Кел напрягся, но заставил себя сидеть неподвижно – острие ножа по-прежнему царапало его кожу.

Король Старьевщиков только улыбнулся.

– Давайте с самого начала будем откровенны друг с другом, Келлиан Сарен. В возрасте десяти лет вы поступили на службу к Конору Аврелиану, поскольку его родители хотели соблюсти малгасийский обычай Киралар, что в переводе означает «королевский клинок». Ваша задача – защищать принца от убийц и, если понадобится, отдать за него жизнь. В опасных ситуациях вы занимаете его место, в чем вам помогает некий талисман, который… – бандит прищурился, – …сейчас, вероятно, лежит у вас в кармане. Хотя вы все равно не сумели бы меня обмануть. Я знаю, кто вы такой на самом деле. – Он сложил белые руки с длинными пальцами на набалдашнике трости. – Вы ничего не хотите добавить?

– Нет, – ответил Кел.

Он испытывал какое-то странное ощущение, как будто что-то застряло у него в горле. Ему хотелось сглотнуть, но он решил, что похитители примут это за признак волнения.

– Ничего.

Девушка с кинжалом слегка повернулась к Королю Старьевщиков.

– Как-то скучно, – заметила она. – Может, мне следует…

– Пока нет, Джиан.

Король Старьевщиков пристально смотрел на Кела.

Тот старался сделать бесстрастное лицо. В щелях между черными занавесками, закрывавшими окна кареты, мелькал свет. Кел решил, что они проезжают по Серебряным улицам – торговому кварталу, который примыкал к району борделей.

– Вы пытаетесь сообразить, Ловец Мечей, почему я заинтересовался вами. Ваша деятельность связана с дворцом, моя – с улицами Кастеллана. И все же иногда – чаще, чем вы думаете, – эти две сферы соприкасаются. Есть вещи, которые я желаю знать. Которые мне необходимо знать. И мне нужна ваша помощь.

– Всем нам что-то нужно, – произнес Кел. – Это не означает, что мы получим желаемое.

– Ты ведешь себя ужасно грубо, – сказала Джиан. Ее рука за все это время ни разу не дрогнула. – Вообще-то он предлагает тебе работу.

– У меня уже есть работа. Он только что описал ее.

– И я хочу, чтобы вы ее сохранили, – продолжал Король Старьевщиков, скрестив длинные ноги. – Можете думать об этом как о деловом соглашении. Вы помогаете мне, а я, в свою очередь, помогаю вам.

– Не вижу, чем вы можете мне помочь, – возразил Кел, которого настораживало это странное некомфортное чувство в горле.

Там по-прежнему что-то щекотало и царапало. Ему было не больно, но почему-то ощущение казалось знакомым. «Когда же я испытывал такое?»

– Ваш долг состоит в том, чтобы защищать принца, – сказал Король Старьевщиков, – но угроза не обязательно исходит от иностранных держав или стремящихся к власти аристократов. В городе тоже есть лица, желающие убрать с дороги наследника престола. Идейные противники монархии, купцы, недовольные политикой в области торговли, преступники – увы, не все мои коллеги являются джентльменами. Сведения, имеющиеся в моем распоряжении, могут вам пригодиться.

Кел поморгал. Эти речи оказались для него полной неожиданностью, не меньше, чем само похищение.

– Я не намерен шпионить за принцем и членами его семьи, – процедил он. – И не могу понять, почему вас так интересуют мелкие сплетни с Горы.

Король Старьевщиков наклонился вперед, опираясь на трость.

– Вы когда-нибудь слышали о Проспере Беке?

Кел подумал: как странно, вот уже во второй раз за вечер при нем упоминают это имя.

– Допустим. Ваш соперник, если я правильно понимаю?

Джиан пренебрежительно фыркнула, но Король Старьевщиков как будто бы нисколько не оскорбился.

– Мне нужно знать, кто за ним стоит, – ответил он. – Кто снабжает его деньгами. Этот человек, по-видимому, не стеснен в средствах и обладает большими связями. Никто не знает, откуда он взялся. Могу вас заверить в том, что это не просто необычная ситуация – это невозможно. На то, чтобы сделать себе имя и приобрести влияние в нашем мире, уходят годы. А Проспер Бек появился в Кастеллане буквально вчера и уже контролирует Лабиринт.

– Но ведь вы наверняка более влиятельны, чем Бек. Если вы хотите получить Лабиринт обратно, заберите его.

– Это не так просто. Бека невозможно найти. Он действует через посредников и постоянно переезжает с места на место. Он дает Бдительным огромные взятки. Большая часть моих «пауков» покинула меня, чтобы работать на него.

Интересно, подумал Кел. «Пауки» пользовались большой известностью в Кастеллане: это были искусные воры, которые могли без труда забираться по отвесным стенам. Они залезали по ночам в дома богачей и выносили все подчистую.

– Кто-то поддерживает его, я в этом уверен. Какой-то богатый человек. Вы вращаетесь в среде благородных людей, вас принимают за своего. Вам не составит труда выяснить, кто из них финансирует деятельность Бека.

– Кто-то из благородных? Но зачем им снабжать деньгами какого-то бандита?

Карету тряхнуло на выбоине, и у Кела закружилась голова. Король Старьевщиков наблюдал за ним со смесью скуки и интереса, как будто Кел был насекомым, которое он видел много раз, но при этом неожиданно продемонстрировало необычное поведение.

– Позвольте кое о чем спросить вас, Келлиан, – произнес он. – Они вам нравятся? Дом Аврелианов и их окружение. Король, королева. Принц, советник короля. Легат.

На некоторое время в карете наступила тишина; слышно было, как колеса стучат по мостовой. А потом слова сами собой сорвались у Кела с языка, хотя он не собирался ничего говорить.

– У человека не спрашивают, нравятся ли ему члены королевской семьи. Они просто есть, и все, – сказал он. Как гавань или Узкий Перевал, как вода цвета яшмы в каналах Храмового квартала, как сам Маривент. – Это все равно что спрашивать, нравятся ли мне Боги.

Король Старьевщиков медленно кивал.

– Честный ответ, – произнес он. – Я ценю это.

Может, Келу показалось или бандит действительно сделал особое ударение на слове «честный»? Странное ощущение в горле не исчезало – оно распространилось дальше, и у Кела теперь щекотало в груди, во рту, в буквальном смысле чесался язык… Наконец он вспомнил, когда в последний раз с ним случилось подобное, и его охватила ярость – словно какие-то ползучие растения с ядовитыми шипами стали обвивать его вены и нервные окончания, воспламеняя их.

– Раз уж мы с вами честны, будем честны до конца, – продолжал Господин Смерть. – Король Маркус. Верно ли, что он не показывается на публике вовсе не из-за большой занятости, а по причине болезни? Король умирает?

– Дело не в болезни, – ответил Кел и подумал о Пожаре на море – горящей лодке, увитой цветами, – и в этот момент все стало на свои места.

Не говоря ни слова, он молниеносно поднял левую руку и сжал клинок Джиан.

Она поступила так, как он предполагал, – дернула нож на себя. Лезвие разрезало кожу, руку обожгла острая боль. Кел принял эту боль, приветствовал ее, крепче стиснул пальцы. Он почувствовал, как по запястью течет горячая кровь, и в голове прояснилось.

– Ssibal!^[13]– прошипела Джиан.

Кел немного знал язык Гымчосона и слышал это непристойное ругательство. Он улыбнулся, когда кровь закапала из его кулака на парчовую обивку сиденья.

Джиан обернулась к Королю Старьевщиков.

– Чокнутый ублюдок…

Кел начал насвистывать песенку под названием «Взбалмошная девственница», популярную у простого народа Кастеллана. Слова были очень, очень похабными.

– Он не чокнутый, – возразил Король Старьевщиков. Казалось, он не мог решить, как отнестись к поступку Кела: разозлиться или рассмеяться. – Вот, Ловец Мечей, возьмите.

И он протянул пленнику носовой платок из тонкого черного шелка.

Кел взял платок, перевязал кровоточившую руку. Порез был неглубоким, но длинным, на всю ладонь.

– Как вы догадались? – спросил Король Старьевщиков.

– О том, что вы меня отравили? – переспросил Кел. – Я уже испытывал на себе действие скополии. Джоливет называл ее «дыханием дьявола». Она заставляет людей говорить правду. – Он затянул узел. – Боль устраняет ее действие. И некоторые мысленные упражнения. Джоливет научил меня, что надо делать.

Джиан заинтересовалась.

– Я тоже хочу научиться этому.

– Скорее всего, наркотик был в вине, которым угостил меня Аспер, – продолжал Кел. – Значит, он работает на вас?

– Меррен не виноват, – сказал Король Старьевщиков. – Это я его уговорил. Точнее, подкупил. Он продаст вам то противоядие, о котором вы просили, если вам оно действительно нужно. Он не любит обманывать людей.

«А травить их – это, по его понятиям, вполне нормально», – подумал Кел, но решил, что нет смысла обсуждать вопросы морали с главой преступного мира Кастеллана.

– Итак, наш разговор окончен? Я не собираюсь вам ничего рассказывать о жизни во дворце.

– О, я на это и не рассчитывал. – Глаза Короля Старьевщиков мерцали. – Признаюсь, это было испытание. И вы его прошли. С блеском. Я знал, что Ловец Мечей станет превосходным дополнением к моей команде. И не только потому, что имеет доступ на Гору.

– Я не стану вашим пособником, – резко произнес Кел.

Джиан снова направила на него острие кинжала.

– Он не будет сотрудничать, – обратилась она к Королю Старьевщиков. – Позволь мне убить его сейчас. У него такое лицо – так и хочется его прирезать.

Кел старался не смотреть на дверь. Король Старьевщиков сказал, что она заперта, но если он наляжет на нее всем телом, может быть, замок не выдержит? Возможно, его и ждала смерть от удара о камни, но лучше рискнуть, чем погибнуть в душной карете от кинжала убийцы.

– Мы не будем его резать, – объявил Король Старьевщиков. – Я считаю, что рано или поздно он одумается. Я оптимист. – Взгляд его зеленых глаз, глаз цвета крокодильей чешуи или воды в канале, был прикован к лицу Кела. – Я скажу еще вот что напоследок. В качестве Ловца Мечей вы обязаны повсюду следовать за принцем и делать то, что делает он. Даже если вам хоть на час в день удается остаться в одиночестве, вы не свободны. Вы не можете выбирать, что вам делать, куда идти. Вы не можете строить собственные планы. Уверен, не о такой жизни вы мечтали. Все мы когда-то были детьми, и у каждого ребенка есть мечты.

– Мечты, – с горечью повторил Кел. – Мечты – это роскошь. Когда я жил в приюте, я мечтал о таких, например, вещах, как ужин. Лишний кусочек хлеба. Теплое одеяло. Мечтал о том, что, когда вырасту, стану вором-домушником, карманником, «пауком». А если мне повезет, буду работать на крупного вора вроде вас, – издевательским тоном добавил он. – Таких, как я, в семнадцать лет клеймят, а в двадцать уже вешают. Я не знал о том, что для меня возможна какая-то другая жизнь. И вот вы сидите передо мной и предлагаете мне предать людей, которые предложили мне лучшую жизнь, новые мечты. Простите, но это меня не интересует.

– Ах вот как. – Король Старьевщиков постучал кончиками пальцев по набалдашнику трости. Пальцы у него были очень длинные, белые, покрытые какими-то маленькими отметинами наподобие ожогов. – Выходит, вы доверяете им? Королю и его советникам, аристократам?

– Я доверяю Конору. – Кел тщательно подбирал слова. – Я хорошо знаю жизнь дворца. Много лет я изучал ее правила, ее обычаи, учился отличать тамошнюю ложь от правды. Я знаю, как найти выход из его лабиринтов. А вас я совсем не знаю.

Сардоническая усмешка сползла с губ Короля Старьевщиков, и его угловатое лицо стало суровым. Он отодвинул занавеску и постучал по стеклу костяшками пальцев.

– Вы меня еще узнаете. Я в этом уверен.