– Отпустите мою руку! – вскрикнула Соня, но Алекс не обратил на это никакого внимания, продолжая переговариваться с Максом.

– После такого… фокуса зловоротни всегда швыряли студентов по домам. Кто… знает? Проверьте дом Бертиловых в… Пестроглазово или то, что от него осталось, – делая перерывы в словах и тяжело дыша, командовал Муранов. – Вдруг Егор там уже. Наши… семейные дома проверит нежить, но я… знал бы, если бы Гильс вернулся домой.

– Да отпустите уже, я должна выдернуть эту железяку! – вскрикнула Соня, и клещи вампирской пятерни разомкнулись, хотя Алекс так и не удостоил ее даже мимолетным взглядом.

– Что? Ерунда, я сам… – И в одно мгновение он дернул железный штырь и отшвырнул его в сторону. Тот зазвенел, покатившись по полу, а из груди вампира брызнул фонтан крови, который тот просто зажал ладонью.

– Отложите свои разговоры, пока раненый не в палате! Здесь лечат, если забыли!!! – Соня, сорвавшись, повысила голос до крика, и гвалт в холле немного поутих. – Летучие, вампиры! Переносите раненого выше, на второй этаж! Быстро, за мной!

Нечисть подчинилась, и Алекса подхватили и вампиры, и валькеры, следуя за хозяйкой медпункта.

– Одиноко вам тут, наверное, – шагая вместе с девушкой по лестнице, заметил Макс. По мере того, как они поднимались наверх, в каждом лестничном пролете начинал жужжать и светиться огненный шар. – У нас в медпункте Носферона работает один веселый упырь-иностранец, и он перестает разговаривать по-русски в самые удобные для него моменты. Вообще нечисть не способна к врачеванию, все сводится к личным особенностям. Куда надежнее посвященный человек, хоть и в неполные двадцать лет, верно, Сонечка?

«Вампирское чутье прекрасно определяет не только состав крови, но и возраст человека», – отметила про себя Соня, а вслух осторожно сказала:

– Лучше Софья, и я уже ко всему привыкла здесь. В соседнем корпусе больницы работает одна посвященная, так что мне не одиноко. А вот местный главврач, наш Кофеек Валерьянкович, он от этого филиала дерганый и нервный стал.

– Как-как вы его назвали? – переспросил Макс.

– Вообще-то он Константин Валерьевич, но после некоторых давних событий мы его иначе зовем, – пояснила Соня. – Сюда, в закрытый филиал, он иногда забегает по старой памяти, ведь он раньше здесь работал. Побегает по коридорам, поохает, и обратно. Вспомнить не может, мешает дневное право, сами знаете… Заносите раненого в больничную палату! Сюда! – скомандовала она, и крылья валькеров замелькали по коридору.

Соня же метнулась в комнатку, где хранились бинты, а также инструкции от Темного Департамента. Вурдалаки обычно излечивались быстро, стоило только швырнуть в них батоном двухнедельной давности и успеть отбежать, пока подземная нечисть смачно чавкала плесенью и ощущала прилив хорошего настроения. Водяных тоже перебывало немало – эта мелкая нечисть была нервной и пугливой, к тому же до невозможности бестолковой: стоило где-то прорваться городской водопроводной трубе или случиться засору в душевых Носферона, как водяные начинали кричать про конец света и паниковать. А вот с вампирами… Ни одного вампира не посетило медпункта с тех пор, как он начал свою работу. В инструкции, выданной Темным Департаментом, которую сейчас листала Соня, в разделе «оказание помощи вампирам» стоял решительный прочерк.

– Какая жестокость! – Соня, отбросив инструкции, схватила бинты и выскочила в коридор.

И тут же поняла, что за несколько минут отсутствия пропустила многое.

В больничном коридоре хаотически метались огневики, и сначала показалось, что в пляшущей полутьме по стенам и потолку коридора с шуршанием течет черная лава из жерла вулкана, поблескивая искорками огней. Соня зажмурилась и снова открыла глаза: у потока лавы оказались сотни тонких лапок, а искорки – огоньками паучьих фасетчатых глазок.

«Это же нежить, пауки Мурановых! Я видела их издали на боях вампиров, но так близко впервые…» – Соня застыла, прислонившись спиной к двери и боясь даже пошевелиться.

Около распахнутой двери в больничную палату, где лежал Алекс Муранов, стояла девушка надменного вида в черном плаще, с локонами золотистых волос, рассыпанных по спине и плечам.

«Верховная ведьма тайного мира, – узнала ее Соня. – Ого, какие важные персоны сегодня собрались».

Прибавилось и представителей вампирской нечисти: появился еще один, которого Соня знала только из новостей, Тимур Готти в длинном черном пальто был представителем старшего поколения, хотя на вид ему было не больше тридцати человеческих лет. Герка, Макс и Тимур выглядели спокойными, но за спинами у них шевелилась черная туча воронья, а из пола выглядывали блестящие, как серебро, змеиные головы. Подконтры Готти и Холодовых были настороже, готовясь к броску в любой момент.

– …и не советую устраивать здесь удар проклятием, как вы умеете, Дарья Романовна, – голос Тимура Готти прозвучал холодно и строго. – Мы все уверены, наш Темнейший скоро вернется.

Алекс пошевелился и через усилие приподнялся на локте.

– Подконтров… убрали… все, – прохрипел голос Муранова. – Тимур, Гера! Спокойно… Готти, я не позволю ей навредить, вы знаете. Макс, и своих убери. Она ничего не натворит здесь, просто угрожает. Ведьма с заскоками, но не сумасшедшая.

Слова Алекса возымели действие: воронье и змеи исчезли, поредели в ответ и паучьи ряды.

– Д-Даша, – прерывисто прошептал Алекс. – Наши вернутся… мы еще… не дождались рассвета. Это… это разлом времени, ты знаешь. Не надо заявлять вампирам… что ты теперь получила власть над всем тайным миром. Да, все пошло не так… Ведьма из дома Огневых погибла, я ее вытащить не успел. Но ты…

– Я?! Да я-то сделала все!!! Да, как хотели чокнутые остальные две стороны нашей Конвенции! – заорала вдруг неожиданным басом девушка, и голос этот совсем не сочетался с ее почти ангельской внешностью. – И что, вы потерпели крах, да?! Не вышло ничего? Теперь не только Огнева, но и Темнейший ваш и Морок во Тьме… ждите рассвета, ага! Да они во Тьме навсегда! А в тайном мире осталась только одна сторона – это я! Ведьмовство теперь главнее всех вас, и все ваши мертвые твари, ваша нежить меня не напугает! Вампиры еще встанут передо мной на колени…

– А может быть, все же напугают? – не выдержал Герка, и одна из ворон вдруг проявилась в темноте и ринулась в сторону девушки, как черная стрела. Но не долетела пару сантиметров до плеча, как ее тут же сбил прыгнувший со стены огромный паук.

Одна нежить сцепилась с другой, шипящий и каркающий клубок покатился по коридору, пока оба вампирских подконтра не провалились сквозь пол.

Пауки зашипели, задвигались, закаркало воронье, Алекс же, обессилев, уронил голову на подушку.

– Замолчи, Ивлева! – Макс повысил голос. – Ты спятила – лезть в бутылку и заявлять свои права на весь тайный мир, тем более на кланы вампиров? Никогда ведьмы не подомнут нас под себя.

– Еще как подомнут, если я прокляну! – закричала девица в черном, протянув руку в сторону вампиров, но пальцы ее заметно дрожали. – Так прокляну, что будете валяться, как сейчас ваш Алмур!

– Ты рехнулась? – взвился Герка. – Ему плохо, а ты…

– Муранову плохо, ай-ай! – продолжала орать ведьма. – Наконец-то ему плохо, потому что не жилось вам, нечисти, спокойно! Вам так надо было лезть во Тьму, играть с древними законами, и вы проиграли!

– Даша, уймись, – прошептал Алекс. – Остынь и зайди уже ко мне, поговорим наедине. Я прошу тебя.

– Да ла-адно, Муранов о чем-то меня попросил, – прищурилась ведьма. – Ты просишь, как вампир просит единственную теперь власть в тайном мире?

– Нет. Иначе, если ты помнишь, кто ты для меня.

Ведьма, тяжело дыша, наконец-то умолкла, глядя на раненого парня. Тот повернул к ней голову и потянулся окровавленной рукой.

Потом один из пауков с сухим шуршанием пробежал по полу, приблизился к девушке и дотронулся лапкой до полы черного плаща. Будто предлагал мир, но Верховная ведьма сделала шаг назад.

– Ах да. Кстати, об этом. – Верховная ведьма распахнула плащ и долго рылась в сумочке, которая висела на плече. Нашла, что искала, раздраженно взмахнула рукой, и что-то тоненько зазвенело, покатилось по полу.

– Браслет, который ты когда-то нацепил мне на руку, и я много лет не могла вырваться. Забери свою побрякушку, я больше не прежняя дуреха, чтобы влипнуть во второй раз.

Соня зажмурилась, настолько ярко полыхнули глаза паучьей нежити, и коридор вдруг осветился, как будто его охватило пламя. А потом все резко погасло, Алекс Муранов ничего не ответил, только вздохнул и закрыл глаза, а его рука, которая тянулась в сторону ведьмы, медленно вернулась назад.

– И это сейчас, когда ты так ему нужна? – тихо спросил Макс, а Герка в это время едва сдерживался, сжимая и разжимая кулаки.

– Кровопийце известно, что нужно, – отрезала Ивлева. – Надеюсь, меня никто задерживать здесь не станет? Или нападете своей нежитью, раз обидела самого Алмура?

Если «до» вампиры имели полное право скандалить с Верховной ведьмой, то теперь замерли, как каменные, услышав и увидав лишнее. Сцена демонстративного расставания настолько потрясла их, что никто даже не дернулся. Ведьму действительно не тронули, и решительными шагами она быстро покинула коридор.

Сцена почти годичной давности встала у Сони перед глазами – когда-то Алекс ворвался в эту палату, где, уже почти безжизненная, лежала эта русоволосая девушка. Прошел сквозь стены, отшвырнул всех, разогнал медсестер и врачей, чтобы спасти любой ценой ту, которая с таким презрением сейчас отшвырнула тоненький браслет на пол. А теперь он сам лежал с закрытыми глазами, а паучье в коридоре замерло, не двигаясь, будто превратилось в каменные изваяния с потухшими глазами.

– А? – вздрогнула Соня, когда кто-то коснулся ее плеча и оторвал от воспоминаний.

– Помните про тактичность в отношении семьи Мурановых, – тихо сказал ей старший Готти. – Я вижу, вы не из тех, кто разносит сплетни.

– Вы могли бы даже не предупреждать, – обиделась Соня. – Но… в инструкциях от Темного Департамента ничего нет о раненых вампирах. Как я могу помочь ему, чем?

– Это просто физическая боль, мы ее всегда терпим после боев, – ответил Тимур. – По моему опыту, пробитое насквозь сердце – страшная боль первые сутки, но встать можно недели через две. А теперь, юная хозяйка медпункта, закрывайте его на ночь от любопытных и зевак.

Сказав это, Тимур исчез. Исчезли и Макс Холодов, и Герка Готти, который так жаждал проучить ведьму с помощью воронья.

У Сони слегка дрожали руки, и ноги стали чуть ватными после потрясений, пережитых буквально за несколько минут. Одно дело – издалека смотреть на бои вампиров и их жуткую нежить, которой они командуют, а другое – когда все эти кошмарные твари чуть не устроили такие бои вокруг тебя. Спускаясь по лестнице, Соня споткнулась и чуть не покатилась вниз, когда на нее налетел врач, тот самый Кофеек Валерьянкович, который сейчас выглядел излишне радостным.

– Сонечка Васильна! Я смотрю, опять наш дальний корпус ожил! Снова здесь бурлит жизнь! И каркает, и паучки! – воскликнул врач, с восторгом глянув по сторонам. – Здесь всегда так интересно! Пациенты с горящими глазами, всякое такое, валерьянка и кофеек… – Врач сглотнул, вдруг испугавшись собственных воспоминаний. – А вот это кто? – ахнул врач и с ужасом ткнул пальцем в пожелтевшее ведро с водой, где сидела полупрозрачная огромная капля воды с глазами.

Капля таращилась по сторонам, истерично булькала и икала, хватаясь тоненькими пальчиками за края ведра.

– Это… рыба, тоже наш пациент, – буркнула Соня, которая очень не любила объяснения с непосвященными людьми. – Он жалуется, что ему привычнее в раковине с водой, а не в ведре. Но из раковины он сбежит через слив и устроит потоп, я уже все их фокусы знаю.