– Нет, я его не видела. Такое лицо трудно не заметить, не запомнить. Да, этот человек похож на убийцу. Он не знает ни сочувствия, ни жалости. Страшный тип!

– Что ж, тут вы мне помочь не сможете, – заявил сыщик, пряча фотороботы. – Но у меня есть еще ряд вопросов. Может быть, этот человек знал вашу подругу раньше? Да и она его? Настя Веретенникова мне рассказала о необычном случае, который произошел с Леной. Примерно месяц назад они вместе возвращались домой, и им встретился мужчина лет пятидесяти. Он с ними не заговорил, не приставал. Однако Лена страшно испугалась и произнесла: «Только бы не он». Из чего можно было заключить, что она боялась какого-то человека, известного ей. Когда Настя пристала к ней с расспросами, Лена все обратила в шутку и ничего рассказывать не стала. Вы знаете о таком эпизоде?

Оля отрицательно покачала головой:

– Нет, я впервые об этом слышу. Но знаете, я не удивилась. Это очень похоже на Лену.

– Что похоже?

– Понимаете, она была человеком очень скрытным. Я, например, придаю большое значение детству человека, всех расспрашиваю об этих годах. Скорее всего, это связано с тем, что у меня есть сын, и мы с Игорем не думаем останавливаться на одном ребенке. Так вот, Лену я тоже спрашивала о ее детстве. Но она обычно отделывалась самыми общими фразами, не говорила ничего конкретного. Я уже стала думать, что у нее было тяжелое, несчастливое детство, но однажды она на минуту раскрылась, проговорилась. Я поняла, что дело обстояло совсем не так.

– Расскажите подробнее об этом случае, – попросил Гуров свою собеседницу. – Где это случилось, при каких обстоятельствах? Что именно сказала ваша подруга?

– Как-то после премьеры мы почти всем коллективом поехали на пикник, хотели отметить это событие, – начала рассказывать Оля. – Дело было в пригородном лесу. Стояла золотая осень, такая же, как и сейчас, была прекрасная погода. Мы посидели вокруг костра, поболтали, подурачились, а потом вдвоем с Леной отошли погулять в березовую рощу. Вокруг было так красиво, что, видимо, это на нее подействовало, вызвало на откровенность. Она внезапно стала рассказывать, какое у нее было хорошее детство, каким внимательным, заботливым человеком был ее отец. Лена говорила и вдруг замолчала на полуслове. Больше я ничего не смогла из нее выжать. Так мне и осталось неизвестным все остальное. Я так и не узнала, почему она рассказывала в основном об отце и внезапно замолчала.

– Из всего этого можно сделать вывод, что с вашей подругой, с ее юностью связана какая-то тайна, – заключил Гуров.

– Да, с ней была связана тайна, – согласилась художница с заявлением Льва Ивановича. – Видимо, там было что-то тяжелое, страшное. Поэтому она и не хотела об этом говорить. Этот страшный мужик, о котором вам рассказала Настя, тоже пришел из ее прошлого. Эту тайну Лена унесла с собой в могилу.

– Не замечали ли вы с Леной, что за вами следят? – спросил сыщик. – Не помните каких-то подозрительных людей, которые крутились возле вас?

Художница вновь покачала головой и произнесла:

– Нет, не могу вспомнить ничего, похожего на то, о чем вы говорите. Таких людей, как человек с того снимка, возле нас не было. Хотя нет, это не совсем так. Знаете, я вспоминаю, что в последние две недели… Вас ведь, Лев Иванович, интересует именно этот период?

– Да, меня интересует время с середины августа до сегодняшнего дня, – ответил сыщик.

– Так вот, в это время я заметила возле театра одного развязного молодого человека.

– Молодого? – с удивлением повторил Гуров. – Вы уверены?

– Да, это был человек совсем другого типа, чем тот, который запечатлен на ваших фотороботах. Таких молодых людей часто можно увидеть на улицах. Шорты, толстовка, походка такая вихляющая.

– Этот человек, он что, заговаривал с Прокофьевой? – спросил Гуров. – Пытался познакомиться с ней?

– Нет, он не заговаривал. Вообще держался все время в стороне. Кажется, Лена его даже не заметила. Это вполне можно понять. Вокруг нее все время вились какие-то мужчины, молодые люди, которым хотелось завести знакомство с известной актрисой. Если обратить хоть какое-то внимание на таких типов, то они тут же подскакивают, начинают ухаживать. Поэтому она научилась их не замечать. Я – другое дело. У меня наблюдательность развита профессионально. Я замечаю все новые лица, которые попадают в поле моего зрения.

– А вы могли бы описать этого молодого человека? – спросил сыщик.

– Да, конечно, – отвечала художница. – На вид ему можно было дать года двадцать три – двадцать четыре. Рост около ста восьмидесяти сантиметров. Волосы светлые, соломенного оттенка. Глаза карие. Движения такие, знаете, развинченные. Как-то примерно так выглядят люди, которые регулярно употребляют кокаин или другие наркотики.

– А вам доводилось видеть подобных персонажей? – с некоторым недоверием спросил Гуров.

Сам он по роду службы часто встречался с наркоманами, имел о них представление. Но откуда о них знает театральная художница?

– Я же вам говорила, что у меня очень неплохо развита наблюдательность, – отвечала Ольга. – Я обращаю внимание на людей, их лица, движения. Кроме того, в театральной среде личности такого рода встречаются довольно часто. Может, это не совсем наркоманы, но они балуются всякими возбуждающими средствами. Так что я в этом немного разбираюсь.

– Извините за мое недоверие, – сказал Гуров. – А вы могли бы помочь нам составить фоторобот этого человека, как мы сделали портрет того, первого?

– Почему же нет? Наверное, смогла бы, – отвечала художница. – Только не сейчас. Теперь мне нужно идти в садик забирать сына. Потом я не смогу его оставить. С ним ехать куда-то совершенно невозможно. Может быть, я смогу подойти завтра утром. После девяти я свободна.

– Хорошо, давайте договоримся на завтра, на девять часов, – проговорил сыщик. – Вы знаете, где находится Управление внутренних дел? Вы подъедете туда, позвоните мне, и я вас провожу в нужное место. Вот, запишите мой телефон. – Гуров продиктовал Ольге номер своего мобильника.

Затем они вместе вышли из дома, где и расстались. Ольга отправилась в садик за сыном.

Гуров достал телефон, хотел было вызвать такси, но тут подумал, что день уже близится к вечеру, а он ни разу не разговаривал со своим другом Стасом Крячко.

«Нет, так не годится, – решил сыщик. – Какой смысл было ехать сюда вдвоем, если вести расследование нам приходится поодиночке?»

Он позвонил Стасу.

Тот ответил сразу:

– Слушай, я перезвоню тебе через десять минут. Тут у меня как раз важный разговор идет.

После этого Стас сразу отключился.

Гуров пожал плечами, но не слишком удивился. В их работе бывало всякое. Если Крячко и в самом деле был занят беседой с важным свидетелем, то этот процесс, конечно же, не стоило прерывать.

Так что Гуров не стал вызывать такси. Он рассудил, что Крячко может сообщить нечто настолько важное, что ему придется менять свои планы и ехать к нему. Поэтому сыщик не стал никуда звонить. Он просто прохаживался неподалеку от дома, в котором жила Ольга Мерцлина.

Так в ожидании прошло минут пятнадцать.

Потом Крячко наконец-то позвонил и сказал:

– Я тут беседовал с очередным картежником.

– С Ибрагимовым или Штейнером? – полюбопытствовал Гуров.

– Какие же старые имена ты называешь! – заявил Крячко. – С ними я еще утром поговорил. Сейчас у меня состоялся разговор с неким Родионом Кусакиным, который встречался с Кешей Прокофьевым за карточным столом аж целых четыре раза. Для меня на сегодняшний день это была беседа номер двенадцать.

– Ого! – уважительно откликнулся Гуров. – Я не могу похвастаться такими успехами. Как я понимаю, господин Кусакин сообщил тебе нечто важное?

– Ты совершенно прав, друг, – отозвался Крячко. – Кусакин стал вторым моим собеседником, который сообщил о неизвестном молодом человеке, который крутился возле их компании.

– Так-так! – произнес Гуров.

Он сразу оценил важность новости, которую сообщил ему Стас. Значит, и тут был какой-то молодой человек!

– А что значит неизвестный? – осведомился Лев Иванович. – Этот Кусакин его не знал?

– Его никто не знал из их компании! – отвечал Крячко. – Хозяин квартиры думал, что его привел кто-то из гостей, а те сочли, что это друг хозяина. Но недоразумение выяснилось, и молодого нахала выпроводили. Картежники решили, что это к ним наведался сотрудник управления, и в этот вечер играть не стали, разошлись. Они снова собрались через неделю, но молодого человека уже никто не видел.

– А как твой свидетель описал этого нахала? – спросил Гуров. – Он, случайно, не блондин?

– Точно, блондин, – ответил Крячко, удивленный осведомленностью друга. – А ты откуда знаешь?

– Потому что мне описали, кажется, именно этого человека, который следил за Еленой Прокофьевой, – ответил сыщик. – Слушай, а ты можешь попросить Кусакина составить фоторобот этого нахала?

– Неужели я сам не догадался бы о таком элементарном действии? – заявил Крячко. – Откуда я тебе, как ты думаешь, звоню? Из коридора управления. Рядом, в кабинете оператора-криминалиста, сидит Родя Кусакин и составляет фоторобот.

– И очень хорошо делает, – сказал Гуров. – Тогда я не буду спешить. Я дождусь, пока из детского сада вернется одна замечательная женщина-художник, потом попробую ее уговорить отправиться к тебе. Мы приедем все вместе. Только учти, Стас, что тебе придется развлекать трехлетнего малыша. Ты как, с такой задачей справишься?

Полковник Крячко после этих слов своего товарища некоторое время молчал, потом осторожно спросил:

– Скажи, Лев, ты как себя чувствуешь? Только честно.

– Чувствую я себя вполне удовлетворительно, чего и тебе желаю, – ответил на это Гуров. – Впрочем, ты скоро сам все поймешь. Подожди меня полчаса, и тебе все станет ясно.

Глава 13

Труднее всего оказалось убедить Олю Мерцлину в том, что полковник Крячко, совершенно незнакомый ей, сможет развлечь ее сына Алешу, пока она займется улучшением фоторобота неизвестного блондина. Все остальное никаких трудностей не вызвало.

Гуров вызвал такси, и они втроем доехали до управления. Там их встретил изрядно растерянный Стас Крячко. Гуров объяснил ему боевую задачу, подсказал некоторые элементарные способы ее решения. После этого он проводил Олю в комнату криминалистов, где она села перед монитором и принялась доделывать и улучшать довольно грубый фоторобот, составленный по описанию картежника Кусакина. Гуров ей в этом помогал. Ну а Крячко развлекал ребенка, как уж мог.

Когда спустя час Гуров и Оля вернулись в кабинет майора Проценко, где оставили Стаса и малыша, они обнаружили, что все столы завалены рисунками экзотических растений и фантастических животных. Это было творчество Алеши. Крячко на свободном куске бумаги под его чутким руководством пытался изобразить крылатого жирафа. В общем, при расставании Стас особенно не горевал и не просил мальчика побыть еще.

Когда сыщики остались вдвоем, Крячко с упреком взглянул на друга и спросил:

– Полученный результат стоил моих невероятных мучений? Вы хоть что-нибудь наработали?

Вместо ответа Гуров молча протянул другу портрет, созданный при участии Оли. Крячко взглянул на картинку, и его лицо тут же изменило выражение. Оно стало серьезным, на нем проступило удивление.

– Надо же! – произнес он. – Вот это другое дело. Имея такой портрет, можно вести поиски.

– И не только вести поиски. Можно и найти этого блондина, – дополнил его мысль Гуров. – Просто первоклассный портрет! Нам с тобой в этом расследовании вообще везет со свидетелями. Один – актер, другая – художник. У них профессионально развита память, портреты подозреваемых получаются такие, словно их в СИЗО фотографировали.