Сыщик дождался, когда режиссер уйдет, повернулся и направился к уборной, в которой раздавались голоса нескольких человек. Здесь он обнаружил двух молодых актеров. Как выяснилось в ходе дальнейшей беседы, одного звали Николай Климук, а другого – Никита Ганчук.

Впрочем, кроме фамилий, больше ничего похожего в этих двух молодых людях не было. Николай был красив, улыбчив и вполне годился на роли женихов и вообще привлекательных молодых людей. Никите с его суровой внешностью больше подошли бы роли злодеев или, наоборот, сыщиков.

Узнав о том, кто такой Гуров и зачем он явился в театр, оба стали серьезны. Было заметно, что они любили свою погибшую коллегу и были потрясены ее смертью.

Тогда Гуров спросил, знают ли они, кто проник в уборную погибшей актрисы. Молодые люди одновременно пожали плечами. Нет, этого они не знали.

После этого Лев Иванович задал следующий вопрос: не видели ли они в последние две недели в театре незнакомого человека, который без видимой цели шатался бы возле уборной Елены Прокофьевой?

Улыбчивый Николай ответил, что такого подозрительного типа он вроде бы не встречал.

А Никита чуть подумал и сказал так:

– А знаете, ведь и правда был тут такой человек. Дней десять или двенадцать тому назад я его встретил в нашем коридоре. В театр часто забредают посторонние личности, друзья артистов, начинающие драматурги, просто поклонники. Но этот субъект не походил ни на того, ни на другого, ни на третьего.

– На кого же он в таком случае походил? – спросил Гуров.

– Да на алкаша он походил, если честно, – отвечал суровый Никита. – Такой типичный работяга, только одет очень плохо, в каких-то обносках. Я его, естественно, спросил, что он тут делает. Он сказал, что пришел наняться рабочим сцены. Я сказал, что тогда нужно идти к директору, на второй этаж, а тут ему делать нечего. Вот он и ушел. Правда, перед этим посмотрел на меня как-то странно.

– А что было в этом взгляде такого странного? – поинтересовался Гуров.

Тут коллега Никиты, красивый Николай, философски заявил:

– Каждый человек по-своему странен.

Никита при этих словах скривился, а на вопрос Гурова ответил так:

– Он смотрел как человек, который решает, жить мне еще или уже хватит. Словно это от него зависело.

– Очень интересное определение, – сказал Гуров. – Вы смогли бы описать этого «рабочего сцены»?

– Наверное, мог бы, – сказал Никита. – У меня память хорошая. Он был на вид лет сорока или даже пятидесяти, среднего роста, почти лысый. Глаза черные, чуть прищуренные.

– Во что был одет этот человек? Пиджак, рубашка?

– Нет, никакого пиджака на нем не было, – заявил молодой актер. – Вообще мне трудно сказать, во что он был одет. Какое-то рванье. Куртка какая-то старая, брюки рваные. На ногах старые кроссовки цвета грязи.

– У вас, я вижу, действительно хорошая память, – сказал Гуров. – Сейчас сюда приедет группа криминалистов. Они будут осматривать уборную Елены Прокофьевой. Потом, когда закончат эту работу, вам надо будет проехать с ними в управление, чтобы мы могли по вашему описанию составить фоторобот этого неизвестного типа.

– Вы что же, думаете, что этот человек?.. – медленно произнес Никита. – Что это нужно для расследования убийства Лены?

– Пока не знаю, – ответил сыщик. – Но его фоторобот нам пригодится. Я обязательно спрошу у вашего директора, обращался ли к нему человек с внешностью, описанной вами. Мне почему-то кажется, что нет. Хотя… – Лев Иванович не договорил.

В коридоре послышались шаги сразу нескольких человек. Вскоре в дверях артистической уборной появился майор Проценко в сопровождении трех криминалистов.

– Еще раз приветствую, товарищ полковник, – сказал он. – Где то помещение, которое требует осмотра?

– Третья дверь дальше по коридору, – отвечал Гуров. – Вот вам ключ. Когда поедете назад в управление, захватите с собой вот этого молодого человека. – Он показал на актера. – Его зовут Никита Ганчук. Он поможет вам составить фоторобот.

– Чей робот?

– Человека, который без видимых причин слонялся возле уборной Елены Прокофьевой. Возможно, это был просто алкаш, ищущий работу. Или же убийца.

– Вот как? – Майор заинтересовался этим сообщением. – Да, но вчера мы хотели составить фоторобот с помощью соседа Прокофьевых по даче.

– Вот и прекрасно, – сказал Гуров. – Значит, у нас будут два фоторобота. Чем это плохо? Мы их сравним, сделаем определенные выводы. Так что давай, майор. Когда будешь возвращаться в управление, не забудь захватить с собой этого молодого человека. Память у него отличная, так что фоторобот должен получиться весьма достоверным.

Пока они разговаривали, в комнату вошел совсем молодой парень. Он увидел людей в форме и замялся у дверей.

Гуров пригляделся к нему и спросил:

– Слушай, а ты, случайно, не Никита Маркелов?

– Да, это я, – ответил парень. – А вы кто? Как вы меня узнали?

– Я полковник Гуров из Москвы, – ответил сыщик. – А узнал я тебя по описанию, которое вчера дала одна женщина, соседка убитой Елены Прокофьевой. Нам с тобой нужно побеседовать как раз по этому поводу. Где мы могли бы пообщаться наедине?

– Давайте пройдем в нашу голубую гостиную, – предложил Льву Ивановичу Маркелов. – Там в это время обычно никого нет. Нам никто не помешает.

Они вышли из уборной, прошагали по коридору и поднялись на второй этаж. Там Никита провел сыщика в просторное помещение, отделанное в голубых тонах. По его стенам висели портреты известных актеров, работавших в театре, а под ними стояли удобные диванчики. Здесь действительно никого не было, никто не мешал их беседе.

Они сели на два соседних дивана, и сыщик спросил:

– Значит, это ты три дня назад первым обнаружил тело убитой коллеги?

– Да, так получилось, что это был именно я, – отвечал студент, и лицо у него при этом сделалось несчастным. – Хотя не совсем правильно сказать, что я был первый. Передо мной шла эта женщина, соседка Елены Анатольевны. Я шагал сразу вслед за ней. Так что мы вместе были.

– Сколько времени тогда было? Ты можешь сказать точно?

– Могу. Я все время на часы смотрел, потому что меня у подъезда такси ждало. За это надо было платить, сами понимаете. Да и вообще, приходилось спешить. Так что я знал, сколько времени. Когда мы вошли в квартиру, было одиннадцать часов двенадцать минут.

– Интересный факт насчет такси, – заметил Гуров. – Мне об этом никто не говорил. Ты где его поймал?

– Я его не ловил, – отвечал студент. – Я его по телефону заказал, еще здесь, в театре. Когда меня Алла Аркадьевна послала к Елене Анатольевне домой с заданием как можно скорее привезти ее сюда, я решил, что мне обязательно нужен транспорт. Вот и заказал машину.

– В какой фирме?

– «Быстрый курьер».

– И что, водитель действительно быстро тебя довез?

– Минут за семь.

– А потом он куда делся? Или ты на такси в театр возвращался?

– Нет, мне уже не до такси было. В театр я в тот день вообще не вернулся. Потому что на квартиру к Елене Анатольевне приехала полиция. Нас с этой женщиной стали допрашивать, потом повезли меня к себе, в главное здание.

– В управление?

– Ну да. Там тоже допрашивали, сняли отпечатки пальцев. Так что из управления я сразу домой отправился.

– С таксистом-то смог расплатиться?

– Да, денег кое-как хватило.

– Свои платил?

– А чьи же еще? В театре на эти цели ни копейки не выделяют.

– Теперь скажи вот что. Пока ты ждал у подъезда, не знал, как войти, оттуда никто не выходил?

– Нет, никто. Да если бы кто-то вышел, то я сразу же сам вошел бы, не стал бы эту женщину дожидаться.

– Логично. Но когда вы со Светланой Почечуевой вошли в подъезд, сверху спустился какой-то человек.

– Нет, не так оно было, – сказал Маркелов и покачал головой. – Этот человек к нам не подошел. Просто Светлана Геннадьевна сказала, что спускается их старший по подъезду и она его подождет. Так что я на лифте один поехал.

– А ты разобрал, что кто-то спускается? Или это слышала одна Почечуева?

– Нет, я тоже слышал шаги, – сказал студент.

– Сможешь их описать?

– Кого?

– Не кого, а что. Шаги эти. Ведь по звуку часто можно определить, какой человек идет, молодой или пожилой, здоровый или не очень.

– Ага, теперь понял. Сейчас вспомню. – Никита даже глаза закрыл, стараясь восстановить в памяти тот момент, потом кивнул сам себе и проговорил: – Значит, так. Судя по звукам, спускался человек не старый, но и не ребенок. Он шел – как бы это сказать? – осторожно, что ли. Когда Светлана Геннадьевна его окликнула, сразу замер. Всякое движение прекратилось.

– Понятно. Теперь вопрос на другую тему. Вспомни, пожалуйста, за последний месяц ты не видел в театре, точнее, возле уборной Елены Прокофьевой, каких-то посторонних людей?

Никита Маркелов снова задумался, стараясь вспомнить события месячной давности.

Он молчал несколько минут, потом ответил не слишком уверенно:

– Нет, не могу вспомнить ничего определенного. Конечно, я видел в театре много незнакомых людей, в том числе и возле уборной Елены Анатольевны. Но ведь я и сам там человек новый. Можно сказать, как раз и был неизвестным первое время. Так что в данном случае из меня плохой свидетель.

– Нет, Никита, тут ты ошибаешься, – убежденно заявил Гуров. – Свидетель из тебя очень хороший. Все, что нужно, ты запомнил и сочинять ничего не стал. А то некоторые, знаешь ли, любят пофантазировать, заполняют пустоты в памяти всякими вымыслами.

Глава 7

Отпустив важного свидетеля, Гуров достал телефон. Ему хотелось узнать, как продвигается следствие на других направлениях. Прежде всего Льва Ивановича интересовала информация, добытая Стасом Крячко. Он набрал его номер.

Крячко ответил сразу, как будто ждал звонка.

– Как ты вовремя! – сказал он. – Я сам как раз собирался с тобой связаться.

– Хотел связаться, значит, новости есть, не так ли? – спросил Гуров.

– Есть кое-какие. Значит, так. С доходами Иннокентия Прокофьева от его основной деятельности, кажется, все более или менее чисто. Есть там кое-какие неучтенные суммы, но нас с тобой эти несколько тысяч интересовать не должны. Это совсем не те деньги, из-за которых людей убивают. Однако я выяснил, что у нашего бизнес-тренера имеется одно увлечение…

– Не тяни, говори! – потребовал Гуров. – Что за увлечение? Поутру убивать собственную жену?

– Нет, все не так страшно, – заверил друга Крячко. – Даже, можно сказать, безобидно. Просто Иннокентий Прокофьев любит играть в карты.

– Преферанс?

– Преферанс или покер. В обеих играх он является настоящим мастером. У него имеется постоянная компания, в состав которой входят такие же мастера, как он сам. Но в последний год Иннокентий предпочитает садиться за стол с новыми игроками…

– Чтобы их обыграть, – закончил Гуров фразу, начатую Стасом.

Он не спрашивал, а утверждал. Лев Иванович был вполне уверен в том, что угадал правильный ответ.

– Да, в этих играх Иннокентию Прокофьеву, как правило, сопутствует успех, – подтвердил Крячко догадку друга.

– О каких же суммах идет речь?

– Как мне удалось выяснить, надо сказать, с большим трудом, в последний год Иннокентий каждый раз после игры клал в карман от тридцати до шестидесяти тысяч рублей. Но были и такие вечера, когда выигрыш составлял сто тысяч и даже больше.

– Сколько же получается в итоге?

– Об этом можно сказать только предположительно, – ответил Крячко. – Есть ряд факторов, которые остаются для нас неизвестными. Это, например, число вечеров, в которые нашему герою сопутствовал выигрыш, возможные встречи за столом с другими мастерами, которые играют даже лучше Прокофьева, и всякие другие вещи. Но, в общем, по моим прикидкам выходит, что к настоящему времени сумма, полученная им, должна составлять около трех миллионов.

– Да, вот оно! – сказал Гуров. – Могу тебя поздравить. Кажется, тебе удалось раскрыть это дело, причем уже на следующий день после приезда.