Головоломка сама собой стала складываться в моей голове. Дэн вернулся вместе с отцом и Лерой – поэтому их вчера и видела Василиса Петровна, хотя сам говорит мне, что приедет через несколько дней. Князь вчера тоже прилетела в город. Они действительно вместе отдыхали в Галазеи вместе вернулись. Но почему он лжет мне? Чтобы у него была возможность провести с ней время? Скорее всего. Он ведь иногда раньше так нежно на нее смотрел, что мне становилось противно до щекотки в пятках. Может быть, его слова о том, что он ничего не чувствует к Троллихе – всего лишь очередная ложь? И на самом деле Лазурная – это сама Князева?

– Почему не хочешь? – не отставала Регина.

–Я сама… улетаю, –соврала я устало. – Потом с ней встречусь. Сделаю ей… сюрприз.

– Теперь летать страшно, –вдруг вздохнула она. – Особенно после того, что с Олей случилось…

–А что с ней случилось? – нахмурилась я.

–А ты что, не знаешь? Вы же общаетесь!

Я скрипнула зубами. Какого черта она считает меня подружкой Князя? Разорвала бы ее на куски. Притворщица.

– Она едва не погибла, Маша!

Чего-чего, а этого я не ожидала.

– В смысле? Что случилось?

– Ох, я думала, ты все знаешь, а то бы стразу рассказала. Оля должна была лететь в Галаз вместе с родителями тем самым рейсом, что недавно упал в море, слышала ведь? – затараторила Регина. Я ошарашенно кивнула. – Они взяли билеты на другой день в последний момент. Представляешь?

Я лишь кивнула. Страшно и жалко – до слез жалко всех, кто безвинно погибает. Не только в авиакатастрофах. Это ужасно. Просто ужасно. Как бы я не любила Князеву, я не желала ей подобного. Я никогда не желала людям смерти, потерь и боли. Меня не радовали чужие слезы.

– Билеты покупала ее мама, –продолжала Регина. – А на другой день она их взяла, потому что у нее были какие-то проблемы на работе. Так страшно жить.

– Страшно, –согласилась я. На душе было тяжело.

Переговариваясь, мы вышли из университета на улицу.

–Я с папой на машине. Может быть, тебя подвезти? – спросила я.

– Ты такая хорошая… Спасибо, Маш! Но меня друг ждет – тоже на машине. Меня, кстати, с ним Оля познакомила.

Я не слишком удивилась, когда увидела Ивана – того самого, из кафе, которому ни за что, ни про что вмазали рокеры. Мы поздоровались, и я подумала, что Инга осталась без парня, хотя тотчас вспомнила про Рафаэля. Кажется, он не оставит ее в покое.

– Как ты долго учебники сдавала, –покачал головой папа, когда я села в машину.

– Очередь была…

– Да не очередь была, а с подружкой ты там болтала. Так, сейчас я тебя домой отвезу. И не ходи сегодня никуда, – добавил папа, – видишь, дождь собирается?

– Угу.

– Что это у тебя за вид смурный? С подружкой поссорилась?

– Нет, просто голова болит.

Я прислонилась лбом к прохладному стеклу и молчала всю дорогу, порядком удивив папу. Все вспоминала и вспоминала проклятого Смерча. Его голос, улыбку, прикосновения…

– Пап, – нарушила я молчание лишь однажды, –а вы с мамой ведь были в Галазе?

– Были. Еше до Федькиного рождения. Наш первый совместный отдых.

– Расскажи, там красиво? Хорошо?

– Хорошо. На Черном море почти везде хорошо, –улыбнулся далеким воспоминаниям папа. – Галаз – место прекрасное, Маша. С отличным климатом. И море там синее-синее. А уж воздух какой! Красота! Когда-то давно Галаз был древнегреческой колонией Причерноморья. Местные рассказывали, что название города произошло от древнегреческого слова «галазио», что значит лазурный.

– Как интересно, – мрачно сказала я, всеми фибрами души проклиная этот ни в чем не повинный в общем-то цвет. А папа продолжал:

– В легенде говорится, что в шестом, по-моему, веке до нашей эры, когда колония, собственно, была основана греческими выходцами, ойкист – то есть, предводитель колонистов, а затем и правитель, назвал так город по просьбе любимой жены. У них там вообще была интересная история. – Видя мое лицо, папа пытался меня хоть как-то развлечь. – Ойкист был без ума от своей молодой и красивой жены Дионисии, а она влюбилась в другого. В парня из черни. Он, как водится, тоже ее полюбил. Эти двое стали тайно встречаться. Сестра Дионисии помогала парочке, и какое-то время они были счастливы. Правитель вскоре прознал про то, что жена ему изменяет. И послал своего брата-близнеца убить соперника. Тот нашел. Однако видя, как они любят друг друга, пожалел и не стал трогать юношу, но обо всем рассказал брату. Ойкист рассвирепел, поймал этого парня и лично убил его на ее глазах. А на следующий день нашел супругу мертвой. Потом и сам умер. Одни говорят, не вынес разлуки с женой и сбросился со скалы. Другие – что его убила мать Дионисии, отомстив за смерть дочери. Хотя историки утверждают, что ойкиста просто-напросто устранила недовольная знать. Но, кто знает? После его смерти править городом стал его брат-близнец, взяв в жены сестру Дионисии, ту, которая помогала влюбленным. Но и он недолго оставался на свете. Погиб вместе с молодой супругой во время набега каких-то то ли кочевников, то ли еще кого… Не помню. В общем, эта душещипательная история – достояние Галаза. Дионисия и Филимо стали местными Ромео и Джульеттой. Символом настоящей любви. В городе и скульптуры с ними есть, и фрески. Даже площадь в честь них названа. А уж какие деньги делают на сувенирах, я вообще молчу. С их изображением чего только там не продают. И картины, и талисманы, и брелоки, и одежду даже… Так сказать местный бренд.

– Что еще за Филимон? – еще более мрачно спросила я, понимая, что даже у бедняг в сказочной Древней Греции настоящей любви не было. На душе стало совсем пасмурно, словно я услышала любимую сказку, в которой вместо привычного счастливого конца главные герои умерли в жутких муках. – Почему у героя такое имя?

– Ты вся в мать, – весело отозвался папа. – Когда она впервые услышала эту историю, спросила, что за имя такое дурацкое и на греческое непохожее, а потом полдня ходила по Галазу печальная. Ей, видите ли, легенда в душу запала. Жалко стало их. В результате я оказался виноватым. Потому что не понял всей трагичности их истории, э-эх. – Он вдруг тепло улыбнулся, словно вспомнив что-то хорошее.

Я прикрыла глаза. Лазурный город, лазурная девушка Инна… Ольга Князева. Ложь Смерчинского, которому мне хотелось свернуть шею. Что же происходит? Что двигало Денисом? Какие цели он преследует? Неужели Князева все же нравится ему? Что они вместе делали в Галазе? Кем они друг другу приходятся? Они ведь столько лет знакомы… Они просто друзья или у них сосем другие отношения? И как в этом всем замешана сестра Ольги Инна, о которой сказал Черри и о которой хотел рассказать мне Дэн.

Я совсем ничего не понимала. И очень устала.

Дома меня одолели воспоминания – память, словно издеваясь, подкидывала мне один за другим фрагменты из нашего с Дэном короткого, но яркого общения. Я безумно по нему скучала. Мне физически хотелось дотронуться хотя бы кончиков его пальцев, хотя бы на миг прикоснуться к его волосам, хотя бы… просто увидеть перед собой. Но, увы, он решил, что с Ольгой ему будет куда лучше. Уехал с ней, приехал с ней… Мне хотелось обнять его и ударить с равной силой. И я решила, что первым делом все же ударю, когда увижу. Если смогу посмотреть в его глаза. Синие с искорками, участливые и с хитринкой, жизнерадостные, но в которых иногда проскальзывала непонятная тоска.

А может быть, папа был не прав? Может быть, Смерчинский – отличный манипулятор, который принимает людей за пешки? Может быть, он обманул и моего папу?

Глава 11.

Я молча лежала в кровати, наблюдая за крупными каплями дождя на потемневшей улице, небо над которой плотно закрылось тучами. Меня распирало от желания сделать хоть что-нибудь, чтобы узнать правду, но в то же время я безумно хотела закрыться одеялом с головой и никогда-никогда не показываться на белом свете.

С одеялом на голове я просидела минут пять, не больше. После, повинуясь какому-то неясному в тот момент импульсу, вынырнула из-под него и схватила телефон, чтобы вновь позвонить Смерчинскому. Увы, он с кем-то болтал – линия была занята. А его отцу звонить я не желала. Хватит, опозорилась уже. Мрачно поскребя ногтями стену, я, охваченная гневом, зачем-то набрала номер Князевой. Оператор сообщила, что она находится вне зоны доступа. Я решила дозвониться хотя бы до Димки – но он просто не брал эту чертову трубку! Они меня игнорируют, что ли, все?!

Я, недолго думая, позвонила Смерчинским домой – ноль результата. Чащина, дурака, дома не было. Тогда я с демоническим блеском в глазах отрыла через Регину домашний телефон Олечки, и только тогда мне повезло. Ну, как сказать, повезло… Это был еще один гвоздь в гроб моих чувств.

– Можно Ольгу? – спросила я громко.

– А ее нет, деточка, – отозвался надтреснутый голос пожилой женщины – чуть позже я узнала, что это была бабушка Тролля. – Олечка ушла.

– Не подскажите куда? Мне она очень-очень нужна.

– К Денису Олечка ушла. Сказала, что пошла к Денису, – ответила моя собеседница. – Вот только вчера приехала, а сегодня уже дома нет с утра. Убежала Олечка.

У меня, по-моему, едва не помутился рассудок. К кому ушла Олечка-Троллечка? К Денису? Ну, Олечка, ну Денис, я вас найду и… вы повторите судьбу древнегреческих Дионисии и Филимона.

– К Смерчинскому? – спросила я с трудом. Я не верила в происходящее. Меня накрыло то самое состояние временного безразличия, которое бывает после какого-либо потрясения, когда ты еще и не веришь толком в происшедшее, хотя понимаешь, что это не сон и не шутка, а злая реальность.

– Да-да, к Денису Смерчинскому, именно. А вы кто, Олечкина подруга? – спросила добрая бабушка.

– Ага. Подруга.

И, возможно, будущая убийца.

– Тогда приходите к нам в гости, – обрадовалась Князева-старшая, – у Оли так мало подруг. Одна только Региночка. Да и та редко бывает. А как вас зовут?

– Маша меня зовут.

– Я тогда скажу Олечке, что ей звонила Маша.

– Спасибо, – поблагодарила я бабушку. – И скажите ей, что я очень хочу с ней поговорить.

– Непременно, Маша, непременно скажу.

И на этом мы распрощались.

Несколько минут я сидела почти без движения, переваривая всю полученную за сегодняшний день информацию. А после грянул гром – и на улице, и в моей душе.

Оцепенение спало, и меня обуяла ярость. То, что было огненным цветком, превратилось в огненный ураган эмоций.

– Значит, реально развлекаешься с Князевой? – выдохнула я. – Развлекайся! Хоть всю свою жизнь!

Сначала я просто била подушку, вымещая на ней злость, а после, чуть успокоившись и кусая до крови губы, вновь схватила телефон.

И под ливнем эмоций написала сообщение:

«Смерчинский, с этого дня забудь меня. Мой телефон, внешность и даже имя. Для меня ты больше не существуешь. И я думаю, ты знаешь почему. Ненавижу ложь и тебя, как ее приложение. Прощай».

Отправив сообщение, я занесла Дэна в черный список всюду, где могла. Телефон, мессенджеры, соцсети. Даже на домашнем телефоне. Я делала все это не только потому, что понимала, как больно мне будет слышать его голос, ставший родным, но и потому, что я боялась его чар. Вдруг он сможет вновь запудрить мне мозги и манипулировать глупой девочкой Машей и дальше? Вдруг он заставит меня вновь поверить ему, и я опять, как дурочка, буду слепо идти за ним?

Да, я любила его, чего уж тут таить, любила сильно, может быть, еще по-детски наивно, всей душой и всем сердцем, всем своим существом, но я не желала быть безвольной куклой в руках у прекрасного синеокого кукловода, мастерски дергающего то за одну, то за другую веревочку.

Пусть я лучше буду страдать без него, зная правду и чувствуя себя свободной, чем буду рядом, раз за разом обманутая. Пусть мне будет больно, но я не буду сидеть в клетке из своих иллюзий! Пусть все будет так – нелепо, грустно и безысходно, но я останусь собой.

Я схватилась за голову, ненавидя едва ли не весь мир – так обжигающе горячо было в душе.