Пока молча наслаждались чаем и закусками (закусками преимущественно наслаждалась я, а мужчина – видом из окна), каждый думал о своем. Я строила планы на свои неожиданные каникулы, а брюнет был чем-то расстроен. Меня снедало любопытство, с кем же меня перепутал хозяин кьёрса, но лезть к нему в душу было бы слишком нетактично с моей стороны.

Когда чаепитие закончилось, лорд встал. Рядом тут же материализовался дух, без всяких призывов.

– Что ж, Марго, вынужден с вами попрощаться и заняться делами. Эйшт покажет вам ваши покои. Хорошего дня.

Я на автомате кивнула и уже у выхода развернулась к нему и спросила:

– Я так и не узнала, как вас зовут?

– Итвар Гилкраут, из рода Серебряных драконов. Располагайтесь, Марго. Чувствуйте себя как дома.

Я приоткрыла рот, осознавая, что как дома точно не получится – я же попала в замок дракона! У него же наверняка есть вторая ипостась и… какой он в ней? С серебряной чешуей, огромный, величественный…

– И вы летать умеете? – невольно вырвалось у меня.

Мужчина поджал губы.

– Хорошего дня, Марго, – с нажимом повторил он.

Я прикусила губу, смутившись. Видимо, мой вопрос был совершенно неэтичным. Есть же в нашем мире вопросы о зарплате? Вот тут, видимо, так же. Не стоит о таком спрашивать.

Развернувшись, я быстро зашагала за призраком, все еще с удивлением на него поглядывая. Не удержавшись, я протянула сквозь Эйшта руку – холодит. Бр!

– Если леди впредь не станет так делать, я буду ей весьма признателен, – оглянувшись на меня, произнес дух.

– Извините, – с искренним раскаянием ответила я и потупила взор. – Больше так и не буду. Просто вы уж очень необычный для моего восприятия.

Дух величественно кивнул и проводил меня на четвертый этаж в гостевые покои. Едва открылись двери, как моему взору предстала уютная гостиная в светлых тонах с большим камином, каких я раньше не видела. Дверь в смежную с ней спальню была открыта и оттуда вылетел еще один дух – на этот раз упитанная женщина, этакая Фрекен Бок, с метелкой в руках. Она метнула яростный взгляд на дворецкого, а тот, превратившись из чопорного мужчины в озорного мальчишку, едко протянул:

– Не успела, Глафирия, не успела. Я уже привел гостью.

– Ну хоть где-то опередил меня! А то вечно ты всюду торопишься, даже жить, хоть уже давно и в посмертии… Да только за мной тебе все равно не угнаться, – не осталось в долгу второе привидение и, подлетев к камину, смахнуло с него несуществующую пыль, а после начало медленно исчезать.

– Как буду нужна – позовите, – сказала Глафирия напоследок, прежде чем совсем растворилась.

– Ну-с, обживайте-с, – вновь вернул себе чопорность дворецкий. – Одежду можете сменить на более удобную – все в шкафу в спальне.

Я кивнула. Когда дух покинул комнату (звучит-то как!), я положила куртку на диван и прошла вперед, через спальню к витражному окну, откуда открывался потрясающий вид на заснеженные горы. У меня даже дыхание перехватило – не так, как во время полета с кьёрсом, но тоже весьма впечатляюще!

Спальня, к слову, тоже была в светлых тонах, с огромной кроватью, банкеткой и большим шкафом на ножках. Кажется, Эйшт сказал, что там есть сменная одежда? Открыв створки, я нахмурилась. Внутри висело лишь одно платье – из серой, невзрачной ткани, но красивого фасона: с правильной линией талии, юбкой ниже колен и рукавами-буфами. Взяв его, я решила, что это лучше, чем моя утепленная форма – в нем хотя бы не будет жарко. Домашние тапочки, похожие на теплые мягкие туфли, обнаружились рядом.

В ванную, если честно, я боялась заходить, опасаясь увидеть доисторические приборы, но… мои опасения не оправдались! Здесь все было чистенько и чем-то напоминало наш мир. Облегченно выдохнув, я переоделась в странное платье и развернулась к напольному зеркалу, осмотрев себя. Если честно, платье висело на мне мешком и было велико размера на четыре. Ну ничего, оверсайз в моде!

Провела ладонью по юбке, уже собираясь уходить, но тут в отражении что-то изменилось. Платье преобразилось! Цвет стал насыщенно-фиолетовым, ткань стянулась, подстроившись под фигуру, и приобрела другую фактуру – парчовую. Покрутившись возле зеркала, я вынуждена была признать: это роскошно! Надела тапочки и… они тоже сели по размеру! Чудеса! Может, здесь где-нибудь и гребешок есть, которым проводишь по волосам – и оп, красота появляется, локоны сами завиваются и укладываются в прическу?

Но увы, гребень, который я нашла у раковины, был самым обычным, зато он смог распрямить мои непослушные волосы, особенно растрепавшиеся во время полета. Когда я, довольная своим видом, вышла из ванной, сразу услышала шебуршание и чей-то писклявый голос:

– Вот это сюда… еще чуть-чуть, еще немного… прекрасно-прекрасно! Хорошая у нас гора запасов получается, очень хорошая. А главное – скрытая! Никто о ней не знает… Она только моя-а-а! Моя прелесть!

Я пыталась понять, откуда исходит звук, потому как в комнате я по-прежнему была одна. Нахмурившись, я осторожно, на цыпочках, чтоб не шуметь, сделала пару шагов, пока не поняла, откуда исходит голос. Подобравшись к шкафу, я опустилась на колени и резко наклонилась. И так и застыла, приоткрыв рот.

Там, напевая себе под нос песенку, стоял хомяк, лицом к стене, укладывая свои запасы:

– В замке го-о-орном, весь день шурша,
Живет хомяк, жизнь у него хорош-а-а.
Он собирает запасы на добрую по-о-олку:
Сначала оре-е-ехи сгрёб втихомолку,
Потом на зависть мышам сыро-о-ок,
Потом колба-а-асок новый рядок…

И так проникновенно пел, что я застыла, не спеша его прерывать, да вот половица под моей ладонью скрипнула. Хомяк, испугавшись, резко развернулся прямо так, с запасами в лапках, и, увидев меня, выронил их все.

– Ты кто такая?!

С ума сойти, разговаривающие звери! А я еще платью с утяжкой удивлялась.

– Я Мар… – Начала я и после того, как перевела дух, продолжила: – …гоша.

Хомяк! Говорящий!

– Мара Гоша? – нахмурился хомяк и погрыз поднятый с пола орех. – И что ты тут делаешь, Гоша?

– Сижу, – ответила, все так же смотря на хомячка, и, задумавшись о том, как сильно наклонилась к нему, добавила: – Хотя еще немного – и лягу.

– Ну я помогу тебе прилечь! Чтоб сразу в гроб! Ты вообще кто такая, Гоша? Это моя территория! Мои кормовые угодья! – заявил этот наглец и начал наступление из-под шкафа. Я же выпрямилась, огляделась, даже ущипнула себя за предплечье. А хома тем временем осмотрел меня и притопнул задней лапкой. – Мои запасы!

– Я не претендую на ваши запасы, лорд… как вас величать? – улыбнулась я, развеселившись от разговора с грызуном.

– Сапиенс.

– Хома Сапиенс, – зачем-то повторила я и села на банкетку, склонив голову к плечу. – Сапа, значит… Приятно познакомиться.

– А вот мне не очень, Гоша. Ты почему на мои запасы заришься?

И что же мне делать? Знают ли о нем хозяева? А вдруг он грызун, от которого пытаются избавиться уже давно? Украдкой оглядевшись по сторонам, я тихо, неуверенно позвала:

– Глафирия?..

Дух материализовался мгновенно и рядом со мной. Я даже испуганно подскочила. Надо привыкать ко всем этим магическим выкрутасам! Глафирия, быстро оценив обстановку и нахмурившись, вперилась взором в хомяка.

– Ты! Ты что тут делаешь, вредитель?! Опять мне за тобой убирать?!

– А это ты, значит, мои запасы грабишь?! – тут же встал в воинственную стойку хома. Сапиенс.

– Я их вычищаю!

– А я то и сказал. Нет, вы посмотрите на них… Я их от голода зимнего спасаю, а они не ценят! Все придется перепрятать, абсолютно все! – заявил хомяк и, развернувшись и суетливо подбежав к шкафу, где лежала горстка орехов, начал ловко запихивать те за щеки.

Не прошло и минуты, как эти самые щеки свисали у мелкого пушистого тырителя до пола, став главным хомякообразующим элементом Сапы.

– Откуда он такой взялся? – спросила завороженно у Глафирии.

– Да прибился к нам… случайно.

– Слуф-файно?! – услышал её хома и обернулся, возмутившись таким поклепом. Пушистый встал на задние лапки, а передние упер в упитанные бочка. И продолжил обличительную речь с непередаваемым фундучным (из-за полных орехов щек) акцентом: – Я прифел фсего лишь на зимофку, но остался – из жалофти к вам! Понял, как у фас тут фсе запуфено с продофольственными запафами и рефыл остаться, чтобы эти самые запафы пополнять и сторофыть…

– Запущено – это как? – не поддалась на провокацию Графирия. – Когда не было твоих индивидуальных запасов, благодаря которым кладовые пустеют раньше, чем обоз успевает вернуться в город?

– Фто за грязные инсифуации? – натурально возмутился хома. – Да я фам тут запафы увеличил вдвое! Зафиточный замок сделал.

– Таки ты запасы увеличил, потому что спрятал половину и не выдавал остальным. Пришлось заказывать дополнительные партии, – сдала его с потрохами Глафирия.

Хомячок раздался от возмущения – еще немного и взлетит воздушным шариком – а потом враз сдулся. Махнул лапкой и помчался к своим кучкам, запихав в рот еще одну.

Защечная транспортировка в действии!

Мы с Глафирией внимательно следили, как он покидает спальню. И когда он вышел в коридор, ловко поднырнув в щель между половицей и створкой – только пушистую попу с сучащими коротенькими лапками мы и видели – как дух повернулся ко мне и сообщил:

– Обед будет в два, только через три часа, быть может, леди изволит прогуляться по замку?

Леди желает, леди изволит!

Глава 3

Глафирия, может, и не столь желала, но вызвалась сопровождать: то ли помогать чудной иномирянке не заблудиться, то ли следить, как бы я чего не учудила. Мы начали осмотр с величественного зала, где стены украшены портретами давно ушедших владетелей замка – предков Итвара Гилкраута. С полотен на меня смотрели аристократические лица, на многих из которых застыл отпечаток властности. Это была, я бы сказала, фамильная черта Серебряного рода, как прямые носы, решительный разлет темных бровей и расплавленный металл во взгляде.

Точно такой же отлив, белоснежно-инистый, был и у крыльев драконов, которых художники изображали парящими в небе. Но портретов в галерее было все же больше.

– О, а это лорд Эдвард, – сказала призрачная служанка, указывая на один из портретов. И, подбоченясь, хмыкнула: – Да… прадед нашего нынешнего хозяина любил устраивать балы, не то что лорд Итвар. Такой гуляка был, упокой Вышние его душу. Помнится, однажды летом устроил гулянья – съехались гости даже из столицы. И так случилось, что туфли лорда Эдварда начали танцевать сами по себе. А он в них – до упаду… И даже когда уже лежал – все ногами дрыгал… До сих пор никто не знает, как это произошло, – закончила Глафирия.

– А Итвар – не такой? – закинула я удочку, желая узнать побольше об этом драконе.

– А вы сами не заметили? – в лучших традициях гномов служанка ответила вопросом на вопрос, что меня озадачило и насторожило.

А если что-то казалось мне подозрительным, то я докапывалась до сути. Порой – лопатой! Например, когда нужно было узнать длину корневища брусники обыкновенной. Так мы с Долговым и выяснили. Прорыли траншею больше ста метров – и выяснили!

Так что узнать, что там не так с Итваром, стало для меня делом чести и немножко – безопасности. Все же лучше выяснить, чем опасен этот драконище с серебряным взглядом. Потому-то я и начала допраш… расспрашивать Глафирию, но уже аккуратнее. Отвлекла ее, усыпив бдительность, как будто я ничего не заметила, и перескочила на другую тему:

– А сколько лет этому замку?

Спросила – и подняла взгляд на высокий сводчатый потолок галереи, по которой мы шли. Глафирия охотно откликнулась на вопрос, словно от края пропасти отошла. И начала рассказ.