Майя отпрыгивает к противоположной стене, будто я заразный, будто ей жизненно важно находиться от меня на приличном расстоянии. Само собой, это только подкидывает углей в жаровню моего гнева.

– Что это сейчас было? – рычу на нее. – Что за показательное выступление?

– Не понравилось? – шипит она с видом оскорбленной невинности.

– А должно было? – возмущаюсь я.

Вскользь отмечаю, насколько взволнованной она выглядит, кусает нижнюю губу чуть ли не до крови.

– Ты сам хотел, чтобы я это сделала, – стонет она с обидой. – Ты сказал…

Она определенно издевается надо мной. Неужели вправду верит, что своим поведением хоть сколько-нибудь улучшила ситуацию?

– Ты дура, что ли? – с раздражением развожу руками. – На хрена ты это все устроила? Вот на кой черт?

– Чтобы до тебя достучаться! – она стоит на своем. – Ты ведь отказался слушать, ты…

Я злюсь еще больше, снова на нее рычу:

– Ко мне подхода не знаешь? Могла бы как-то по-женски подойти, по-хорошему. Я не изверг, между прочим, младенцев в полнолунье не ем. Дал бы я тебе денег и так, зачем ты…

Майя задыхается от возмущения.

– Я подходила! Я пыталась по-другому! – Она кривит губы, смотрит на меня со вселенской обидой. – Ты нормальный вообще? Сначала одно говоришь, потом другое…

Я-то нормальный, в отличие от некоторых.

– Мне этот спектакль на хер не нужен! – строго ее отчитываю. – Грош ему цена при нынешнем раскладе. Ведь я прекрасно понимаю, что виноватой ты себя не чувствуешь. Зато вышла на сцену, прямо как махровая жертва. Кидайте в нее камнями… А Артем типа такой мудак, что мало того что извиняться заставил, поиздевался, так еще и денег на лечение ребенка зажилил. Так у тебя все в голове складывается в пазл, да?

– Да, именно так! – Она смеет с обвинением на меня смотреть.

Она. С обвинением. На меня!

С этим Майя явно не по адресу.

– Тебе ничего не стоит мне помочь, – стонет она и складывает руки в молитвенном жесте. – Для тебя ведь это не деньги даже!

Неужели она и вправду не понимает, что дело совсем не в деньгах.

– Не хер было ноги перед другим раздвигать, – я шумно дышу. – Сейчас бы не пришлось унижаться, просить. Все бы у тебя тогда было. Я бы тебе все обеспечил, даже луна с неба…

Майя отшатывается в сторону отвечает с надрывом:

– Я не раздвигала ноги! Ты себе это придумал…

На этой славной ноте меня кроет окончательно.

Сам не понимаю, за каким чертом бросаюсь к ней. Резким движением собираю ее волосы в кулак и цежу в лицо:

– Тогда за что ты сейчас при всех прощения просила? Цирк устроила, а сама…

– Ты сам мне изменял! – вдруг выдает она и морщится то ли оттого, что крепко держу ее за волосы, то ли от собственных горьких слов: – Так показушно, мерзко…

– Я?! – возвышаюсь над ней, буравлю полным негодования взглядом: – Пока ты жила со мной, я не смотрел ни на кого даже. Оно мне не надо было!

Мои слова – чистейшая правда.

Пока мы были вместе, я даже не думал ей изменять. Майя была для меня всем, что только могло быть важно в моей далеко не самой счастливой жизни.

Да, после того как она гордо ушла, я натворил много разного. Но ей я не изменял никогда.

– Я видела, как ты целовал ту блондинку в сториз! – с обидой шипит Майя. – Я не дура…

Блондинка в сториз была, факт.

Я специально снял видео, выложил, чтобы хоть как-то задеть бывшую. Вот такой мелочный поступок, месть за ее тотальное ко мне безразличие. Ведь один раз ушла, и с концами – больше ни сообщения от нее, ни звонка. А я умирал без нее. Мне было так хреново, что даже вспоминать не хочу. Ну и что, что я ее сам выгнал, в разрезе тех событий это вообще неважно.

– Это было после нашего разрыва, – напоминаю ей. – До этого я ни с кем…

– Лгун! – кричит она. – Лгун, изменщик, жлоб…

Понять не успеваю, что со мной происходит, а сам уже прижимаю Майю к стенке. Тяну за волосы, заставляя запрокинуть голову, наклоняюсь к ее лицу и веду носом. Чувствую нежный персиковый аромат ее кожи, и меня окончательно ведет. Аж слюна выделяется.

Свободной рукой беру ее за шею, чуть придавливаю, а потом вконец наглею и легко провожу языком по щеке. Вкусно до одури.

Чувствую в штанах такой стояк, какого не было уже тысячу лет.

Мой спермотоксикоз тут ни при чем. Дело в Майе. Я обалдеть как сильно ее хочу, я так давно в ней не был…

– Артем не надо! – пищит она.

А мне на ее писк глубоко плевать.

Меня буквально скручивает и лихорадит от желания сделать с ней что-нибудь грязное, запретное. Заново ее присвоить. Хоть ненадолго, хоть на ближайшие полчаса…

Собственно, а почему на полчаса?

Я могу получить от нее намного больше. Способ неважен, главное – результат.

– Если хочешь, чтобы я тебе помог, – я помогу, но на своих условиях, – хриплю ей в губы.

– Каких? – спрашивает она испуганно.

– Ты теперь моя с потрохами, и слова «нет» в твоем лексиконе больше не существует.

Я понимаю, что творю дичь, но в данный момент мне как никогда хочется отключить голову, послать к чертям здравый смысл. Что и делаю, причем с удовольствием.

Внимательно изучаю Майю взглядом. Подмечаю, как вспыхивают ее глаза, на задворках сознания мелькает мысль: сейчас на хер пошлет. Оно и неудивительно, учитывая, что я ей предложил.

Но…

Она почему-то не шлет.

Смотрит на меня с лихорадочным блеском в глазах и шепчет:

– Мне очень срочно нужна помощь, Артем! Иначе я бы не пришла, попыталась как-то по-другому…

Мне смешно.

Как будто у нее были другие варианты. Будто есть еще какие-то знакомые, которые смогли бы выложить несколько миллионов здесь и сейчас за красивые глазки… Или за немое послушание в постели, как в случае со мной.

– Получишь помощь уже завтра, – говорю и чувствую, как срабатывают внутренние предохранители.

Это же все-таки Майя!

Не какая-то там девка с панели, а Майя…

Что я сейчас делаю? Покупаю собственную жену. Бывшую. Первую… Самую любимую. В прошлом. Сейчас я просто ее хочу. Причем насильно ни к чему не склоняю, если девушка готова продаться, я более чем готов купить.

А здравый смысл… Да кому он нужен, когда передо мной такой соблазн.

Я прижимаю Майю к стенке, веду губами по ее щеке.

Она вся трясется, не знает, как реагировать на мою близость. А меня ее трепет заводит еще больше. Меня все в ней заводит: ее частое, возбужденное дыхание, нервный румянец на щеках, изгибы фигуры, по-прежнему стройной, совершенной.

Кажется, вся кровь, какая есть, приливает вниз, член стоит как каменный. Хочу ее так, как, по-моему, не хотел даже в наш самый первый раз. А впрочем…

Я ведь помню наш с ней первый раз. Даже если бы мне сделали лоботомию, не забыл бы, потому что такое в принципе не забывается.

Мы с ней остались наедине у меня в квартире после моего дня рождения. И я попросил подарок интимного характера. Ведь встречались уже как пару недель, а в трусы залезть она мне тогда так еще и не дала.

Помню, как прижал ее собой к дивану, начал покрывать поцелуями лицо. А она шептала, что девочка, что никого еще у нее не было, и вообще совсем-совсем неопытная в любовных делах. Я, тогда еще двадцатипятилетний вчерашний пацан, дурел от ее признаний, они меня заводили даже круче, чем женский стриптиз.

Да, я поначалу думал, чешет мне и про девственность, и про то, что совсем неопытная. Оказалось, не чешет. Хотя это и удивительно, как девчонка с кукольной внешностью смогла остаться целкой к девятнадцати годам, а именно столько ей было, когда мы познакомились.

Мне было обалдеть как приятно стать ее первым…

Когда я в нее протиснулся, разрывая преграду, чуть не кончил от удовольствия.

Тогда решил по глупости, что раз был ее первым, стану единственным. Вот такая романтичная хрень лезла в голову, а душу топило щенячье чувство любви.

Никогда больше у меня подобного в жизни не было. Ни до, ни после Майи.

Зато теперь никакой романтики, никакой нежности.

Я резко разворачиваю Майю ко мне спиной, дергаю за молнию черного безразмерного платья, которое она напялила для встречи со мной. Не хочу терпеть и минутной задержки в диком желании смять ее нежную грудь в ладонях, а молния, сука, не слушается, не поддается.

Резко дергаю, и по комнате раздается звук разрываемой ткани. Это я, вместо того чтобы расстегнуть молнию, разорвал к чертям шов.

– Артем! – охает Майя жалобно.

Но локомотив моих желаний уже не остановить.

– Терпи! – рычу ей в ухо.

Чувствую, как Майю трясет от того, что с ней делаю, а меня это еще больше заводит.

Платье – не единственный предмет гардероба, который я на ней рву. Следующие на очереди черные колготки, всегда их ненавидел.

Я сую руки ей под платье, поддеваю чашечки бюстгальтера, с удовольствием мну упругие мячики ее грудей. Провожу ладонями вниз, по впалому животу, трогаю лобок. Потом с силой поддеваю капрон и разрываю его пальцами.

Все что угодно, лишь бы быстрее добраться до желанной плоти. Мягких, влажных губ, нежной щелки, что она скрывает между ног.

– Артем! – снова стонет Майя.

Я зажимаю ей рот ладонью, а свободной рукой забираюсь в трусы.

Майя цепляется обеими руками в мое запястье, пытается не пустить меня к самому сокровенному.

– Не смей сопротивляться, – рычу ей в ухо. – Иначе уговору конец. Сразу. Автоматом.

И она разжимает пальцы.

– Упрись ладонями в стену, – командую строго. – И прогнись, как я люблю. Ну же, давай…

Она слушается, чуть прогибается, позволяет моей руке скользнуть в ее трусики.

Веду пальцами по нежной, гладкой коже лобка.

Чувствую, как Майя инстинктивно сжимает ноги, заставляю ее их раздвинуть. Накрываю ладонью ее промежность и испытываю нечто сродни эйфории.

Как же я скучал по этой конкретной вагине. Тут все мое! Хотя бы на какое-то время…

Я нащупываю пальцами ее клитор, немного тру его, чуть сжимаю. Именно так, как ей это нравилось раньше.

Убеждаюсь в том, что дева в принципе совсем не против меня принять.

Она не истекает соками, как это бывало с ней раньше, но между ног у нее все вполне влажно. Она готова к тому, чтобы я ее взял.

Большего поощрения мне и не нужно, учитывая, что и без того еле сдерживаюсь.

Сам я даже не раздеваюсь. Просто расстегиваю на брюках ремень, спускаю их вместе с трусами, и вот я в полной боевой.

Член стоит, как солдат на плацу, и рвется в бой.

Заставляю Майю прогнуться сильнее, чтобы удобнее было ее брать. Быстро достаю из бумажника резинку, которую храню там на всякий пожарный. Натягиваю презерватив на член и направляю его в щелку между ее половых губ.

Неожиданно вхожу с трудом. Она за эти годы сузилась, что ли? Еле протискиваюсь внутрь, прямо как первопроходец.

– Давно не трахалась, что ли? – спрашиваю на ухо и освобождаю ее рот от своей ладони.

Вместо ответа Майя издает стон. Протяжный такой, сладкий.

По ходу дела, я не один скучал.

Я крепко хватаю ее за талию, дольше не медлю. С удовольствием в нее вдалбливаюсь, мне так кайфово, что, кажется, звезды перед глазами начнут мелькать.

Двигаюсь резко, с нажимом. Вырываю из Майи полустоны-полувсхлипы, заставляю ее сжиматься внутри. Она стоически меня принимает. Терпит? Или нравится? Хер поймешь… Как-то я разучился за эти годы распознавать ее реакции.

Меня накрывает ожидаемо быстро. Дурею от ее узости, безотказности и собственной безнаказанности, даже от самого факта, что я трахаю не кого-нибудь, а бывшую жену.

Я кончаю, плотно прижав Майю к стенке, рычу ей в ухо от яркого, слепящего, почти невыносимого удовольствия. Еще некоторое время нахожусь в ней, кайфуя от отголосков оргазма, лишь после этого отпускаю ее, делаю шаг назад.

Пока я поправляю одежду, Майя охает в панике:

– Как мне теперь выйти?

Ее вопрос неудивителен.

Волосы я ей растрепал изрядно, к тому же ее черное платье теперь свисает с одного плеча разорванной тряпкой.