С формальной точки зрения мифы, по сути, – разрозненные тексты, описывающие картину мира, начиная со времен возникновения человеческого сообщества. Постепенно эти сведения о мире и о себе систематизируются, обретая форму религий, которые, особенно на ранних этапах, тоже крайне схожи между собой. Тем не менее в науке обычно отделяют мифы с их разрозненным и на первый взгляд невзаимосвязанным набором сюжетов от более или менее целостных религиозных систем, где присутствует определенная, хотя и очень условная, логика. При этом древние религиозные системы в обязательном порядке включают в себя множество разновременных мифов. Для примера достаточно обратиться к Ветхому Завету, собравшему ближневосточные мифы разных времен и народов, которые кочуют, в свою очередь, от иудейской религии до христианства и ислама.

Истоки мифов и религиозного сознания относятся к мустьерскому периоду^[6], когда только происходило становление человека разумного. Активно развивалась речь – сложная коммуникативная деятельность, с помощью которой оказалось возможным передавать не только сиюминутную конкретику, но и универсальные абстрактные понятия. Рациональный подход к пониманию мифа предполагает, что в каждом отдельном случае коллектив создает собственный комплекс абстрактных понятий и научных знаний, отражающих то, как человек воспринимает мир, вне зависимости от региона обитания. А совпадение таких картин реальности происходит благодаря тому, что наш головной мозг изначально биологически и психически универсален. А ориентируется он на восприятие окружающей среды, выявление закономерностей, позволяющих прогнозировать собственную деятельность, а также на передачу знаний и обучение молодежи.

Проще говоря, отвечая на вопрос, когда появились мифы, следует отталкиваться от давности в 40–50 тысяч лет – тогда человек активно осваивал земные и водные пространства, у него появилась речь, произошел качественный сдвиг в его мышлении за счет бурного развития левого полушария головного мозга. Благодаря этому он смог систематизировать пространство и время, помнить прошлое и строить планы на будущее.

Первые человеческие коллективы должны были выживать в достаточно сложных природных условиях, а для этого следовало познавать мир и передавать друг другу и новым поколениям накапливающиеся знания и технологии, учиться взаимодействию, ставить общие цели и достигать их. И все эти знания и правила, описывающие мир, передавались в виде рассказов. Текст их должен был воспроизводиться предельно точно, ошибки не допускались. Совсем не случайно в некоторых древних обществах, живших с устной традицией, такая ошибка могла караться даже смертью. От точности текста зависело выживание коллектива – для этого надо было знать законы астрономии, климата, географию, понимать принципы устройства общества. Собственно, вот почему в разных регионах Земли при возникновении государств и стало появляться письмо. Но, как ни странно, миф продолжал и продолжает существовать в любом обществе и сегодня.

Однако современный человек не всегда может увидеть реальность, скрывающуюся за мифом. Так, например, на Юкатане у современных майя до сих пор есть миф о Летучей Мыши. Точнее сказать, Летучем Мыше, ведь пол млекопитающего в данном случае имел существенное для майя значение. Суть мифа, казалось бы, совсем проста.

Пришел однажды Летучий Мыш к зверям и говорит: «Братья, я такой же, как и вы. Я вскормлен молоком матери, у меня есть причинное место, совсем как у вас. Возьмите меня к себе». На что звери отвечают ему: «О чем ты говоришь! У тебя есть крылья, и ты летаешь ночью! Ты залетаешь в пещеру и поднимаешься в небо. Ты – не наш брат!» Обратился тогда Летучий Мыш к птицам: «Птицы, смотрите, у меня есть крылья, как у вас! Я умею летать, как вы. Я – ваш брат!» На что птицы возразили: «Как ты можешь такое говорить, когда у тебя есть причинное место, как у зверей. Убирайся отсюда! Ты нам никто!» Заплакал тогда совсем грустный Летучий Мыш и повис на гнилой веревке…

На первый взгляд суть истории сводится к некой морали – не стоит пытаться усидеть на двух стульях, а каждому сверчку следует знать свой шесток. Собственно, так этот миф и понимается современными майя. Однако в реальности ему не менее двух тысяч лет, и он не имеет ни малейшего отношения к нормам общинных взаимоотношений. В нем содержится изложение древних астрономических знаний, согласно которым Летучий Мыш – это воплощение тринадцатого зодиакального созвездия, расположенного на полосе Млечного Пути, или «Небесной веревки». Подробно речь об этом пойдет в специальном разделе. Уже пять веков как древняя астрономия майя прочно забыта. Но повествующие об астрономической картине тексты живы до сих пор и продолжают воспроизводиться в общинах майя в качестве своеобразных сказаний. И таких примеров много.

Любопытно, что в свои мифы, явно восходящие к древности, майя иногда вводят условно современных персонажей. Так, в колониальные времена появился каштлан, то есть кастилец (castellano), чужеземец, который совершает глупости, нарушает древние законы и получает наказание. Например, это происходит в другом мифе, где также фигурирует веревка.

Однажды каштлан зашел в пещеру и обнаружил там сундук. Охваченный алчностью, он открывает его и видит в нем длинную веревку, которую, конечно же, желает забрать себе. Он начинает тянуть ее, но та все не кончается и не кончается. Тогда каштлан решает забрать себе хоть часть веревки – он достает острый мачете и пытается отсечь кусок. И тут из разрубленной веревки начинает хлестать кровь, которую невозможно остановить! Каштлан в ужасе бросает все и бежит прочь из пещеры.

Забавно, что рассказчик, современный индеец майя, делает неожиданный вывод: по его мнению, речь здесь о том, что на Юкатане много длинных и прямых, как веревка, шоссе, где машины сбивают людей, и те гибнут, проливая кровь. В реальности же миф излагает совершенно другой сюжет, также связанный с веревкой, но та не символизирует Млечный Путь в качестве астрономического объекта, а воплощает символ прапредков, от которых произошли люди. Млечный Путь в мифологии майя считался Творцом и двойственным прародителем. Причем веревка выступала в качестве символа пуповины, по которой течет и передается потомкам кровь предков. Совершенно очевидно, что этому чрезвычайно древнему мифу, восходящему к археологическим ольмекам, явно не меньше пяти тысяч лет. Кроме того, он был еще и подправлен, но уже после конкисты – чтобы показать, что только глупый чужеземец каштлан может совершить подобное святотатство.

МИФ ИЛИ НАУКА?

Итак, повторимся: сложные, абстрактные понятия излагались через доступную для всех систему образов и символов. Однако ясной она оставалась, лишь когда создавался текст и не слишком долго после. Со временем менялся язык, слова приобретали новые значения, появлялись новые понятия, одни образы уходили в прошлое и возникали другие. Менялись условия жизни и характер деятельности людей, что, конечно же, вносило в тексты свои коррективы. Так, старые описания мироздания постепенно превращались в почти магические заклинания и чаще всего обретали характер маловразумительной или весьма условной истории – то есть переходили в категорию так называемого «мифа». Возникали новые, более современные, тексты, которые также затем утрачивали актуальность. Поэтому «мифы», можно сказать, создаются отчасти непрерывно – даже в современной науке данные постоянно пересматриваются и уточняются, а устаревшие каноны, переходя в разряд утративших актуальность, зачастую начинают именоваться «мифами». Неслучайно уже в XIX в. большинство ученых, таких как Огюст Конт, Герберт Спенсер, Эдвард Тайлор, сходилось во мнении, что философия и наука возникают из мифа.

К слову, о научных мифах. Мы ранее упоминали зодиак, а некоторые из читателей от незнания полагают, что это нечто «мифологическое», относящееся к астрологии и магии. И даже могут искренне недоумевать, почему вдруг мистический «круг животных», как его назвали греки, позаимствовав знания у ближневосточных астрономов, появляется в древней майяской картине мира? На самом же деле зодиакальный круг – это базовое понятие научной астрономии, к которому самостоятельно приходили наиболее продвинутые ученые ранних цивилизаций, а вплоть до XVII в. астрология и астрономия были практически единой наукой.

На полной Луне на широте северного тропика можно разглядеть фигуру зайца. Поэтому майя и считали зайца спутником Луны и, соответственно, женских репродуктивных циклов.

Фото из личной коллекции автора

Итак, первый вывод: мифы возникают вместе с человеческим коллективом, отражают реальность своего времени и продолжают существовать вплоть до современности.

Важно вспомнить еще одну позицию Ю. В. Кнорозова, связанную с уже упоминавшимся законом рекапитуляции. Кнорозов полагал, что этот закон (напомним: согласно ему, развитие особи повторяет развитие вида) относится не только к биологии, но и к интеллектуальному развитию. Так и миф отражает становление собственной картины мира у каждого конкретного народа. И с этой точки зрения полностью опровергается столь любимая многими идея о том, что сходные у разных народов мифы обязательно свидетельствуют о контактах, «учителях» и «заимствованиях». Именно поэтому исследования этнокультурной истории Нового Света имели для Кнорозова особое значение: они давали примеры самостоятельного развития цивилизации, не зависимого от Старого Света. При всей схожести культурных процессов, для того, что происходило на американском континенте, нельзя было применить знакомый и долгое время неоспариваемый тезис об «общих индоевропейских» корнях всех одинаковых явлений. И никакие чужие «культурные герои» не могут повлиять на развитие общества. Кнорозов всегда напоминал в этой связи, что даже практически трехсотлетнее присутствие общины викингов в Гренландии не оставило ни малейшего следа в местной культуре эскимосов. Они жили в собственном мире, выстроив его картину и используя свои же знания и технологии. Все эти аргументы лишь подтверждают, что в изолированных регионах нашей планеты базовая часть мифов, несмотря на типологическое сходство, возникала совершенно самостоятельно!

То есть видение окружающего мира обретало некие общие для человека свойства, независимо от того, где он живет. И главной характеристикой этой универсальной для ранних времен картины, сохранившейся в мифах, становится антропоцентризм и, соответственно, антропоморфизм. Человек – центр и объект для подражания в окружающем мире, создаваемом им самим же. И потому все сущие и не сущие, но воображаемые объекты так или иначе обретают то, что свойственно ему: руки, ноги, чувства, поступки и т. д. Эти производные от человека объекты по-человечески вступают во взаимодействие с человеком, творя, с его точки зрения, зло или добро по отношению к нему. Все сущее может заболеть, прийти в негодность и даже умереть, а также, соответственно, вылечиться, обрести годность и даже возродиться. Жизнь – это особый объект для осмысления. Это абстрактное понятие, и обойти его в вечной картине мира невозможно. И потому все оказывается наделенным душой, которая чувствует и выражает свое отношение к происходящему через эмоции.

Сам человек становится обладателем множества душ, причем их количество может варьироваться в разных культурах, доходя до десятков. Но всегда присутствуют основные: душа-тень, душа-отражение, душа-двойник, душа-дыхание, душа-кровь, души-дублеры. Именно они становятся важными персонажами мифологического ряда любой культуры, в том числе и майя.

Кстати, именно версия их мифов о душах-двойниках (нагуалях) послужила основой для возникновения в современном западном пространстве такого литературного жанра, как магический реализм. А еще появились различные «эзотерические» псевдоучения с немалым количеством последователей. Наиболее удачливым и прибыльным во второй половине ХХ в. оказался литературный проект антрополога Карлоса Кастанеды с его персонажем – индейцем майя «Доном Хуаном».