– Гитаристу самое удобное место! – провозгласил Витек, без зазрения совести залезая на самый верх горы рюкзаков и сумок, топчась по ним.

– Так, перекличка! – провозгласила Лида и попросила называть фамилии, после чего достаточно долго искала каждого по списку и делала пометки.

Неуемная организаторша, удостоверившись, что никого, согласно спискам, в нашем автобусе не упустила, побежала к другим.

– Вот егоза! – воскликнул пожилой водитель, с усмешкой крутя головой.

Потребовалось еще с полчаса томления в раскаленном от жары автобусе – если ранее можно говорить о теплой погоде, то сейчас, в 10 часов, уже о жаре – пока, наконец, автобус не тронулся с места. Зарычал громче предполагаемого мотор, в салоне запахло бензином, но студентам было нипочем. Почти все сияли лицами в предвкушении чего-то необычного, интересного. Многие вырвались от родительской опеки и потаенно даже для себя были готовы на поступки, о которых можно будет позже жалеть, но вспоминать с усладой. Игорь же испытывал противоречивые эмоции. Парню некогда представился один из полевых выходов на границу с Пакистаном, когда их группу накрыли спецназ «черные лебеди». Из того боя получилось уйти только троим бойцам, пусть размен был численно и в пользу советских спецов. Так что на лице парня появилась злобная гримаса, а кулаки невольно сжались. Их тогда вот на таком же пазике, под видом местных жителей везли через советские блокпосты.

– Эй, мужик, все нормально? – как-то опасливо спросил Витек, расположившийся рядом с Игорем.

– Да! – выжал из себя бывший, хотя бывших не бывает, боец ГРУ.

Игорь взял себя в руки и рассмотрел молодежь в автобусе, зацепившись взглядом за того самого «рохлю», которого приметил ранее, когда он нес мешок с макаронами на погрузку. Парень не подвергся всеобщей эйфории и просто читал. Да, он достал откуда-то книгу и, явно неудобно расположившись, стал читать.

В целом, в автобусе преобладали пассажиры женского рода, именно сюда присели девушки-филологи со своей сопровождающей, которую очень навязчиво звали другие молодые преподаватели-историки с собой, но она нашла силы отвязаться от ухажеров, несмотря на свои игривые с блеском глазки, «по соточке на дорогу» у Анны Кондратьевны не прошли мимо молодой преподавательницы.

– Лидия Владимировна, позволено ли мне будет исполнить песню? – наигранно саркастично спросил Витек у активистки-Лиды, перехватывая удобно гитару.

– Только коллективные, Витя, и думай, что именно поешь, – Лида погрозила гитаристу кулаком.

Девушка сидела на самом комфортном месте рядом с водителем. Даже преподавательнице-филологу пришлось ютиться с двумя девушками на двухместном диванчике.

– О’кей, – провозгласил Витек и завел песню. – Вот они денечки, наступила летняя пора, испорчены зачетки, да и в экспедицию пора. Вещи собираем, время фляги водкой наполнять, круто погуляем, все равно не хватит. Твою мать!

– Виктор, прекрати, – попыталась урезонить парня Лида, но того несло…

– Вечером в палатках раздается лишь стаканов звон. Килька и тушенка – основной вечерний рацион. И посты охраны комары минуют стороной. Мощным перегаром всех сразит охраны плотный строй, – увлекся исполнитель, а его песню робко, с оглядкой на единственную преподавательницу в автобусе, стала подпевать часть студентов.

– Да пойте, уже, историки, я никому не скажу о вашем творчестве, – смеясь от текста песни, сказала сопровождающая филологов, чем только раззадорила студентов и уже большая часть автобуса орали слова из студенческого фольклора. Пожилой водитель одобрительно улыбался, такое творчество было ему близко.

– Гоблины в деревне не умеют водку так бухать, как студент истфака. Здравствуй, милый Мохов, твою мать… – экспрессивно пел Витек.

Да, мы ехали в Мохов – деревню в семи километрах от маленького районного города Лоев Гомельской области БССР. Именно там находился уникальный археологический комплекс конца X – начала XI века, как и ряд памятников бронзового века и даже неолита. Уже три года именно сюда ездят историки-практиканты на раскопки, и находки поражают. Это и уникальные славянские захоронения, и некие курганы представителей северных культур, может и тех самых викингов. Комплекс кроме курганного могильника включал огромной площади поселение, предполагаемую пристань, которую пока так и не локализовали. Этот памятник почти вплотную подходит к озеру, которое в свою очередь соединено протоками с Днепром, как раз в месте, где в него впадает река Сож. Уникальное, красивое место. Игорь был здесь с Анной Кондратьевной весной, когда подготовка к большой экспедиции вошла в финальную фазу.

– Так, выпьем за гуляющих, за ничего не знающих и сессию сдающих наобум. Так выпьем за гуляющих, за ничего не знающих, историков студентов ГГУ… – уже пел припев очередной песни Витек, а Лида прикрыла руками уши и даже закрыла глаза.

Песни понравились Игорю. Он знал, что такое армейский юмор, и догадывался о студенческом, но впервые видел и слышал проявление подобного творчества, людей с высшим образованием, пусть еще только получаемого. Многие историки пробивались и по партийной линии и служили в милиции, в идеологических отделах на предприятиях. И вот эти будущие идеологи СССР сейчас исполняют творчество на грани приличия и продолжают провокационные песни с политическим подтекстом – Витек самозабвенно исполнял «Перемен» популярного ныне певца Виктора Цоя и его группы «Кино». Песня была условно разрешена к исполнению, тем более во времена гласности. Каких именно перемен требуют «наши сердца» было не сложно догадаться.

– А ты чего не поешь? – к Игорю подползла, а иначе передвижение поверх по горе вещей и не назовешь, незнакомая девушка.

В принципе, Игорю было проще назвать тех с десяток студентов, которых он знал, в числе их эта девчонка не значилась. Парень был единственным заочником, который отправился в экспедицию, удачно подгадав с отпуском на производстве. И знал он только тех, с кем удалось познакомиться на трех общих собраниях в процессе организации экспедиции, да и во время выезда на место предполагаемой экспедиции весной.

– Так я слов не знаю, – ответил Игорь, мельком взглянув на нарушительницу его личного пространства.

– А…– философски произнесла девушка, как будто в лаконичном ответе парня было много смысла.

Симпатичная девчонка, девушкой Игорь ее не воспринял. Еще детские черты лица, наивные, но любознательные глаза. И все, больше ничего и сказать, если только не считать двух косичек русых волос.

– А ты на каком курсе учишься, а то выглядишь взрослым? – спросила назойливая собеседница.

Слух парня зацепился за слово «взрослым» и это окончательно расставило все приоритеты. Игорь стал уже думать, как отвязаться от девочки, но грубить не хотел и собирался ответить вежливо, однако, в разговор вклинилась Лида:

– Он перешел на второй курс заочного отделения, а сам работает на заводе. А еще служил в Афганистане и мастер спорта.

– Ты мое личное дело читала? – удивился Игорь.

Лида замялась и немного съёжилась. Голос парня был металлическим. Игорю не понравилась такая назойливость и излишний интерес со стороны комсомолки, по сути чужого человека, так как до сегодняшнего дня у них была лишь одна встреча, когда парень поехал в разведку на будущее место раскопок. У Игоря был свой автомобиль – «шестерка», и его вместе с личным транспортом использовали в научных и организационных целях при подготовке к выезду. Но машина сейчас у отца, который занялся очередным ее ремонтом с мужиками в гараже, так как папочка Светы Кручининой требует немалых денег за малую работу, да и записываться на СТО простым советским гражданам нужно за месяц.

– Молодежь, сейчас будет трясти, – громко провозгласил водитель автобуса и поймал первую яму на дороге, подтверждая делом свои слова.

– Мы уже в деревне, вот поворот направо, там школа и магазин, в школе могут проводить танцы, особенно, если мы об этом попросим, – стала «исполнять» экскурсовода Лида, уходя от ответа на неудобный вопрос о ее всезнайстве об Игоре.

Кирпичное здание мало походило на школу, ну или на очень маленькую, кабинетов на пятнадцать, не больше, и еще либо актовый зал, либо спортивный, что-то одно могло поместиться в небольшом здании, правда, к нему были какие-то пристройки.

Магазин так же не производил особого впечатления, обычный небольшого размера дом, но возле его была прямо-таки очередь из грузовых машин с надписями и «хлеб» и «мясо», было видно, что разгружают ящики с колбасой и молочными продуктами. Даже водитель автобуса чуть ли не остановился напротив такой нереалистичной для советского общества и государства картины, позволив и студентам рассмотреть в подробностях разгружаемый товар. Игорь был уверен, что на обратном пути извозчик обязательно остановится, и, если, конечно, магазин будет открыт, оставит все имеющиеся деньги тут в глухой деревне на радость жене, закупившись дефицитом.

Недолгие размышления обескураженных студентов о причинах такого нерядового события, как наполнение сельского магазина редкими продуктами, сменилось пониманием в глазах многих. Дело в том, что в экспедицию с республиканским телевидением собирается приехать первый секретарь Обкома партии Иосиф Антонович Колосов, вот и устраивают «потемкинскую деревню». Ну, это советским людям привычно и понятно, главное успеть к такому празднику жизни. Малодоступную даже в областном городе колбасу можно купить в деревне! Нонсенс, но приятный, многие студенты побегут за покупками уже завтра, если сегодня запретят это делать, хотя самоволку никто не запретит.

– Ой, ей! – дружно закричали все пассажиры, когда автобус в метрах ста от магазина повернул налево, и закончилась разбитая дорога, началось абсолютно непроезжее направление, так как дорогой, сплошь изрытую ямами и покрытыми глубокими лужами, это назвать категорически невозможно.

Недавно прошедшие дожди размыли грунт, но не это стало главной причиной полностью разбитой проселочной дороги, а тяжелые трактора и комбайны, которые проезжали тут в сторону поля, что в трех километрах у Днепра. Так что даже передвигаясь с черепашьей скоростью, пассажиров трясло, а два раза чуть было не перевернуло автобус, по крайней мере, так казалось по ощущениям Игорю.

– Все, баста! Вон и Икарус встал. Шабашь, детишки, разгружайся! – скомандовал разозленный водитель.

Действительно автобусы, как и легковые автомобили, заехали на поле с рожью, расположенное практически в деревне по правую сторону от направления движения к месту будущего лагеря. Слева уже начинался курганный могильник прямо на территории огородов и домов.

Маневр транспорта был вынужденным, так как колосившееся поле оказалось больше приспособлено для перемещения, чем сама дорога. Тем более, что только так смог бы разъехаться весь тот ассортимент советского автопрома, который попал в затор. Игорю подумалось, что во время становления Советского Союза, вот так ехать по засеянному полю никто бы и не подумал. И дело не только в жестких наказаниях за подобные проступки, но и в отношении людей. Сейчас же машины с пробуксовкой пытались по ржи объехать затор из грузовика и автобусов, особо не сокрушаясь от килограммов несобранного с поля зерна.

Все матерились и сыпали проклятиями, как в сторону небесной канцелярии, так и советской власти, которую обвиняли уже просто по инерции. В какофонии звуков и нецензурщины даже и не скажешь, что здесь собрались в основном либо люди с высшим образованием, либо стремящиеся к оному, а скорее многоэтажные конструкции по своему антуражу подошли бы каторжанам на пересылке.

Игорь улыбнулся, вспомнив своего капитана – комроты, который говорил матом, даже не задумываясь о том, что именно он говорит. Когда его однажды комбат попросил обойтись без мата, капитан был способен только растерянно мычать. Между тем, комроты был профессионалом, которых в мире мало и умел и людьми управлять и правильные решения принимать, пусть и с матерным огоньком.