–… и причина в таком крахе, их несколько. Первое, власть Политуправления, что вмешивается в дела командиров и не несёт в этом никакой ответственности. Второе, устав, старый устав, что для ведения маневренных боёв не годится никоем образом. Объясню подробнее. Немцы внимательно изучали как вела войны наша армия, особенно в Финскую, и знает все слабые и сильные стороны, собираясь использовать их себе на пользу. Например, ими прогнозируется, что мы будем нести потери шесть-семь солдат, на одного немца. Будучи в обороне, мы будем нести такие потери. Что станет долгим посмешищем для армий других стран. Виноват именно устав. В нём вписано контратаковать противника, что так любят именно наши комиссары. Не сидеть в обороне, выбивая его с минимальными потерями, как могло быть, а покинуть укрепления, и атаковать в штыки, что при наличии большого количества пулемётов у Вермахта, заранее обречено на провал. Первыми встают рядом со знаменосцами именно политруки. Их нельзя обвинить в трусости, смелые воины, но нужно отменить приказ на контратаки, и выдать его во все войска. Немцы об этом знают, и уже подготовлены приказы, переданы по войскам. При сближении с передовой, залечь, готовить пулемёты, нанести миномётный удар по русским и ждать контратаки. Причём, стоял запрет стрелять по комиссарам и знаменосцам. Если они упадут, бойцы залягут, что затруднит их уничтожение. Только за счёт одного этого приказа, мы по сути потеряем в приграничных боях наши армии. Однако это для наземных сил, хочу сообщить по ВВС. В моей дивизии к войне не готовы, из-за приказа «Не поддаваться на провокации». Уверен, что это придумали немцы и через своих агентов распространили у нас в форме приказа. Чтобы ослабить наши войска. И это у них получилось. Я приложу все силы чтобы дивизия встретила немцев как надо, распределив полки по разным площадкам. За счёт новейшей техники сформировав новые подразделения. Из «мигов», группы охотников, из «И-сто пятьдесят три» штурмовые эскадрильи, тут они покажут себя, как истребители, уже нет. Планирую использовать всю бомбардировочную авиацию, только ночью. После аварии у меня вдруг улучшилось зрение, ночью всё хорошо вижу. Буду вести ночную воздушную разведку, немцы будут думать, что ночь их скроет, а я передавать данные в штаб округа, где находятся наши части и где противника. Также находя вкусные цели, поведу лично туда целые полки, уничтожая личный состав и технику противника. Ночь, это наше время. Мой заместитель, будет управлять подразделениями днём. На нём истребители, и штурмовики, задача наносить удары по противнику по заявкам с передовой, прикрывать передовые войска, а также наши аэродромы. Кроме этого расширю некоторые подразделения. Я уже формирую подразделения «АСС», авиационная спасательная служба, которой будет командовать капитан Андреев. Он присутствует тут. Это не записывайте. Задача этой службы, спасание сбитых лётчиков, включая на территории противника, оказание медпомощи на месте, и вывоз на нашу территорию. Какой будет служба, решит сам товарищ Андреев, я же планирую выделить шесть самолётов, включая три транспортных. Будут к началу войны. То есть, моя дивизия будет готова к началу. Первый удар немцы всей своей авиацией планируют по нашим аэродромам чтобы получить полное господство в воздухе. Число и подпись.

Вот так я и загрузил командиров, ушли в тяжёлые мысли, размеры будущей катастрофы, если ничего не изменить, сумели оценить все, я же подошёл, и поставил свою подпись. Уже научился её копировать.

– Ну что, товарищи, – сказал я всем осведомлённым в эту тайну. – Дальше два пути, я встречусь с товарищем Сталиным, и информация пойдёт, войска начнут готовиться. Или немцы узнают через своих агентов о скором крахе своих планов и меня арестуют. Скорее всего ликвидируют на месте. Увидите, что будет дальше.

А пообщаться мне с командирами мало дали. Я с Андреевым поговорил, совместно с начштаба дивизии, пояснив что я хочу получить от новой службы, дальше, пока меня нет будет, совместно работать. Бойцов для своей службы капитан сам поищет. Нужны лихие парни. Ну и ещё там приказов нараздавал, назначив ответственных за выполнение командиров. Птухин торопил, вот и поспешал, даже домой не заехал. Начштаба обещал помочь отправить Ирину с детьми в Москву. В секретной части письмо, на шести листах, запечатали, переписывать не стали, информацию о нём и моём вылете, по своей линии, отправили в Москву, и я с ним, на связном «Р-5», вылетел в сторону Москвы. Дальности у машины не хватит, по пути заправимся. Жаль место пассажирское одно, семью не взять. Так и вылетел.

– Через два часа на посадку, – сообщил через переговорное устройство лётчик, мы как раз встали на высоту и пошли по маршруту. Температура комфортная, так что порядок. Вместо фуражки на голове шлемофон и лётные очки.

Подтвердив, что слышал, я стал размышлять, раз время появилось. Вылетел я не сразу, но всё же вот оправили, время одиннадцать часов дня было. Пообедаем с летчиком на аэродроме, где нас заправят. Нужный аэродром определили, связались, там уже подтвердили, ждут. Мне действительно было интересно, что дальше будет. Однако, и насчёт возможного ареста или ликвидации тоже помнил. Командирам сообщил, это одно, но и подготовиться нужно, мало ли что? Я командиру, что отвечает за охрану всех аэродромов, поставил задачу, найти мне «ППД», боеприпасов побольше, и перед вылетом успел получить, с дисковыми барабанами, причём в запасе два диска. Уже снаряжен, хоть сейчас стреляй. Ну и пять сотен патронов россыпью в вещмешке. Плюс пять противотанковых гранат, показали, как использовать, и два десятка «Ф-1». Ну эти я знаю. У меня у самого «ТТ» в кобуре, под один боезапас. Оружие и гранаты велел списать, уже не верну. Так что, если что, сдаваться я не собираюсь. Вон, как маршала Будённого пытались, тот из пулемёта отстреливался, и ничего. Вот и я отбиваться буду, добровольно на заклание не пойду. Также интендант со мной поработал. Лётный костюм добыл, сапоги, два комплекта нательного белья. Потом ящик тушёнки, макарон в пачках, сухарей. Тоже велел списать на меня. На этом всё, всё что успели. Мне ещё постараться пришлось, убирая всё в медальон незаметно. Оружие-то в аурном хранилище, туда же потом и медальон убрал. Сейчас при мне только три амулета, личной защиты, климата, и ночного и дальнего виденья. Работало дальнее, с интересом учился пользовался, изучая что вижу вокруг. Да, я пацифист, и о своей клятве помню, просто после долгих раздумий, я понял, что не останусь в стороне на этой войне, и чуть раздвинул клятву. В мирное время буду её придерживаться, а вот в военное снимаю с себя все запреты. Так что смогу я использовать оружие лично. Уже решил, осознал и принял.

Это конечно против моего характера, но эта война смывает большинство клятв. Да и не тот случай, чтобы такой запрет держать. Война страшная ожидается. Я против воины, но если её удастся избежать, только рад буду. Поэтому и решил приоткрыть завесу тайны, а вдруг получиться. Сомневаюсь конечно, слишком много сил для подготовки задействовано, чтобы вот так просто отказаться. Но надежда теплилась. Об этом я и размышлял, всё переигрывая в голове. Пролетела мимо посадка на аэродроме, обед там, отличные щи были, со сметаной, и дальнейший полёт. Встряхнулся уже на столичном аэродроме. Меня ждала машина, и сразу в Кремль. Ждали. У Шевченко была возможность обратиться к Сталину на прямую, минуя все инстанции, всё же тот его креатура, и я воспользовался этим. Доставили, так что передал секретарю Сталина пакет лично, тот расписался в получении, но время для личной встречи мне не выделили, сказали, что сообщат позже, отвезли на квартиру, что была выдана генералу в Москве. Чуть пыльно, видно, что давно никто тут не был, но не страшно. Изучил квартиру, принял душ, через домоуправа вызвал горничную, благо та свободна, и та начала прибираться. Я снял форму, нашёл в шкафу лёгкую светлую летнюю одежду, так что пока в квартире прибирались, решил прогуляться. В арке незаметно достал свою «эмку» и покатил на рынок. Заодно изучал город, он мне не знаком. Время пять часов дня, вдруг ещё работает? Нашёл. Нет, закрыли, дворник на территории мёл мусор, после трудового дня всё подметая. Так что даже машину не покинул, изучил со стороны, притормозив, и проехал дальше. Заодно дорогу запомнил, где тот находится.

Денег немного было, я же не ношу с собой крупные суммы, поэтому приметив открытый магазин, притормозил, припарковав машину. Пройдя в продовольственный отдел, с интересом изучая что есть, купил три буханки ржаного, только привезли, хотя хлеб уже холодный. Взял десять консервных банок, с рыбой, больше в одни руки не давали, как и хлеб, не больше трёх, и два килограмма с гречкой. Ещё тут разливали подсолнечное масло, нерафинированное, но нужна своя тара. К счастью, продавщица разжалобилась и дала литровую стеклянную банку без крышки, я за неё заплатил, как и за содержимое. Налила под горлышко. Ну и пачку соли. Это всё, осталось мизер. Ещё хорошо перед уходом, уточнив у уборщицы сколько будут стоить её услуги, сразу заплатил. Жаль, что всё что имел, это для второго, для первого особо не было, но ничего, завтра с утра на рынок. И радует, что во мне не опознали известного генерала. В газетах фотографии Шевченко часто мелькали. Пока же вернулся обратно на квартиру, машину убрал в хранилище, ну и растопив печь, дом неплохой, с паровым отоплением, но плита для готовки на дровах, не на газу. Ничего, справился. Немного чая тут нашёл, поставил воду в чайнике разогреваться. И воду в большой кастрюле, литров на семь объёма. Две конфорки было. Как закипела, подсолил и бросил горсть макарон, немного, а чуть позже вывалил целую банку тушёнки. По сути мясной бульон и немного макарон. Вместо первого, и довольно сытно должно быть. Поел и убрал кастрюлю в хранилище. Также отварил гречки, я её промыл, рыбы пожарил на сковороде и туда гречку вывалил, перемешав. Тоже неплохо вышло, вот и убрал в большую тарелку, как раз с горкой вышло. Нашёл в подвесном ящике шкафа тарелку, и в хранилище её. А я воспользовался свободным временем и делал запасы готовой пищи. Когда ещё возможность будет? Ну завтра да, планировал закупиться на рынке.

Денег нет, я в курсе, но знаю как их добыть. Схроны с Гражданской. Я помню, что у меня сканер на дальность, а не на находки сделан, нет опции запомнить золото и искать вокруг. Но пустоты я с помощью него находить смогу. А там вскрою и как повезёт. Это по сканеру. Однако я смотрел жизнь десантников в таких мирах, и те находили схроны, когда бывали в Москве. Парочку запомнил хорошо, недавно смотрел, из памяти ещё не стёрлось, и в одном солидная сумма рублей, что сейчас в ходу. В другом ювелирка, в основном дворянские украшения и вроде «Наган» был. Так что, как стемнеет, иду на дело. Чай неплохой вышел. Кстати, вспомнил про утварь походную из запаса генерала. Достал и помыл, освободил кастрюлю, перелив суп в котелок и две глубокие тарелки. Как раз хватило. Чай в походный чайник, так что помыл посуду и убрал. Тут Ирина с детьми жить будет, не стоит её лишать посуды и утвари. Стемнело, я уже собирался выходить, лётный костюм надел, он плотнее и получше будет светлого летнего костюма. В шкафу ещё пиджачная пара, но его тем более брать не стал, хотя в аурное хранилище на будущее прибрал. Больше одежды моего размера не было. А тут стук в дверь, да требовательный такой. Проверив оружие, подошёл и спросил:

– Да, кто там?

– НКВД. Откройте.

Хмыкнув своим мыслям, уверен, что арестовывать пришли, открыл, держа у ноги пистолет, на мне личная защита. За дверью оказалось трое сотрудников, лейтенант НКВД и двое простых бойцов.

– Гражданин Шевченко, вы арестованы.

Вскинув руку с пистолетом, я выстрелил в грудь лейтенанта, и быстрыми выстрелами повалил на пол и обоих бойцов. Потом провёл контроль в голову.

– Арестовывать меня пришли, – ворчал я. – Я Шевченко.