Наконец-то мистер Эйсман уехал на экспрессе «Двадцатый век лимитед»; я должна сказать, что я порядком устала и очень рада, что немного могу отдохнуть. Я вовсе не прочь ложиться поздно, когда могу потанцевать; но мистер Эйсман не так-то хорошо танцует, и потому мы просто сидим, пьем шампанское и закусываем и, конечно, я не танцую ни с кем другим, когда я выезжаю с мистером Эйсманом. Но мистер Эйсман и Джерри, как мистер Лэмсон просил меня его называть, очень подружились, и мы провели несколько приятных вечеров втроем. А когда мистер Эйсман наконец уехал, мы с Джерри решили провести вечер вместе, и Джерри сказал, что я могу не надевать шикарного туалета, потому что Джерри любит во мне мою душу. Мне пришлось сказать Джерри, что если бы все мужчины были на него похожи, то мадам Франсес осталось бы только закрыть свой магазин и обанкротиться. Но Джерри не любит, когда молодые девушки пустые куклы, он любит, чтобы они подавали по вечерам туфли мужу и заставляли бы его забывать все, что он пережил. Перед тем как мистер Эйсман уехал в Чикаго, он сказал мне, что летом поедет в Париж по пуговичным делам, и, мне кажется, он намерен предложить мне поездку в Париж, потому что он говорит, что ничто так не полезно для образования как путешествие. И правда, Дороти прошлогодняя ее поездка за границу принесла огромную пользу, – я часами могла слушать ее рассказы про всевозможные интересные вещи: например, что в парижских каруселях вместо лошадей свинки, – но я еще не знаю, радоваться мне или нет, потому что, конечно, если я поеду в Париж, мне придется расстаться с Джерри, а мы с Джерри решили твердо не расставаться с этих пор навеки.

Март 31

Вчера вечером мы с Джерри обедали в каком-то странном месте, где мы ели бифштексы с жареным картофелем. Он хочет, чтобы я ела всегда «калорийную» пищу, как он выражается, о чем большинство мужчин никогда не думает. Потом мы взяли извозчика и долго катались в парке, потому что Джерри сказал, что для меня полезно быть на чистом воздухе. Как это приятно, когда кто-нибудь за тебя думает о таких вещах, о которых мужчины обыкновенно не думают. Джерри умеет вытянуть из человека все, что ему нужно, и я ему рассказала много такого, о чем даже не хочу писать в дневнике.

Когда он узнал, какова была моя жизнь, он даже загрустил, и у нас обоих были слезы на глазах; он сказал, что он не представлял себе, чтобы девушка могла так много пережить, как я, и выйти из всего этого не озлобленной, a такой нежной и милой. Джерри находит, что большинство мужчин скоты и вовсе не думают о том, что у женщин есть душа. Оказывается, у Джерри у самого куча неприятностей, и он даже жениться не может из-за своей жены. Они никогда не были друг в друга влюблены, но она была суфражистка и потребовала, чтобы он на ней женился, – что же ему оставалось делать?

И вот мы катались по парку до поздней ночи, разговаривали и философствовали; в конце концов я ему сказала, что, по-моему, наивысшая форма цивилизации – это жизнь птиц. А он меня назвал своей маленькой мыслительницей; и я вовсе не удивлюсь, если мои мысли дадут ему новые идеи для его романов, потому что Джерри говорит, что еще никогда не встречал женщин с моей внешностью, чтобы при этом у них так хорошо работала голова. Он уже отчаялся найти свой идеал, когда вдруг наши пути пересеклись. На это я ему ответила, что такие вещи всегда посылаются судьбою и что я верю в судьбу. А он сказал, что я ему напоминаю Елену Троянскую, – это была такая гречанка. Но я знаю только одного грека, это греческий джентльмен по фамилии мистер Георгополис. Он очень богат, и мы его с Дороти прозвали «всегда готов», потому что его можно вызвать в любой время дня и ночи и предложить ему отправиться по магазинам за покупками, и он от этого в восторге и всегда готов на это не то что большинство мужчин. При этом ему совершенно все равно – что сколько стоит: я нахожу, что он очень образованный человек. Я знаю многих джентльменов, которые умеют разговаривать с официантами по-французски, а мистер Георгополис еще умеет и по-гречески с ними говорить, чего большинство джентльменов не умеет.

Апрель 1

Я особенно стараюсь писать мой дневник с тех пор, как я его пишу для Джерри. Мы собираемся его как-нибудь прочесть вместе вечерком у камина. Но Джерри сегодня вечером уезжает в Бостон, потому что он должен читать в Бостоне лекции про свои сочинения; впрочем, он хочет вернуться как можно скорее. Я решила все время проводить в совершенствовании себя, пока его не будет. А сегодня мы с ним поедем в музей на 5-й авеню, – Джерри хочет показать мне замечательный кубок работы старинного ювелира по фамилии мистер Челлини; он еще хочет, чтобы я прочла жизнеописание мистера Челлини – ужасно, ужасно хорошую книгу и совсем не скучную, – пока он будет в Бостоне.

Сегодня утром позвонил по телефону мой приятель, знаменитый писатель, которого зовут Сэм, и пригласил меня на литературную вечеринку, которую он и еще несколько литераторов устраивают для Флоренсы Мильс [Известная американская актриса] в Гарлеме [Предместье Нью-Йорка], но Джерри и слышать не хочет, чтобы я туда ехала с Сэмом, потому что Сэм всегда рассказывает неприличные анекдоты. У меня лично очень широкий взгляд на вещи, и я ничего не имею против подобных анекдотов, если они действительно остроумны. Во мне очень развито чувство юмора. Но Джерри говорит, что Сэм не всегда удачно выбирает свои анекдоты и что лучше мне без него не ездить. И вот я останусь дома и буду читать про мистера Челлини, потому что, в конце концов, моя главная цель это самосовершенствование, и я ничем другим не буду заниматься все то время, что Джерри пробудет в Бостоне. И хотя я только что получила телеграмму от Вилли Гвинна, что он завтра возвращается из Европы, но я и не подумаю даже тратить время на то, чтобы повидаться с ним. Он премилый мальчуган, но в какое же сравнение он идет с таким джентльменом, как Джерри? – не стоит и возиться с ним.

Апрель 2

Я сегодня в подавленном настроении, как всегда бывает, когда мне не к чему приложить свои способности; потому что я решила не читать этой книжки про мистера Челлини. Правда, она местами презанятная, но только местами, а эти места ужасно далеко одно от другого, я же терпеть не могу, когда по всей книге приходится охотиться за интересными местами, а их вовсе не так много. Потому я решила не тратить на нее времени. Вместо этого я велела Лулу бросить всякую работу и прочесть книжку под названием «Лорд Джим» и потом рассказать мне ее своими словами, чтобы я могла начать совершенствоваться, пока Джерри в отъезде. Но я чуть было не перепутала и не дала ей вместо этой книжки «Негра с Нарцисса» – что наверно бы оскорбило ее в лучших чувствах. Я удивляюсь, почему писатели не пишут вместо «негров» – «чернокожие», ведь у негров такие же чувства, как и у нас.

Только что я получила телеграмму от Джерри, что он вернется только завтра, и еще мне принесли орхидеи от Вилли Гвинна, так что я, пожалуй, поеду сегодня с Вилли в театр, чтобы улучшить свое подавленное настроение; ведь он в конце концов премилый мальчуган. Он никогда не делает ничего по-настоящему плохого. А сидеть дома в полном бездействии и только читать, это очень скверно действует на настроение, разве что есть книга, на которую действительно стоит тратить время.

Апрель 3

Я действительно была в таком подавленном настроении с утра, что даже обрадовалась, когда получила письмо от мистера Эйсмана. Потому что вчера вечером Вилли Гвинн явился, чтобы вести меня в «Фоли», но он был так пьян, что мне пришлось звонить в его клуб, чтобы прислали таксомотор отвезти его домой. И вот я осталась с 9 часов вечера одна с Лулу, и делать мне было нечего, я попробовала соединиться по телефону с Бостоном, чтобы поговорить с Джерри, но оператор никак не мог меня соединить. Лулу стала учить меня играть в «ма-джонг» [Очень распространенная в Америке, Англии и Японии азартная игра – вроде шахмат], но я никак не могла сосредоточиться на игре, в таком я была подавленном настроении. Так что я думаю, самое лучшее мне будет сегодня поехать к мисс Франсес и заказать себе несколько вечерних платьев, чтобы развеяться. Ну вот, Лулу как раз принесла мне телеграмму: Джерри приезжает сегодня днем, только просит, чтобы я не ездила встречать его на вокзал из-за репортеров, которые всегда обступают его на вокзалах, откуда бы он ни приехал. Но он сейчас же придет прямо ко мне, потому что ему надо со мной поговорить.

Апрель 4

Что за вечер мы провели вчера! Оказывается, Джерри в меня безумно влюблен, и все время, что он был в Бостоне, читал лекции в женских клубах и видел перед собой физиономии этих клубных женщин в Бостоне, он все воображал себе мое лицо; он сказал, что я и понять не могу, до чего я красива. И что для него в целом мире существует только одна единственная женщина – это я. Но оказывается, Джерри находит, что мистер Эйсман ужасный человек и что из нашей дружбы с ним не выйдет ничего доброго. Я была очень удивлена, потому что мне казалось, что они оба так подружились, а вдруг выясняется, что Джерри желает, чтобы я никогда больше даже не встречалась с мистером Эйсманом. Он требует, чтобы я все бросила и учила французский, а он разведется с женой, и мы повенчаемся, потому что Джерри не нравится такая жизнь, какую мы все ведем в Нью-Йорке, и он хочет, чтобы я поехала домой к папе в Арканзас, а он мне будет посылать книги для чтения, чтобы я не скучала в одиночестве. Потом он подарил мне масонский перстень своего дяди еще со времен Соломона; он его даже своей жене не давал носить; это будет мое обручальное кольцо, а сегодня придет одна его знакомая дама и принесет мне свой новый самоучитель французского языка, который она сама выдумала. Понять не могу почему мое подавленное настроение не проходит. Я всю ночь не спала и все думала о тех ужасных вещах, которые Джерри наговорил про Нью-Йорк и про мистера Эйсмана. Конечно, я понимаю, что Джерри ревнует меня ко всем моим знакомым мужчинам, и, конечно, я никогда не думала, что мистер Эйсман похож на Рудольфа Валентино [Красавец киноактер, начавший свою карьеру простым садовником], но Джерри говорит, что его коробит от одной мысли, что такая прелестная молодая девушка, как я, имеет что-нибудь общее с мистером Эйсманом. Вот это-то и привело меня в такое подавленное настроение. Я должна сказать, что Джерри любит очень много говорить, а я нахожу, что, когда неумеренно много говорят, – это ужасно подавляюще действует на нервы, утомляет мозг и засоряет его всякими пустяками, о которых даже и не думаешь, если занят чем-нибудь. Но так как Джерри пока еще не имеет ничего против того, чтобы я выезжала с другими джентльменами, если они могут дать мне что-нибудь в смысле умственного развития, – я поеду завтракать с Эдди Гольдмарком (фильмы Гольдмарка), который все уговаривает меня подписать с ним контракт на киносъемки.

Дело в том, что мистер Гольдмарк безумно влюблен в Дороти, а Дороти очень хочется, чтобы я вернулась в кино, потому что, если я буду играть в кино, то и она даст свое согласие.

Апрель 6

Вчера я окончательно написала мистеру Эйсману, что выхожу замуж: сегодня он прислал телеграмму, что немедленно выезжает; наверно он хочет мне дать кое-какие советы. Выйти замуж – это дело серьезное, и Джерри целыми часами говорит со мной об этом. Он никак не может перестать разговаривать, и ему даже не хочется сходить в театр или потанцевать, или вообще что-нибудь другое делать, кроме как разговаривать; и, если я не приду наконец к окончательному решению, что мне делать, я взвою.

Апрель 7