То ли янтарный свет, пролившийся кругом, мягко сглаживал несовершенства Лиззиной внешности, то ли зеркало удивительным образом отображало ее очертания, но Лиззи, шагая навстречу своему отражению, вдруг обнаружила, что выглядит невероятно привлекательной.

Ноги обрели желанную стройность и длину, сгладились чрезмерные выпуклости в области бедер, и вытянулся силуэт. Походка обрела плавность и гибкость, свойственные профессиональным танцовщицам. А когда Лиззи приблизила к зеркалу лицо, то не смогла сдержать восклицания.

В глазах заиграла шальная зеленая искра, и ушла легкая курносость. Уголки губ приподнялись, а резко обозначившиеся скулы как будто стали выше, придав лицу аристократическую скульптурность.

– Неужели?.. – прошептала пораженная Лиззи.

Она игриво повела плечом, выставила вперед стройную ножку, любуясь точеным коленом, томным движением закинула руку за голову, представив исполненный восхищения взгляд Алекса. Пожалуй, не только Алекса… Чистое восхищение, не более того…

Лиззи послала своему отражению соблазнительную улыбку, и в этот миг зеркало помутнело, люстра под потолком погасла, и смолкли птицы. Сеанс закончился.

Выйдя на улицу, Лиззи медленно двинулась по проспекту, натыкаясь на прохожих. Когда же она наконец очнулась от наваждения и заглянула в ближайшую витрину, то с горечью обнаружила: из отражения смотрит на нее все та же полноватая Лиззи с детскими ямочками на щеках.

– Отчего грустит моя сахарная женушка? – спросил Алекс, раскрывая объятия навстречу переступившей порог Лиззи. – На тебе лица нет, дорогая!

Вскрикнув, жена метнулась к зеркалу. Она то приближалась к нему, – и тогда чуть не впечатывалась лицом в стекло, то отходила, чтобы видеть себя в полный рост.

Алекс недоуменно смотрел на нее, а потом его вдруг осенило.

– Лиззи, – осторожно начал он, перебирая в уме все, что когда-либо слышал о косметологических процедурах. – Ты покрасила ресницы?

Она не обратила на его слова внимания, и тогда он, на всякий случай, добавил:

– Тебе очень идет.

Хмурясь, Лиззи вновь придвинулась к отражению.

– А ведь и вправду, – вдруг просияла она, – ресницы-то потемнели. И цвет глаз стал ярче! Ты тоже это замечаешь, а, Алекс?

– Конечно, – с энтузиазмом воскликнул он, обрадовавшись, что сахарная женушка передумала плакать. – Я сразу заметил, как только ты вошла!

– Значит, мне не показалось… – Лиззи мечтательно прикрыла глаза. Она скинула с плеч короткую шубку и, разведя руки, будто танцуя с невидимым партнером, завальсировала вокруг Алекса.

Он подхватил ее, крепко прижал к себе, и все перед ними закружилось, заверте…

В понедельник Лиззи, вскочив ни свет ни заря, первым делом бросилась к зеркалу. Когда часы принялись бить седьмой час, Лиззи опомнилась. Заглянув в спальню и убедившись, что муж спит, она прокралась на цыпочках в прихожую, запустила руку в карман его пальто и извлекла портмоне. Дрожащими руками вытащила наличность, оставив несколько мелких купюр. Затем ее пальцы ловко прошлись по всем секретным местам, где мужья обычно прячут заначку от жен, и ее усилия обернулись солидной денежной прибавкой.

Едва дождавшись, когда супруг уйдет на работу, Лиззи наскоро собралась и выскочила из дома.

Отныне она разглядывала себя с удовольствием – и не только в магическое зеркало, но и в самое обыкновенное, от сеанса к сеансу совершенствуя свои черты.

Мужчины не давали ей прохода, наперебой ухаживая за ней и добиваясь внимания. Их восторженные взгляды обволакивали Лиззи, точно сладкая патока, и от этого движения ее становились грациозными и манерными. Очень скоро она превратилась во властительницу дум, украшение светских тусовок и вечеринок.

Пятиминутные сеансы воздействовали на внешность слабо, и Лиззи отказалась от них в пользу часовых, весьма разорительных, но вызывающих умопомрачительные и стойкие сдвиги во внешности. Деньги таяли с катастрофической скоростью.

А из кошелька Алекса стала исчезать наличность. Когда купюры пропали впервые, он решил, что обронил их. Во второй раз Алекс обнаружил отсутствие ассигнаций в кафе, когда расплачивался за обед. Тогда его выручил сослуживец, одолжив нужную сумму.

Когда портмоне опустел в третий раз, он пожаловался сахарной женушке.

– И ты даже примерно не представляешь, кто это мог сделать? – она сдвинула брови. Муж пожал плечами.

– Совсем-совсем? – уточнила Лиззи. – Может, их украли у тебя в метро?

– Три раза подряд? – саркастически воскликнул он.

– Значит, это кто—то с работы, – уверенно произнесла супруга.

– Если это повторится еще раз, я заявлю в полицию, – мрачно проговорил Алекс.

К счастью, кражи прекратились, а Лиззи тайком от мужа взяла кредит.

В один из ненастных вечеров, когда она, веселая и слегка нетрезвая, вернулась домой из бистро, где очередной воздыхатель объяснялся ей в любви, Алекс поинтересовался у нее насчет ужина.

– Лиззи, крошка, не найдется ли у нас что-нибудь перекусить? – спросил он, ласково глядя на нее.

– Больше не смей называть меня Лиззи! – гневно выкрикнула жена. – Это имя похоже на собачью кличку! – вздернув голову, она надменно припечатала: «Элизабет».

– Ну уж нет, – рассердился Алекс. – Я женился на Лиззи и не знаю никакой Элизабет. Лиззи, и точка.

С этими словами он встал из-за пустого стола и ушел в спальню.

– Подумаешь, – буркнула Элизабет и отправилась спать в гостиную. Ночь они провели в разных комнатах, а наутро муж ушел на работу, не позавтракав и не поцеловав жену.

Случившаяся накануне ссора заставила Элизабет согласиться на встречу с одним кавалером, который давно осаждал ее настойчивыми ухаживаниями.

Сначала они бродили по Таврическому саду. Спутник Элизабет энергично жестикулировал и блистал остроумием, стараясь произвести впечатление.

Как и многие, он был влюблен в нее, но Элизабет не испытывала радости, какая еще недавно охватывала ее от осознания власти над мужчинами. Теперь воздыхатели вызывали у нее скуку и чувство одиночества.

Элизабет смеялась и выглядела веселой и оживленной, однако на сердце у нее лежала тяжесть, и причиной этому был муж. «Отчего он так груб? Почему не замечает моей красоты?» – думала она, улыбаясь очередной шутке поклонника и не особенно вникая в ее смысл. Скорее всего, Алекс не любит ее, так стоит ли страдать? Не лучше ли забыть его, перестать думать о нем, когда рядом симпатичный мужчина? Рассудив так, она повернулась к нему, их взгляды встретились, и ни один из них не заметил Алекса, неожиданно вынырнувшего из-за угла.

Увидев свою жену с молодым франтом, да еще в такой интимный момент, когда они, улыбаясь, глядели друг другу в глаза, Алекс – исключительно мирный малый – натурально рассвирепел и бросился на соперника. Молниеносная драка окончилась безоговорочной победой Алекса, главным образом, благодаря моральному превосходству законного супруга. Предполагаемый любовник жены ретировался сначала на четвереньках, а затем, поднявшись на ноги, во всю прыть помчался в направлении Литейного проспекта.

Алекс схватил за руку жену, оторопевшую от вида яростной схватки, и потащил домой. Под его глазом наливался фингал. Впервые Элизабет видела своего супруга в таком бешенстве, но еще никогда он не казался ей таким красивым и родным.

– Алекс, – воскликнула она, как только они вошли в дом, – я клянусь тебе, что никогда, никогда…

– Кто этот тип? – рычал обычно сдержанный и покладистый муж. – Ты изменяла мне с ним?! Правду! Только правду!

– Нет! – рыдала Элизабет, и в этот момент ей, может быть, впервые в жизни было все равно, как она выглядит.

– Врешь! – крикнул он и обрушил кулак на стену. Выглядело это столь устрашающе, что от ужаса Элизабет выронила из дрожащих рук сумочку. Упав на пол, она раскрылась, и оттуда вывалился ворох купюр, предназначенных для оплаты вечернего сеанса в магическом иллюзионе.

Воцарилось молчание. Элизабет боялась его прерывать, так страшен стал муж в эту минуту.

– Откуда у тебя эти деньги? – спросил он тихо и поднял на нее взгляд, в котором Элизабет не прочитала ничего, кроме ледяного презрения. – Это он тебе дал?

– Нет, – прошептала она и попятилась. – Я правду говорю, Алекс!

Он сделал шаг навстречу. Его бледное лицо неумолимо надвигалось на нее. Она уперлась спиной в стену.

– Лгунья! – выплюнул Алекс. Несколько мгновений он пристально смотрел ей в глаза, словно что-то искал в них, потом развернулся и удалился в комнату, а Элизабет бесшумно сползла на пол.

Некоторое время в спальне стояла тишина, но внезапно ее прервал оглушительный стук хлопнувшей о стену дверцы.

Она вскочила, метнулась к спальне, остановилась на пороге. Лежащий на кровати распахнутый чемодан оправдал ее худшие ожидания.

– Алекс, – умоляюще, тоненьким голосом позвала его Элизабет, не решаясь войти. Он вздрогнул, но не повернулся, продолжая, как заведенный, перекладывать вещи из шкафа в чемодан.

– Я клянусь тебе, это не он…

Муж замер, опустив руки.

– И никто другой, Алекс, – заторопилась она. – Я взяла кредит в банке.

Он медленно повернулся и тяжело посмотрел на нее.

– Зачем?

И тут Элизабет, путаясь и перескакивая с пятое на десятое, рассказала ему все: про магический иллюзион, головокружительную стоимость сеансов, воровство денег у него из карманов и о том, как ненавидит она маленькую пухлую Лиззи.

– А я любил ее, – с горечью сказал Алекс, – свою сахарную женушку. Уж она-то не стала бы меня обманывать. Но ее – увы! – больше нет. Поэтому я ухожу, – и, повернувшись, он вновь принялся собирать вещи.

– Ты мне не веришь? – крикнула она ему в спину. – Думаешь, я все вру?

– Да, я так думаю, – глухо ответил он, не поворачиваясь. – Ты стала другой, Элизабет. Чужой, – добавил он веско.

– Вот в чем причина, – прошептала она, глотая слезы. – Кому нужна эта красивая кукла?!

Она схватила лежащую под кроватью гантель и, подскочив к зеркалу, с размаху ударила стекло, разбив собственное безупречное отражение.

– Вот тебе! Вот тебе! Получай! – кричала Элизабет в исступлении, не замечая, что пальцы у нее в крови, а зеркало давно разбилось, и продолжая колотить по стене.

Выбежав в коридор, Алекс схватил на руки рыдающую Элизабет и понес в спальню. Смахнув чемодан, он уложил жену на кровать и принялся вытаскивать осколки, застрявшие в ее пальцах, а она все плакала и повторяла:

– Не уходи, Алекс! Не бросай меня!

Обработав раны и справившись с перевязкой, он опустился на пол рядом с кроватью.

– Наверное, у меня от слез опухло лицо, – слабо улыбаясь, тихо проговорила она. – Дай мне зеркальце.

Он послушно открыл ящичек прикроватной тумбочки и, взяв со стопки журналов с красотками круглое зеркальце, протянул ей вместе с носовым платком.

Черные разводы туши испачкали не только ее пухлые щечки, но даже небольшой курносый нос.

– Такая я тебе нравлюсь больше? – спросила она, улыбаясь сквозь слезы.

– Именно такая, моя маленькая сахарная Лиззи!..

Алекс наклонился, нежно поцеловал жену, и все перед ними закружилось, заверте…

Андрей Буровский
ПОТОМКИ МАУГЛИ

– А что мне делать в этой стране? – так сказал Питер Блэк Маугли своему двоюродному брату, Махарраму Маугли. – Мой родной язык-английский, паспорт у меня британский. Я вызываю подозрения, потому что слишком хорошо говорю по-английски и пью виски. Хорошо еще, что я не очень люблю бифштексы из священных коров…

– Я не пью виски, и английский у меня не так чтобы очень хорош.., – ответил Махаррам, – а подозрения вызываю не меньшие, потому что плевать хотел на их касты и кастовые законы, на мерзкие морды идолов и на жирных ростовщиков, которые этих идолов облизывают. К тому же я терпеть не могу грязи… У меня сразу начинается понос от еды, которую одним пальцем размешивают, а вторым намазывают.

Его английский и правда был хуже.