Нет, все, что я видела, казалось… чужим. Я словно попала в другую вселенную.

Горы сдвинулись, окружив меня. Звезды стали крупнее. Из-за горизонта медленно выплыла круглая полная луна, настолько большая, что взгляд повсюду натыкался на нее. У меня появилась тень.

Затмение.

Ступни были липкими от крови. Дальнейшее продвижение по нити стоило мне изрядных усилий. Однако меня не оставляло ощущение, что я наблюдаю нечто важное и поворачивать назад нельзя.

Сделав очередной шаг, я оказалась на вершине горы. Луна превратилась в сверкающий черный круг, чудовищно большой. Настоящее всевидящее око, от которого не спрятаться.

В самом центре этого круга находился Атриус.

Даже издали я сразу его узнала. Он стоял спиной ко мне, но это был он, только моложе. Ощущения, исходящие от него, тоже отличались. Более светлые, полные надежд. Волосы его были короче. Их топорщил ветер. Я сразу заметила отсутствие рогов.

Рядом с ним я увидела другого мужчину, в таких же доспехах, только более дорогих и узорчатых. Обруч стягивал его пепельные волосы, тронутые сединой.

Я шагнула к ним и едва не споткнулась: из-за окровавленных ступней поскользнулась на нити. Я взмахнула руками, отчаянно стараясь сохранить равновесие, а когда снова подняла голову, чуть не вскрикнула.

Перед ними стояла богиня, но не Аседжа.

Красивая… нет, это слово не подходило для ее облика. Она была чудом природы, настолько завораживающей и не от мира сего, что само ее существование вызывало перемены у тех, кто ее видел. Ее глаза были омутами тьмы, усыпанной звездами, черные локоны вились по плечам, а тело совершенных пропорций напоминало статую, отлитую из серебра.

Мое сердце забилось быстрее.

Однако скоро вначале едва заметно, но потом все отчетливее изумление начало сменяться страхом, пока страх не сделался сильным, как челюсти удава, сомкнувшиеся вокруг крысы. Они сжимались, плотнее и плотнее.

Лицо богини было большим, как луна. Она улыбалась, а с губ капала кровь. Выражение ее лица было разгневанным и жутким. Говорят, подобные картины видят перед смертью.

Я так испугалась, что не могла пошевелиться. Дыхание перехватило. Нить врезалась в ступни чуть ли не до костей. Я застыла.

Застрять в видении – опасно. Упасть с нити – тоже.

Чей-то голос кричал мне в затылок, предупреждая об опасности, но тело отказывалось двигаться.

Я продолжала стоять и смотрела, как богиня, жестоко посмеиваясь, поднялась в небеса. Меня обдало волной душевной боли вперемешку с ощущением горя и предательства. Я глотала ртом воздух.

Спутник Атриуса превратился в лужу черной крови, разлившейся по снегу. Сокрушенный, сломленный Атриус стоял перед ним на коленях, все еще не веря случившемуся.

Я находилась далеко, но ясно слышала его надтреснутый, полный отчаяния голос.

«Очнись, мой принц, – умолял Атриус. – Очнись. Очнись».

* * *

– Очнись!

Пробудившись, я хотела вскочить на ноги, но не смогла. Руки Атриуса сдавливали мне плечи. Он склонился надо мной. Вид у него был серьезный и немного раздраженный. Моя насквозь пропотевшая одежда прилипла к телу. Огонь подбирался к самым ступням. Костер горел все так же ярко, и на фоне стены света темнел силуэт Атриуса.

– Зачем ты меня разбудил? – еле ворочая языком, спросила я.

– Понял, что твое прорицание зашло не туда. Такое я уже видел и потому знаю признаки.

Он снял руки с моих плеч и встал, а мне пришлось перекатиться на четвереньки, чтобы сесть на пятки. Я поморщилась, когда глубоко израненные ступни коснулись крупного песка.

– Это мы исцелим, – пообещал Атриус, указав вниз, и добавил, словно я не поняла: – Твои ноги.

– Я уж догадалась, – сварливо буркнула я, потирая висок.

Голова раскалывалась от боли.

Я не горевала об утрате телесного зрения. Но… мое обретенное зрение затрудняло избавление от кошмаров. То, улыбающееся лицо из недавних видений сопроводило меня в мир смертных. Я подозревала, что оно еще не один день будет всплывать передо мной.

– Держи, – подал мне фляжку Атриус.

В горле настолько пересохло, что я даже не спросила о содержимом. Схватила сосуд и принялась жадно пить. К счастью, там была вода. Утоляя жажду, я выпила все до дна, но мне по-прежнему не хватало воздуха. Фляжка выскользнула из дрожащих рук и упала мне на колени.

Я поймала на себе внимательный взгляд Атриуса.

– И что же ты видела? – спросил он.

– Дай немного передохнуть, – пробормотала я, отчаянно растирая ноющие виски. – Надо собраться с мыслями.

Когда находишься внутри видений, очень тяжело оценивать их умом. Это состояние сродни полусну, и мысли ускользают. Сейчас я вызывала в памяти пророчество и пыталась выстроить логическую цепочку.

Я видела Алгу. Полная луна была кровавой, а полумесяц – нет. Тела, падавшие со скал в море, были воины Алги, а не вампиры Атриуса.

Пожалуй, эта часть видения оказалась на удивление полезной. Вот только кому?

Неужели я в самом деле хотела помочь Атриусу завоевать Алгу?

Конечно же нет.

Я как-то об этом не подумала. Не могла же я соврать, заявив, что вообще ничего не видела. Атриус мгновенно раскусит мое вранье и, скорее всего, убьет меня, а себе найдет более толковую прорицательницу.

Но можно что-нибудь сочинить. Какую-нибудь бессмыслицу, объяснив все особенностями видений.

Или…

– Полнолуние, – сказала я. – Двигаться на Алгу нужно при полной луне.

Мое спонтанное вранье было рискованным. Но я не собиралась помогать Атриусу убивать сотни и тысячи моих соотечественников. И потом, Алга была расположена в труднодоступном месте, поэтому Атриус и не хотел выдвигаться туда без прорицательницы. Если там он потерпит поражение, это может полностью остановить дальнейшее завоевание Глеи.

А если он все-таки одержит победу… видения непредсказуемы и трудны для понимания. Сплету ему какую-нибудь историю, а себе… тоже что-нибудь убедительно-оправдательное.

– Ты уверена? – недоверчиво спросил Атриус.

– Уверена.

– Хорошо, что еще тебе открылось?

Обрадованная тем, что одного вранья вполне достаточно, остальную часть видений я передала правдиво: о короле, скалах, тумане. Я даже начертила на песке расположение каналов. Все это Атриус перерисовал в потрепанную записную книжку. Он часто прерывал меня, задавая уточняющие вопросы.

Надо отдать должное его аккуратности и основательности. Во всяком случае, к искусству прорицания он относился более уважительно, чем я думала. Он понимал, что можно передать лишь общую картину и что точных ответов на его вопросы у меня нет.

Закончив пересказывать видение, связанное с Алгой, я умолкла и стала наблюдать за Атриусом. Скрестив ноги, он сидел на песке, продолжая писать. Склоненная голова позволяла рассмотреть его рога.

А ведь в моем видении рогов у него не было.

Подувший ветерок показался мне холодным, и я зябко поежилась.

Атриус закончил писать и сверкнул на меня глазами:

– И?

Короткое слово, пронизанное ожиданием. Он знал, что я рассказала не все. Но то, что я увидела потом, по силе не шло ни в какое сравнение с пророчеством об Алге. Атриус чувствовал: меня сейчас корчит не просто так.

Я могла бы придумать еще одно вранье, а правду утаить, как козырную карту в рукаве. Но он почует ложь, и в дальнейшем это не лучшим образом скажется на его доверии ко мне.

Или я могла рассказать правду, понаблюдать за его поведением и извлечь полезные уроки.

– У меня было и другое откровение, – сказала я.

Атриус ждал.

– Я видела тебя.

И снова молчание.

– Ты был моложе, – продолжила я. – У тебя не было этих… особенностей. Ты стоял на горе вместе с каким-то воином. Наверное, он тоже был кроверожденным, – добавила я, вспомнив ту сцену.

Сущность Атриуса оставалась невозмутимой и непроницаемой, будто стальная стена. Мне редко встречались умеющие так владеть собой.

– Вы оба были на самой вершине. Коленопреклоненные перед богиней.

Я вдруг поняла, кто она. Ниаксия. Наверняка это была Ниаксия.

– Перед Ниаксией, – пояснила я. – И она…

– Достаточно.

Атриус резко встал. От него веяло холодной яростью.

– Больше никогда этого не делай, – сказал он.

Завоеватель не повысил голоса, поскольку был не из тех, кому это требуется. Внешнее спокойствие куда сильнее передавало угрозу, исходящую от него, и его гнев. Я вздрогнула, словно мне в спину уткнулось острие меча.

– Больше – никогда – этого не делай, – повторил он. – Понятно?

– Чего не делать? – спросила я. – Прорицаний? Так ты же сам просил.

– Твои прорицания не должны касаться меня.

Его слова прозвучали ударом: колющим и жестоким.

– Мне…

Я была уже готова сплести паутину из учтивых извинений, но Атриус сунул руки в карманы мундира и отвернулся.

– Мы снимаемся с места. Эреккус подготовит тебя к пути, – рявкнул он, оставляя меня сидеть у догорающего костра. – Не вздумай сбежать. Я тебя все равно найду. И чтобы к восходу была в лагере.

10

– Что, болят? – спросил Эреккус, взглянув на мои перевязанные ноги.

Атриус сдержал слово. Я еще долго просидела на берегу озера, но, как только вернулась в шатер, он тут же послал туда Эреккуса с мазью. Мазь я накладывала сама. Эреккус вручил мне склянку и отошел. Естественно, он чуял запах моей крови, однако умел владеть собой. Мне это понравилось.

Мазь была насыщена магией и быстро заживляла раны. Но они затянулись не до конца и еще саднили.

Долго лежать мне не пришлось. Уже вечером меня позвали помогать. В лагере снимали шатры. Мой мы сворачивали вместе с Эреккусом. Стоило мне отойти от него на несколько шагов и оказаться вблизи солдат, он резко меня окликал.

– Будь у меня на глазах, – потребовал он. – Атриус мне голову оторвет, если кто-то из них дотронется до тебя.

– Теперь понятно, почему ты так оберегаешь мою жизнь, – усмехнулась я. – Если я помру, тебя отымеют по полной.

Эреккус явно не ожидал услышать от меня таких словечек. Он вскинул брови и покачал головой.

– Удивлен? Думаешь, если я служу богине, то не умею ругаться?

– Странно… странно до жути, – пробормотал он себе под нос.

К своему заданию я относилась серьезно, но… серьезная работа не мешала мне и развлекаться при случае. Подкусить кроверожденного вампира – чем не веселье?

Мне нравилось дразнить Эреккуса. Это было проще простого. У Атриуса хватало дел, и потому я находилась под неусыпным надзором охранника, коротая время пикированием с ним.

Он забывал, что я способна чувствовать происходящее у меня за спиной. Почуяв, как он решил облегчить себе работу, я тут же сказала ему об этом. Эреккус недовольно поежился, а я громко засмеялась.

– Злорадствуешь, ведьма, – проворчал он.

– Я думала, у тебя шкура потолще.

Повернувшись, я помогла ему погрузить свернутый шатер в повозку. Лошади беспокойно переминались и храпели. Я чувствовала смятение, которое почти не оставляло бедных животных. Интересно, этих лошадей вампиры привезли из Обитр или украли у местных жителей? Если украли, тогда понятно, что лошади побаивались своих новых вампирских хозяев.

– А шкура у меня очень толстая, – обиженно заметил Эреккус. – Я воевал с призраками Слэды. Знаешь, кто они такие?

Я покачала головой, изумленная его серьезностью.

– Эти призраки – порождения смерти, – сказал он, прислоняясь к повозке. – Это души вампиров, измученные и истерзанные до такой степени, что от них остались лишь оболочки боли и гнева. И было их целая тысяча.