Так совместно группой бойцов и дошли до дороги, Шерстнёв расспрашивал подробности боя. То, что я сбил четверых, тот видел своими глазами. Кстати, попросил оформить справку, с подписями командиров полка, раз штаб тут рядом. Оформили быстро. Ну и медик, старший военфельдшер, осмотрел меня, смазал чем-то шею, сказал есть покраснения, похоже могут быть волдыри на шее. Лицо опалило, тоже возможно будут следы ожогов. Блин, полетал. Первый бой. Полк дальше двинул, он пеший, это штаб на машинах был, со мной пару бойцов осталось для охраны. Отдыхал в тени деревьев посадки, пока наконец тарахтение движка «У-2» не услышал. Достав из кармана ракетницу, такие теперь у всех лётчиков имеются, пустил сигнальную, и самолёт сделав вираж, полетел ко мне, сев вскоре на дорогу, свернув на обочину, чтобы не мешать движению. Машина Звягинцевой оказалась, девушки-пилота, её за мной направили. Так что парашют в грузовой отсек за местом пассажира, сам устроился, и вот так взлетев, направился обратно. Встретили как героя. Надо сказать, парашют сдал, справку я передал, в мою лётную учётную книжицу все пять самолётов официально внесли, первый подтвердили, Кукушка в рапорте указал, видел, как я его сбил и тот врезался в землю. Кстати, Кукушка сегодня тоже четверых сбил, приказал к наградам всё его звено представить. Меня же повторно обработали врачи, пока я устно описывал оба боя, рапорты с моих слов писали, наложили на шею бинты, покрытые мазью, на ноги, тут тоже есть, а лицо я почистил пока летел, лекарским амулетом. Сказал, что закрыл рукой лицо от огня, что врывался в кабину.

Пока же всё идёт неплохо, это всё отработано, командиры действуют уверенно, зная свой манёвр, всё это в теории отрабатывалось не раз, теперь на практике немцы принимали экзамен. Ну а я поехал в штаб ВВС округа, потому как там конь не валялся, сонное царство. А время уже одиннадцать дня было. Пройдя в штаб, там совещание шло, и сказал, заходя в зал, хмуро изучая присутствующих:

– До назначения нового командующего, временно принимаю на себя командование. Итак, что по сводкам? Докладывайте.

***

Мощный рывок вернул меня в сознание. Стараясь не трясти головой, именно ей досталось больше всего, я осмотрелся, наблюдая как опускаюсь на парашюте на тёмный лес. М-да, всё же подловили. Месяц мои бомбардировщики бесчинствуют ночами на Юго-Западном фронте, уже две недели как немцы сюда перегнали всех возможных истребителей-ночников, уходили и отбивались уверенно, а сбила нас зенитка. Детонация бомб в бомбовом отсеке моей «пешки», как я понял, защита помогла, меня просто вышвырнуло из самолёта, из того что от него осталось, но всё же не до конца прикрыла, повреждения имею. Кажется, нога правая и голова. Дальше вижу отсвет пожара. Догорают обломки «пешки», пилот и стрелок-радист явно погибли, ну а у меня шанс есть. Остальные бомбардировщики, оставшиеся без ведущего, летели дальше на цель, это несколько крупных складов за Бугом. Вчера лично выявил в дальнем ночном разведывательном вылете. Сейчас командование принял следующий по старшинству командир, мы это обговаривали, зенитки ещё хлопали им вслед, но звук моторов удалялся.

Время есть, я достал запасной накопитель, и сменил в амулете личной защиты. Уф, снова под защитой, мало ли что? Дальше лекарский достал, и проведя диагностику, стал восстанавливать голову первым делом. Перелом ноги тут не так важен. Чёрт, у меня обломок куска обшивки «пешки» в черепе торчал. Как я жив ещё? Вот так, когда комбинезон зашуршал о листву, и мне повезло не напороться ни на что, а повиснуть на стропах, купол за верхушку высокого дерева зацепился, я уже обезболил места травмы, и аккуратно выдернул железку. Ну не так и глубоко та была. Хотя кость пробита. Впрочем, это всё что успел. От рывка я потерял сознание, один вернул в него, другой снова выбил. Так что повис на стропах. Очнулся видимо не сразу, уже рассвело. Ну похоже утро, часов пять прошло. Обшарил себя, я не нашёл амулета, хотя значок на сетчатке левого глаза показал, что тот активен. Глянул на листву внизу, похоже там лежит, в двух метрах под ногами. Выронил, когда вырубило. Осмотревшись, сканнер при мне, как и защита с ночным и дальним виденьем, в двух километрах прочёсывание идёт в эту сторону, тут немцы, а сбили меня, помниться, в районе границы Львова. Между ним и Бугом нахожусь, где уже неделю как немцы хозяйничают. Они кстати и Львов тут взяли, четырнадцатого июля. Сейчас двадцать второе наступило. Не знаю, тут быстрее или нет с настоящей историей и сильно ли изменилось она из-за моих вмешательства? Главное надо валить, и поскорее.

Достав их аурного хранилища нож, начал резать стропы, особенно те, что сильно натянуты, отчего провисал на остальных ниже, зависнув в метре над землёй. Тут уже перерезал остальные, приняв землю на не травмированную ногу, заваливаясь на бок. Чуть сознание не потерял, но к счастью обошлось. Пошарив в листве, не сразу, но нашёл амулет, и оставшиеся шестьдесят процентов маны, потратил на удаление травмы, зарастил полностью кость и убрал внечерепные повреждения. Маны на лечение повреждение кожи уже не хватило. Там ещё текла сукровица. Сменив накопитель, рядом уже работал амулет зарядки, тот камень что с личной защиты, заряжал, я начал сращивать кость на ноге, мне подвижность нужна, и срочно. От немцев побегать придётся. Похоже плотно ищут. А это значит одно, купол парашюта в темноте, кто-то рассмотрел и знали, что есть спасшийся с уничтоженного самолёта. Это не очень хорошо. Это ещё не знают кого те сбили. Накопитель улетал влёт, но кость срастил на девяносто процентов. Вставил следующий накопитель, и продолжил. Закончил полностью с ногой. А я ещё активно жевал, пополняя материалом желудок, для лечения. Ну и с головой закончил. Нет, у меня хватало синяков и травм, чёрт, да моё тело сплошной синяк, но самое сложное и важное убрал, так что встал на ноги, прихватив амулет зарядки, и быстрым шагом направился прочь. В той стороне чисто, сканер показал, что солдат нет. Ну и вот пока иду, опишу что было за этот месяц. А рассказывать есть что.

Надо сказать, передали мне командование с заметным облегчением, не знали, что делать и ждали приказов сверху, хотя несколько генералов были выше по должности, но так рисковать карьерой те не хотели. Около часа я входил в курс дела, распространяя вонь горелой плоти, от меня несло. Я хоть и переоделся в форму генерала, но не мылся, врачи запретили, бинты на шее, так что попахивало от меня заметно. И кстати, на это не обращали внимания, и вообще поглядывали с заметным уважением. То, что я утром сбил пять самолётов противника, и сам горел в кабине своей машины, уже было хорошо известно. К тому же Политуправление штаба округа, в газете об этом дало статью. Так что разобравшись что происходит, от меня посыпались приказы и неповоротливая махина управления ВВС округа, начала работать. Убедившись, что всё заработало, связь с частями есть, посыпались доклады, передавались приказы, я проверил что у меня там в дивизии происходит, вот там порядок, ну и по ВЧ-связи, вышел на Москву. На Шапошникова, соединили быстро:

– Добрый день, Борис Михайлович. Генерал Шевченко беспокоит. Птухина с командования сняли, управление парализовано, я принял командование ВВС Киевского округа, пока замены нет. И верните Птухина, нормальный же командир. А то что аварийность высокая, значит, учил лётчиков. Без учёбы такого бы не было. Вон, время два часа дня, а по последним данным, авиация округа уже сбила сто тридцать шесть самолётов противника. Из них сорок восемь моя дивизия. Нанесли два удара по вражеским аэродромам. Это что-то да значит.

– Понял вас, Владимир Илларионович. Что смогу, постараюсь сделать. Пока же добро, согласен на временную замену. Командуйте. Есть какие свежие новости?

– Нет, всё штатно, истребительные части осуществляют прикрытие передовых подразделений, там похоже каша, хотя кое-где отбивают атаки противника. Я выслал три высотных разведчика, опытные лётчики на «мигах». Надеюсь скоро будут свежие данные. Да, есть личная просьба, думаю вы сможете её решить.

– Говорите, слушаю.

– У меня знакомец, в наркомате иностранных дел, и я через него сделал заказ, купить внедорожные легковые машины, раз наша промышленность никак не разродиться. Для дивизии нужны. Тот потратил деньги, деньги народные, я ничего не говорю, и приобрёл двадцать два «Доджа», новые, причём в патрульных версиях, с радиостанциями и крупнокалиберными зенитными пулемётами. Технику я уже получил, она тут в лесу укрыта, под охраной. Проблема в том, что сделка насквозь незаконная, подкупили майора британской армии и тот списал их как уничтоженные, и продал нам. Техника до сих пор носит тактические знаки британской армии, я не перекрашивал. Личный гешефт майора, это понятно, но мне как их в свою дивизию вводить? Как трофеи с немцев? А тут стал временным исполняющим обязанности командующего, и понял. Эти машины отличное средство для наших постов наблюдения на передовой. И рации, и мобильность, и пулемёты, отбиться от противника. Я желаю пяток передать своей дивизии. Остальные именно постам наблюдения. Вот и хочу попросить вашего разрешения этого сделать. Чтобы мне потом по шее не надавали за такую аферу. А это афера, глупо отрицать очевидное. Деньги народные, так и машины в армию идут. Мы же тоже народ.

– Да, я вас понял, Владимир Илларионович. По «Доджам» пока ничего не скажу. Нужно поинтересоваться у профильных специалистов, вечером с вами свяжусь, там всё и решим. Пока же командуйте дальше. Любая важная информация, немедленно доклад к нам.

– Полные сводки вечерами так и так будем отправлять. Однако если что важное, сразу сообщим.

– Отлично. Кстати, поздравляю с пятью сбитыми за один вылет.

– И вы уже знаете? – вздохнул я. – Спасибо.

– Знаем. Отбой.

На этом мы наше общение и прекратили. Ну а дальше я управлял войсками ВВС округа. Вечером маршал связался со мной лично. Велел передать две машины майор Круглову, завтра прибудет ко мне, насчёт остальных получил добро, можно перекашивать и использовать. Ввести в штат подразделений. Да, посоветовал ему, если будут англичане из посольства возбухать, скажите им что машины взяты у немцев в приграничных боях, а те трофеями в Африке. Так что я вызвал начальника штаба своей дивизии, приказ письменный уже есть, и шесть «Доджей» передал своей дивизии. Пять, это командирам полков, чтобы всегда на связи были, и шестая в штаб дивизии. Для меня, чтобы я на связи был, но ездить и дальше стану на своей «эмке», на «Додже» охрана и мой связист. Остальные четырнадцать оформили, их сразу начали перекрашивать и наносить тактические знаки ВВС РККА, а там набрав радистов, бойцов в охрану и командиров, передали постам ВНОС. И надо сказать, не пожалели, перехват вражеских самолётов стал осуществляться проще и легче, это заметили. Правда, за месяц боёв уже шесть машин потеряли, в основном от ударов авиации, тем более внедорожники примелькались в наших войсках у передовой, и командиры требовали себе такие же. Генералы особенно. Есть, раз лётчики пользуются. А командовал я до первого июля, без нареканий, даже благодарности шли от войск. Кстати, из штаба фронта, что переформировали из округа, приказали передать в войска авиадивизии. Моя теперь поддерживает напрямую, Пятнадцатый механизированный корпус генерала Карпезо. Представители штаба дивизии уже там, взаимодействие наладили. А передал я управление ВВС округа, генерал-лейтенанту Астахову, что за два часа принял всё, и отбыл в дивизию. О как я рад был.

А я неделю не спал, усталость снимал амулетом лекарским, потому как днём управляю авиацией и ночью провожу разведку, кстати, разведданные добытые мной, очень ценились, и навожу свои бомбардировочные части. Потери немцы несли тяжёлые. А тут Ермак дивизий днём управляет, я выспался наконец, а ночь веду разведку, и бомблю крупные скопления противника. Ковровые бомбардировки, иногда сразу три полка использовал. Обычно по два вылета за ночь. Немцы если не выли, то сильно злы на нас были. То-то ловили меня так с прочёсыванием, им нужен пленный из тех, что совершает такие налёты. О да, за месяц потерь мы не понесли. Кроме аварий при ночных посадках. Да и было это всего три раза. И так всё длилось до вот этой ночи, пока мой самолёт не уничтожили. Золотое попадание.

– Это ещё кто? – остановившись, я прислушался, но сканер уже показал точно, что над лесом летал немецкий самолёт-разведчик, да «Шторьх», и купол моего парашюта, бросил как есть, там уже заметили.