Осенью Стеша брала его с собой в лес собирать грибы. И Буран реально помогал ей находить в укромных местах толстые боровики или рыжие ароматные лисички. Зимой они вместе чистили снег на участке, и Буран обожал прыгать в огромные белоснежные горы, которые вырастали во дворе. По весне сажали картошку, морковку и другие овощи. Буран с удовольствием выкапывал ямы и не понимал, почему Стеша иногда ругалась, если выкопаны они были, по её мнению, не в том месте. А летом с самого утра было много работы: полоть, поливать, собирать урожай… Но больше всего любил Буран редкие походы на речку, когда можно было вдоволь купаться и гонять диких уток, которых с каждым годом на водоёме становилось всё больше и больше. Ходили они или рано утром или уже поздно вечером, чтобы не пересекаться с отдыхающими, ибо мало кому понравится, когда, выпрыгивающее из воды мохнатое чудо беззастенчиво стряхивает на тебя капли с шерсти.

Стеша всегда улыбалась, наблюдая за Бураном. Ведь именно это некогда бездомное, выброшенное кем-то маленькое существо привнесло в её жизнь настоящую радость и безоговорочную любовь. Буран остро чувствовал все перемены в настроении хозяйки. В часы грусти и подавленности Стеши он обычно пристально смотрел на лицо хозяйки и аккуратно, боясь потревожить, забирался к ней под одеяло. А Степанида Андреевна не возражала. Не прогоняла. А только крепко обнимала его, прислонив свою голову к его голове так, что он ощущал её горячее дыхание на своих ушах и чувствовал, как периодически опускаются слезинки на его шерсть.

Иногда Буран старался развеселить хозяйку, отвлечь от грустных мыслей. И тогда он начинал, как заведенная игрушка, гоняться за своим хвостом или весело кататься по полу. Стеша знала, что так он старается отвлекать её и всегда улыбалась в ответ.

В ту ночь, когда всё произошло, Буран стал вести себя как-то странно. Стоял солнечный сентябрь, и Стеша выкапывала картофель, собирая его в вёдра. Затем относила и высыпала в сарай на просушку. Буран не отходил от хозяйки ни на шаг, путаясь под ногами. Он всё время смотрел на неё, лизал горячим языком её пыльные руки, колени.

– Буря ты моя, – вздыхала Степанида Андреевна, – в чём дело? Иди лучше, приляг под яблоней, что ты крутишься вокруг меня всё время? Вот не успеем убрать урожай, пойдут дожди, и останемся мы с тобой зимой без картошки!

Но Буран всё равно продолжал ходить за Стешей по следам. Он сам не понимал, что происходит. Но его острое чутье улавливало какие-то прежде незнакомые флюиды. И они его беспокоили.

Урожай был благополучно собран часам к четырём дня. После позднего обеда, они легли отдохнуть на веранде. Стеша прикрыла глаза и, казалось, задремала. Буран подошел поближе и почувствовал, что кожа хозяйки покрылась холодным потом. Он прислушался… Ему показалось, что сердце Стеши стучит не так, как обычно… А уж к тому, как оно работает, за прожитые годы Буран привык.

Приподнявшись на задних лапах, Буран лизнул Стешу в лицо. Реакции не последовало. Тогда он стал тихонько поскуливать, наблюдая, откроет ли Стеша глаза, посмотрит ли укоризненно на него. Но хозяйка продолжала неподвижно лежать на диване. И даже после того, как Буран несколько раз громко гавкнул, ситуация не изменилась.

Не зная, что делать дальше, Буран выскочил на улицу, продолжая лаять. Хорошо, что калитка была открыта, и по инерции пёс бросился бежать к бабе Паше. Её дом он знал наизусть, потому как каждые десять дней ходил сюда за молоком со Стешей.

Хорошо, что Павла возилась во дворе с помидорами и сразу заметила влетевшего Буран.

– О, привет! А ты чего здесь?!

Пёс схватил аккуратно подол её халата и принялся тянуть на выход.

– Эй, что такое! – возмутилась женщина, не понимая, что хочет от неё Буран. – Мне надо пойти с тобой? А где Стеша?

Буран громко залаял и вновь схватил её за край одежды.

– Господи, с ней что-то случилось?!

Баба Паша скинула фартук и быстрым шагом направилась к дому старой подруги. Буран бежал впереди, оглядываясь, не отстала ли женщина.

Павла увидела бледную Стешу, которая неподвижно лежала на диване. Она нащупала пульс на запястье, слабый и какой-то прерывистый. Потом бросилась к телефону, долго что-то громко говорила в трубку. Буран сидел на полу и смотрел то на бабу Пашу, то на хозяйку. Он не понимал, что происходит, но всё так же остро чувствовал ранее неизвестные ему флюиды в воздухе.

Павла присела рядом со Стешей, расстегнула ей несколько верхних пуговиц, положила под ноги сложенное одеяло, а затем приоткрыла окно.

– Степанида, ты слышишь меня? – произнесла она негромко. – Ну, давай же, подруга, приходи в себя. Скорая уже выехала. Надо продержаться совсем чуть-чуть, – баба Паша смахнула слезы со щеки. А твой-то Буранчик молодец какой… Это же он меня позвал на помощь! Кто бы мог подумать, дворовый пёс, а какой умный!

Буран гавкнул. Видимо, ему не очень понравились слова о «дворовом псе».

Да, без породы, без регалий и кубков, но разве это главное в четвероногом друге? А ведь он Стеше – настоящий друг, в этом не было ни капли сомнения!

Последующие десять дней для Бурана прошли как в тумане. Приехали какие-то люди в белых халатах, крутились возле хозяйки, делали уколы, снимки, бурно что-то обсуждали, а потом положили её на кровать, почему-то на колёсиках, и погрузили в машину. Как Буран ни прыгал, ни лаял, его не взяли вместе с хозяйкой. И если бы баба Паша не закрыла калитку, то он, не раздумывая, бросился бы бежать следом за уезжающей белой машиной.

Когда силы лаять у Бурана закончились, он просто лег на еще теплую сентябрьскую землю и стал смотреть сквозь забор на дорогу, по которой увезли его Стешу. Так он пролежал весь вечер и ночь. А утром к нему пришла баба Паша.

– Грустишь? – погладила она его по голове. – Да, напугала нас твоя хозяйка. Инфаркт у неё, обширный… Неважнецкие дела… Но я уверена, что Степанида выкарабкается, сильная она баба. Столько испытаний жизнь ей подкинула. И вот – не сломалась. Всегда дружелюбная, весёлая, хозяйственная. И ты стал для неё спасением…

Ну что, пойдем, покормлю тебя. А то вернется твоя Стеша, а тут кости да кожа встречают…

Стешу привезли через десять дней. Всё на той же кровати с колесиками. Два медбрата переложили её на кровать в спальне, долго говорили с бабой Пашей и уехали. Буран подошел к хозяйке. В нос ударил едкий запах больницы и лекарств. Стеша не разговаривала. Не вставала.

Теперь три раза в день приходили к ним в дом баба Паша или Тоня. Они по очереди дежурили, делали уколы, пытались кормить Степаниду жидким супом или кашей, растирали ей руки и ноги, рассказывали сельские новости.

Буран не знал, что такое болезнь. Но он остро воспринимал психическое и физическое состояние Стеши. И после того, как та не среагировала на его попытки поймать свой хвост, осознал, что жизнь теперь не станет прежней.

Тёплый нос уткнулся в морщинистую руку. Дрогнувшие пальцы Человека слегка прикоснулись к морде Собаки и вновь свисли с кровати от бессилия.

Сердце Стеши остановилось через три дня после того, как её привезли домой. И если баба Паша была предупреждена о таком исходе, то Буран ничего не понимал. Он лежал у её кровати, периодически проваливаясь в сон, но отчетливо слышал биение сердца и дыхание хозяйки. А потом вдруг резко в комнате воцарилась тишина. Буран вскочил на лапы, стал яростно облизывать Стешу, тыкался носом в её шею, грудь, живот… Он заглянул в глаза, которые оставались еще открытыми и увидел в них своё отражение… Затяжной вой печали и скорби раздался над всем селом.

Сердце Бурана остановилось через полчаса после смерти Стеши.

Светлана Марчукова. ПОЧТИ ПУСТОТА

Днем ты смотришь ко мне в окно,

На ночь прильнешь к опущенной раме

И никакой занавески меж нами

Быть не должно.

Выросшая из земли мечта,

Ты облако сутью своей разреженной,

Легкость в твоей голове зеленой,

Почти пустота.

Но я видал тебя в буревал,

И ты по ночам, конечно, видало,

Как существованье мое впадало

В черный прогал.

Мы с тобой от зари до зари

Глядим друг на друга в упор и вчуже:

Тобой владеет погода снаружи,

Мной – погода внутри.

Р. Фрост «Дерево в окне»

(Перевод А. Сергеева)

Два дня. Всего два дня оставалось Веронике на то, чтобы написать предисловие к сборнику стихов американских поэтов. Она сама отбирала переводы. Среди стихотворений надо было выбрать основное. Оно и должно было дать название сборнику. Вернее – строчка из него. По её мнению, таким стихотворением должно было стать «Дерево в окне» Роберта Фроста, её любимое. Главными, без сомнения, были две последние строчки:

Тобой владеет погода снаружи,

Мной – погода внутри.

Эти слова завораживали Веронику. Как передать это чувство в коротком предисловии? Казалось бы, все так просто. Разве в уличной толпе, в разговорах при встречах, на деловых переговорах – не видно, что одними людьми владеет «погода снаружи», другими – «погода внутри»? Но ведь стихотворение совсем о другом. Человек разговаривает с деревом. Как передать это настроение? Как сделать так, чтобы читатель прочел стихотворение её глазами?

Она любила свою работу. Подбирать тексты, редактировать сборники – это было удовольствие. Предисловия обычно складывались легко. Но этот долгожданный сборник с любимыми стихами упорно сопротивлялся.

В который раз она задавала себе вопрос: какие деревья она обычно замечала? Ответ был простым, тут и думать нечего. В любом пейзаже, в парке, у дороги – она всегда искала липу. Ни одно другое дерево не имело такого запаха, таких цветов и плодов, таких листьев в форме сердечек. Липовые аллеи очаровывали и так увлекали Веронику, что часто она отставала от компании и долго в одиночестве бродила в этих аллеях. Однако воспоминания о липах совсем не приближали её к предисловию.

Неожиданно во время обеденного перерыва ей пришла в голову счастливая мысль: надо просто поставить эксперимент и самой пережить то, что пережил автор. Сегодня вечером она подойдет к окну и попробует восстановить ситуацию, описанную Фростом в стихотворении «Дерево в окне». Может быть, она сможет, наконец, найти слова?

После работы пришлось задержаться. Вероника торопилась домой так, как будто её ждали, а она опаздывала к назначенному времени. Окна комнат её квартиры на шестом этаже выходили во двор. Деревьев в окнах не было: во дворе возле детской площадки росли цветы и кустарники. Только окно кухни выходило на улицу.

Она открыла дверь так тихо, что муж и сын не услышали, как щелкнул замок. Уже темнело. Не снимая плаща и не зажигая света, Вероника бесшумно прошла в кухню, подошла к окну и увидела дерево – высокую березу. Порывы ветра раскачивали ее тонкие ветви. Дерево сопротивлялось. Беззащитное, оно было полностью во власти стихии. Ему негде было спрятаться. Сколько лет оно здесь росло? Сколько сил было у него, сколько терпения! Была ли у него «погода внутри»? Или это привилегия людей, которые прятались в теплых комфортных домах от «погоды снаружи»?

Она много раз видела это дерево. Видела и не видела. Оно покрывалось листьями, птицы вили на нем гнезда, похожие на мешочки из травинок, и щебетали на ветках. Как странно, что она их почти не замечала. Подходя к окну, она как будто погружалась в себя, особенно вечером, когда вглядывалась в свое отражение в стекле. Часто во время завтрака она любила смотреть на птиц, летящих в небе на фоне облаков, иногда её внимание привлекал красивый закат. Ни разу за все годы она по-настоящему не увидела дерева, как будто смотрела сквозь него: «Легкость в твоей голове зеленой, почти пустота».

Сегодня все было по-другому. Пустоты не было. Дерево и человек смотрели друг на друга. Вернее, человек смотрел на дерево. Оба – живые существа. Наверное, дело было в том, что она смотрела через окно. Волны, бегущие навстречу друг другу от двух живых существ, разделенных стеклом, разбивались об эту прозрачную преграду и возвращались обратно. Одна волна – к человеку, другая – к дереву. При этом волны набегали друг на друга, подпитывались энергией, усиливались. Человек и дерево как будто прорывались друг к другу. Безжалостно захваченная ураганным ветром береза была похожа на человека, который идет вперед из последних сил.