, да и вряд ли встретим кого на пути.

– Хорошо, – коротко согласилась девушка. А потом вдруг горько усмехнулась.

– Что? – нетерпеливо буркнул зверь.

– Не думала, что снова окажусь в Благоде столь скоро. – Ярга вздохнула. – Надеюсь, мы и вправду никого не повстречаем.

– Так ты не из Велиградского царства, а из Большой Благоды? – Кажется, Волк удивился.

– Угу. С благодского севера. Всю жизнь там прожила в услужении, пока не опостылело. Не то чтобы я трусливо сбежала, скорее, в открытую всё бросила.

Было бы что бросать.

– Тебя можно понять, – одобрительно произнёс зверь, – и не за что осудить, мне-то уж точно.

Они тем временем углубились в ржаное море. Волк разрезал его легко, как иная лодка волну, и Ярге понравилось наблюдать за тем, как колосья расступаются, мягко хлещут их по бокам и не полностью смыкаются позади, оставляя неровную просеку, которая вскорости обязательно исчезнет. И следов не останется, что они тут пробегали.

Они наискось пересекли поле и углубились в небольшую берёзовую рощицу, где отыскалась низинка, а в низинке – говорливый ручей с чистой студёной водой, от которой после первого же глотка свело зубы.

Ярга умылась и набрала в бурдюк свежей воды, а после Волк выбрал для привала место посуше и потише. Там он разрешил развести огонь и поужинать. Она не спорила, не потому, что всю жизнь привыкла подчиняться, а просто оттого, что Волк ещё ничем не обидел её и всяко знал своё дело, как любой колдовской зверь. Его забота пришлась весьма кстати.

На ужин у маленького костерка были хлеб, половинка луковицы и рыба, такая солёная, что снова пришлось пить. Но на сей раз Ярга воду подогрела на огне, чтоб не застудить горло.

От предложенных угощений Серый Волк насмешливо отказался, сказав, что плотно сыт ещё с обеда. Припоминать невинно убиенного коня девушка не стала.

– Волче, а расскажи мне про Жар-птицу, – попросила Ярга, с аппетитом уплетая нехитрый ужин. – Откуда взялась? Где живёт? Что нам от неё ждать и чего в пути бояться?