– Нет, к сожалению. У меня пёс дома один. И вдруг Галия будет звонить… Уехала в командировку в четверг и тишина. Я уже волноваться начинаю.

***

Воронеж.

Первый день конкурса проходил в том же спортивном комплексе. Надо было расставить рабочие столы с зеркалами, кресла для моделей. Этим занимались специально приглашённые на время конкурса грузчики.

В задачу организаторов входило обеспечить рабочее место всем участникам. Девушки сверяли списки с количеством получившихся рабочих мест, делили участников на группы в соответствующих блоках. Сначала Галия запуталась было, но быстро поняла суть задачи.

Но напряжение было ужасное. Рабочие места были поделены на сектора по блокам. В каждом блоке своё жюри. Надо было всех рассадить, всем найти место и разделить участников на группы по количеству рабочих мест в блоке. Многие участники планировали принять участие в нескольких блоках. Это ещё больше усложняло задачу. Хорошо, если участник планировал принять участие в двух блоках, тогда второй блок включали во второй конкурсный день. А если больше, то надо было развести участника ещё и по времени между блоками внутри одного конкурсного дня.

Этим, конечно, занимались опытные организаторы. В задачу Галии с Натальей и других помощников входило рассаживать мастеров в блоках по готовым уже спискам.

Каждый участник должен был приехать со своей манекенщицей. В блоке свадебных причёсок на длинных волосах давалось время только на укладку. Поэтому манекенщиц стригли и красили заранее, до начала конкурса. Если мастер планировал принять участие в нескольких блоках с разной длиной волос, он должен был приехать с двумя манекенщицами.

С ног сбивались организаторы, не выдерживали девушки в креслах. Одну девушку увезли в больницу по скорой с острой болью в боку. Бедняжка еле дождалась, когда жюри оценит работу на её голове. А мастер был просто в ауте. Ему не с кем было выходить на второй день конкурса.

У Галии ноги гудели, как телеграфные столбы и она с ужасом думала об ещё одном таком же сумасшедшем дне. Поэтому, когда ей предложили заменить заболевшую манекенщицу, она охотно согласилась. Сидеть часами неподвижно, пока над твоими волосами работает мастер? Какое блаженство!

***

Глава 4

***

Святославль.

Собравшись, Шанцев отправился к Николаевым. Он рано утром переговорил с Иваном по телефону, тот перезвонил, узнав, что он заходил. Дал совет про Славку… Но с Эммой все же получилось договориться только при условии вовлечения Ивана, так что выхода нет, придется напрячь лейтенанта по этому делу…

В этот раз Шанцеву пришлось зайти в гости, Иван настойчиво приглашал Шанцева в дом, пока тот не сдался. Первый секретарь понял, что молодой отец чувствует себя обязанным за хороший подарок, и расстроится, если будет разговаривать с гостем, что его подарил, во дворе, а не в доме. Мария Яковлевна, его мама, за это время успела стол мужчинам накрыть. Оба благодарили Шанцева за подарок, тут же перед ним оказалась хрустальная рюмка с коньяком. Он выпил за новорожденную, затем поинтересовался, как себя чувствует жена и, выполнив обязательную программу, перешёл к делу.

– Мы с тобой по телефону недавно говорили про Эмму Либкинд … Так вот, я, как ты и советовал, про ее парня, Славку, ей напомнил. И про то, что Павел Ивлев просил ее не лезть в это, тоже сказал. Но она совсем неугомонная. Придется тебе все же заняться этим делом, чтобы она сама не стала дальше им заниматься. Мы на этом условии с ней и договорились, – сказал он.

– Да уж… – не слишком обрадовался Иван. – Вот же неугомонная девчонка! Выпороть её некому.

– Сам-то что про это думаешь?

– Сначала ничего не думал… Потом…

– Мне Рыков докладывал про кражи, – успокоил его Шанцев.

– А… Ну, давайте тогда детальнее… Как Рыков из области с этой информацией вернулся, я про этого Водолаза сразу вспомнил и пробил. Сидит он, Александр Викторович. Никто его не выпускал. Обознался, может, его товарищ?

– Да? А Эмма говорит, они ещё одного человека нашли, кто его видел второго апреля в городе.

– Серьёзно? – озадаченно отставил в сторону свою стопку Иван. – Это как?

– Это я тебя спрашиваю, это как? – возразил ему Шанцев. – Не знаю. Очень маловероятно.

– А если мы сейчас представим, что это так и было? Как такое может быть?

– Ну, как?.. Вы же понимаете, что с зоны просто так не уйдёшь… Я даже представить себе не могу такое.

– Хорошо. А где он сидит?

– В Клинцах.

– Меньше ста километров? – вопросительно смотрел Шанцев на Ивана. – Вполне можно и на попутках домой добраться… И до Брянска чуть больше…

– К чему вы клоните, Александр Викторович? Что он из колонии выходит, обносит хаты и обратно с добычей возвращается? Да как вы себе это представляете?

– Никак не представляю, – честно ответил Шанцев. – Это кем надо быть, чтобы зэка из колонии выпускать?

– Да уж. Без сообщников в охране тут не обойтись, – кивнул Иван. – Да даже не в охране, это должен быть кто-то посерьёзнее. Зэк в колонии отсутствует. Это ж до первой поверки! Если это правда, помяните моё слово, там без начальства колонии не обошлось… Но без железных доказательств нас даже слушать никто не станет. Под своих копать у нас не любят. Ну видел Ширшик кого-то, показалось ему, что это Водолазов. Железным доказательством это не назовёшь, тем более, он под протокол ничего не скажет… Да и какое доверие словам зэка…

– Ну, подожди… Допустим, это правда. Водолаз же сюда зачем-то приезжал?

– Хотите сказать, что часть похищенного где-то здесь?

– А что? Вполне может быть. Получится найти, вот тебе и железные доказательства. У тебя клады искать хорошо получается, найдёшь, звание получишь… Походатайствую…

– Фух… Александр Викторович, – улыбнулся Иван. – В понедельник с Рыковым поговорю.

***

Компания дипломатов уже успела нагулять аппетит на свежем воздухе, и я попал аккурат к обеду.

– О, Павел, проходи, проходи, – приветствовала меня Витина мама Вера Георгиевна.

За большим столом собралась солидная компания, у женщин такие украшения в ушах, что даже удивительно. Зачем на природу драгоценности надевать? Или они их попросту не снимают? Необходимо постоянно демонстрировать свой статус?

В соседней комнате резвились дети. Через открытую дверь было видно несколько сорванцов от пяти до десяти лет.

– Знакомьтесь, товарищи! Павел Ивлев, журналист и однокурсник моего сына, – увидев меня, Витин отец, Семён Николаевич, начал знакомить меня ещё с тремя своими коллегами и их жёнами.

Одного из них, Евгения Викторовича Олейника, я сразу взял себе на заметку, про него Семён Николаевич, многозначительно глядя на меня, сказал, что он только недавно с Кубы прилетел.

Маша с Витей уселись за стол напротив и уставились на меня с таким видом, как будто приготовились слушать. Остальные тоже с интересом чего-то ждали. И что я должен им рассказывать, по их мнению?

– Вить, у вас ничего в Молодёжном контроле Верховного Совета нет для меня интересного? – решил я отплатить замминистру за помощь. Выставлю его сына в положительном свете перед его гостями, и отец будет этому искренне рад. Он мне поможет по Кубе, а я ему вот таким образом. У человека его статуса все есть – квартира, дача, машина, драгоценности для жены – так что для него успехи сына имеют большую ценность, чем для многих других родителей, постоянно озабоченных беготней за дефицитами или решением квартирного вопроса.

– Рейд в детский сад планируем, – небрежно махнув рукой, ответил он. – Там детям котлеты без мяса делают.

– О! Когда? Я же говорил, что с вами! – удивился я. А что же мне-то Ильдар не позвонил?

– И что, ты в детский сад с ними пойдёшь? – удивился Семён Николаевич.

– Конечно. А откуда, вы думаете, я свои темы беру? Последний их рейд с таксистами так нашумел на всю Москву! До сих пор некоторым икается…

– А причём здесь?.. – удивлённо переводил он взгляд с меня на сына. – Там же Президиум Верховного Совета всё организовал и МГУ, вроде…

– Ну, как же? – не менее удивлённо посмотрел я на него. – Инициатор рейда как раз Группа молодёжного общественного контроля при Президиуме Верховного Совета. Туда, считай, только наши парни из МГУ и входят, Ираклий Тания, Евгений Булатов, Алексей Сандалов, Костя Брагин и ваш Виктор.

– И Миша Кузнецов из МИИТа, – добавил Витя, смутившись под взглядом отца.

– Да, это ещё один наш друг, – согласно кивнул я. – А МГУ представлял «Комсомольский прожектор», который Мария Шадрина возглавляет, – показал я на покрасневшую от смущения Машу.

Я оценил скромность Вити. Похоже, он отцу ничего не сказал. Макаров-старший явно не был в курсе. Он знал, что сын работает где-то там, но что он причастен к таким громким событиям, ему и в голову, похоже, не приходило.

– Молодцы, ребята! – похвалила Витю с Машей Вера Георгиевна. – И статья про таксистов была очень смешная, – повернулась она ко мне. – Вы все молодцы!

– Н-да, Семён Николаевич, – сказал, улыбаясь, один из его коллег. – Яблоко-то от яблоньки недалеко укатилось…

– Ага, прямо на пятки уже наступает, – подколол Олейник.

При всей внешней невозмутимости замминистра, он все же профессионал, я видел, что он счастлив и горд за сына. А Витька бросил на меня благодарный взгляд. То ли радуется за то, что его в присутствии отца так разрекламировали, то ли что я и Машу так выгодно подсветил, как его партию.

С подачи Витиной мамы гости переключились на то наше приключение, и мы развлекали их некоторое время рассказами, как изображали приезжих. Сначала Маша с Витей рассказывали, как они в молодожёнов играли.

Потом я рассказал, как сотрудник Верховного Совета Марк Анатольевич моего папашу изображал. Витя так смеялся, чуть под стол не съехал.

– Марк небритый?! – хохотал он.

– Ты что! – улыбаясь, вспоминал я. – Да в нём настоящий артист пропал! Он был в стареньком пальто, в довоенной шапке из каракуля со старым саквояжем и очки круглые… Ни дать, ни взять, старый деревенский доктор. И вел себя полностью соответственно.

– Ой, не могу, – продолжал смеяться Витя. – Он не рассказывал об этом! Сказал только, что вы очень приятно провели время.

– Да, – с гордостью ответил я. – Ему супруга собрала всякой еды и мне моя полсумки с собой дала. Мы с ним, когда нас уже по Москве покатали, на Казанском вокзале сели как две сироты на бортике, под табло и пока всё не съели, провожали поезда… Так было весело!

– Как же вы интересно живёте! – с завистью проговорил Олейник.

Сделали перерыв. Мужчины вышли покурить. Оставшись за столом с женщинами, развлекал их рассказом про несчастных жителей одного из московских районов, про свою переписку с тамошним исполкомом и МПС по поводу перехода через железнодорожные пути.

– Вот кому хотелось бы помочь, – сказал я в итоге.

Но помогать мне никто не вызвался. В принципе, я и не ожидал, у МИДа совсем другой профиль. Ну как у людей, которые то и дело пропадают из страны то на три года, а то и на шесть лет, уезжая на работу в посольство СССР за рубежом, могут оказаться крепкие связи в других министерствах? Все контакты требуют постоянной работы над их поддержанием. Появишься у какого-то былого знакомого в кабинете спустя шесть лет, он не факт, что и узнает тебя. А уж на помощь в чем-то действительно существенном точно рассчитывать не приходится…

Вернулись мужчины, и гости стали разбиваться на группы. Кто-то из женщин на детей переключился. Вера Георгиевна организовывала замену блюд под горячее. А я решил воспользоваться моментом и расспросить Олейника про Кубу. Вообще-то, по этому поводу я и приехал.

– Евгений Викторович, – обратился я к нему, – а не могли бы вы меня просветить по поводу условий отдыха на Кубе?

– Да, мне Семен Николаевич говорил, что вы можете поинтересоваться. А как появились такие планы? – спросил он.