Лёгкие не выдерживают, и я начинаю кашлять.

Жара, кровь попадает в глаза. Пот, смешиваясь с песком, однородной грязной массой попадает на губы. И каждую минуту залп из гранатомёта.

– Виталя, вертолёт! – громко сказал я, но в ответ ничего не услышал.

Что-то не так. Сместился ближе к позиции Казанова и увидел, что он ранен и пытается перевязаться.

Казанов весь в пыли, лицо мокрое от пота с комками грязи. Задеты плечо и нога. Ранения не самые серьёзные, так что жить будет.

Виталю слегка трясёт от напряжения. Наверное, ещё и контузило после попадания реактивной гранаты РПГ. В динамике радиостанции уже слышен позывной вертолёта.

А в небе до боли знакомый гул двигателей и винтов.

– 315й, местоположение группы наблюдаю. Работаю по противнику.

И тут же по УНИТовцам полетели неуправляемые ракеты С-8. Земля задрожала, а с потолка посыпалась пыль. Лесной массив утонул в столбах огня и земли, выбрасывающейся в местах взрывов. Шансов для пехоты в столкновении с вертолётом нет никаких.

Грохот стихает, но ещё продолжают рваться пикапы и боекомплекты, находившиеся в машинах.

– 315й, выполняю заход, – доложил командир вертолёта.

Ми-8 заложил крутой вираж и начал снижаться. Крен очень большой для этого вертолёта. Ощущение, что вот-вот коснётся лопастями земли в развороте.

– Ваш подражатель, командир? – спросил у Сани его лётчик-штурман, ковылявший мимо меня и Виталика.

– Я и круче закладывал. Жалкая пародия! – махнул рукой Александр и помог мне поднять Виталика.

Забравшись в вертолёт, мы тут же оторвались от земли и взяли курс на север. Виталя был в сознании, но слегка бледный. Но это не помешало ему достать сигарету.

Его раны начали обрабатывать прямо в вертолёте.

– Начинаешь верить, Серёга? – спросил Виталя, забравшись на скамью.

– Частично. Считай, что пока у тебя есть кредит моего доверия. Как будем выбираться? Документы наши в Браззавиле остались.

Казанов улыбнулся и подозвал одного из бойцов. Тот достал небольшой свёрток из ранца и передал его Виталику.

– Всё предусмотрено. Сам понимаешь, всё делалось заранее, так что имена и фамилии выбирались в ускоренном темпе.

Виталик протянул мне маленькую красную книжицу. На ней был изображён герб бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославия.

– И он ещё действует? – спросил я.

– Да. Ты же родился ещё при Иосипе Брозе Тито, – ответил Виталик и протянул другой паспорт Саньку.

– Совсем фантазии не было? – прочитал я своё новое имя.

– Смена поколений. Не суди строго.

– Со мной тоже решили долго не думать. Саша Кляжич – не очень звучит, – посмотрел на себя Саня и убрал паспорт в нагрудный карман.

– Кстати, на этом ваша совместная работа… завершена, – прокряхтел Виталик.

Блин, а я только начал привыкать к Саньку. По словам Виталика, он отправится работать в Республику Сербскую.

– Ну а тебя, Серый ждёт командировка в Батайницу.

Эта авиационная база была известна тем, что именно там базировались МиГ-29 ВВС Югославии из состава 204го истребительного авиационного полка. Да и вообще, Батайница – самый крупный военный аэродром в стране.

Я ещё раз открыл свой новый документ, удостоверяющий личность. Кто-то уже слегка подтёр его, чтобы он не выглядел таким уж новым. А с именем работники конторы и правда решили не заморачиваться.

Теперь я Сергий Радонич.

Глава 3

29 декабря 1990 года, Сербия.

Ночной Белград рассмотреть из окна японского внедорожника получилось лишь мельком. Мешало отсутствие должного освещения и проливной дождь, начавшийся сразу после нашего прилёта в страну.

Колонной из нескольких автомобилей мы ехали не по улицам столицы Сербии, а по объездной дороге. Одна деревня, сменялась другой. Многоквартирные дома были подобием «хрущёвок», а затем снова переходили в частные владения. Даже в такую дождливую ночь можно разглядеть, что в Сербии любят красные черепичные крыши. В свете фар они постоянно казались мне неким панцирем.

Жилой комплекс «Рудо», который ещё называют Восточными воротами, возвышается над Белградом. Все 28 этажей трёх башен жилого комплекса имеют высоту более 100 метров. По мне так напоминает мрачный замок с круглым двором посередине.

– Советский Союз, верно? – спросил у меня Виталик, сидевший на переднем сиденье.

– С лёгким налётом старушки Европы, – ответил я.

Виталик вряд ли удивится такому сравнению с моей стороны. Ему известно, что я успел побывать за эти годы во Франции.

– Самая процветающая страна соцлагеря была. Сейчас гражданская война, распад и громадная инфляция. То, что может ожидать и нашу страну, – сделал вывод Казанов, поправляя косынку на руке.

За всё время, что прошло с аварии в джунглях, Виталик ничего дельного не рассказал о работе. Саню и вовсе отправил на сутки раньше из Конго в непризнанную ещё никем Республику Сербскую.

– Тебе нравится куртка? – спросил Казанов, повернувшись ко мне.

– Виталь, ты уж извини, но американская лётная куртка из номэкса – перебор, – ответил я, застёгивая карман.

– Фирма, же. Радуйся.

Возможно, меня уже объявили погибшим. Главное, чтобы эта новость не отразилась на здоровье родных.

– Я тебя понимаю, дружище. У меня тоже есть те, к кому я не могу пока вернуться, – ответил Казанов и отвернулся от меня.

При водителе не захотел Виталя открывать мне личную информацию. Я помню, что он был женат на сестре-близняшке жены Артёма Рыжова. Её Наташей зовут. С такой работой, как у Казанова сохранить семью сложно. Я даже не знаю, есть ли у него дети.

– Льубав немогуче омогучи, – тихо сказал Виталик на сербском.

– Любовь делает невозможное возможным, верно? – уточнил я правильный перевод фразы.

– Верно. А ты, Сергей, очень быстро учишь новый язык.

Такая себе суперсила. Но с изучением иностранных языков у меня и правда всё проходит очень быстро. За время, пока сидели в Конго в ожидании вылета, выучил несколько словесных конструкций.

Мы начали подниматься вверх по одной из просёлочных дорог. Скорость движения упала до минимальных значений. Даже на внедорожнике можно застрять в такой дождь на раскисшей дороге.

Не прошло и минуты, как мы свернули к расщелине и остановились. Кажется, сейчас мы рядом с одним из подземных командных пунктов бывшей Югославии. Эта страна была известна строительством таких укреплений ещё со времён монархии.

Выйдя из машины, мы направились к входу в бункер. После необходимой проверки, перед нами открылась большая металлическая дверь. Нас встретил высокого роста военный в камуфлированной форме, берете с эмблемой сербской армии и берцах. На поясе кобура с пистолетом.

Звание я не мог пока определить. Погон был закреплён на липучке над левым нагрудным карманом. Но гадать над званием мне не пришлось, поскольку этот военный представился, когда пожимал мне руку.

– Подполковник Предраг Тадич, – поздоровался он со мной, представившись на весьма неплохом русском.

Тадич был высокого роста, с карими глазами и выступающим вперёд подбородком.

– Сергий Радонич.

– Вижу, что имя сербское у вас уже есть, – улыбнулся Предраг, снял берет и повёл нас вниз.

Тадич оказался одним из сотрудников управления безопасности Генерального штаба сербской армии. Проще говоря – из военной разведки.

– Вито, извини. Кафу не будет, хоть и положено гостям предложить, – сказал Предраг, пока мы спускались по бетонным ступенькам.

– Эх, я бы ещё и чорбой бы отведал, – ответил ему Виталик, назвав разновидность густого сербского супа.

Спустившись по ступенькам на несколько метров, мы попали в хорошо освещённый коридор. Температура здесь была весьма комфортная. Немногочисленные обитатели данного места носили как гражданскую одежду, так и военную форму сербской армии.

– Такой бункер выдержит и ядерный взрыв, – шепнул я, заглянув в одно из бытовых помещений, где двое человек смотрели какой-то фильм под ночной кофе.

– С запасом строили, – ответил Тадич.

Со слов Виталика здесь есть локаторы кругового обзора, метеостанция, коммуникационный блок и другие службы.

Командный пункт расположен достаточно глубоко под землёй. Я сделал вывод, что входы замаскированы хорошо. Непосвящённый человек их не заметит.

– А что мы здесь делаем? – спросил я.

– У нас встреча. Надо сразу обговорить наши возможности и полномочия.

– Кстати, – резко повернулся к нам Предраг и взял небольшую паузу.

Что это было? Проверка наших нервов или реакции?

– Я слушаю, Педа, – ответил Тадичу Виталик, назвав его уменьшительную форму имени.

– Тот, кого ты оставил нам, ведёт себя спокойно. Мы знаем всех твоих ребят. А вот про лётчиков ты с нами не делишься информацией.

– Предраг, я уже говорил, что лётный состав держится у меня в секрете. Дополнительных данных не будет. Тем более, ты знаешь их имена. Сам же делал паспорта, – улыбнулся Казанов.

– Шпионов много, Вито. Мы даже вам доверяем с трудом, – ответил Тадич и продолжил вести нас по коридору.

Виталик очень непрост. Не представляю, как вообще получилось провернуть такую операцию по внедрению. Ещё и в обход официальных властей нашей страны.

– Да, и когда вы уже начнёте работать на своих машинах? – спросил Предраг у меня.

– Дадите добро, можем и завтра, – быстро ответил я, хотя совсем не был знаком с ситуацией.

Казанов подмигнул мне, согласившись с таким ответом.

– Дадим. Надеюсь, вы именно те лётчики, о которых нам тут рассказывали, – ответил Тадич.

Через минуту он завёл нас в небольшой зал. На стенах висели карты и схемы, а за индикаторами кругового обзора несли службу офицеры в камуфлированной форме с надетыми гарнитурами. На дальней стене был огромный планшет, напоминающий экран боевой обстановки. Две девушки наносили какие-то данные в эти минуты. Со всех сторон шли переговоры, шумели радиостанции и периодически звонили телефоны. Самый настоящий зал боевого управления.

В центре стоит стол с картой. Над ним склонились несколько офицеров, которые по возрасту в отцы мне годятся.

– Генерал, они прибыли, – спокойно сказал Предраг.

От стола отошёл седой мужчина, прихрамывая на правую ногу. На плечах были генеральские погоны с тремя звёздами и эмблемой с мечами и венком.

Генерал поздоровался с Виталиком, а затем и со мной.

– На вас американская куртка, Радонич. Как это понимать? – спросил у меня генерал, чьи слова перевёл Предраг.

Вот знал, что неуместно ходить в Сербии в американских шмотках. Однако, приглядевшись, я увидел на руке генерала часы «Монтана». Производили их не в США, но название намекает на Северную Америку.

– Вещь качественная. Вы тоже отдаёте предпочтения бренду, связанному с Америкой, – указал я на наручные часы.

Генерал посмеялся и похлопал меня по плечу.

– Вы наблюдательны. Я генерал-полковник Боян Радич. Вы припозднились, но время на выступление у вас есть.

Радич развернулся и захромал к столу. Его помощники зашелестели картами и документами, чтобы убрать их с видного места. Понятно, что нам никто особо секретных документов не покажет.

– Итак, вы здесь, поскольку вам приходилось работать в Ливии в 1985 году. Тогда американцам не удалось уничтожить страну только благодаря грамотным действиям советских лётчиков и флота. Это притом, что численный перевес был на стороне США. Сейчас нам нужны ваши советы.

– Только советы? – спросил я.

– Будем надеяться, что да, – продолжал говорить со мной генерал через Предрага.

Виталик кивнул, намекая, чтобы я продолжал разговор.

Мне вкратце объяснили, каков примерный состав ПВО и авиации у Сербии. Вывод напрашивался не самый хороший.

– Комплексы С-75 и С-125 будут прикрывать направления основных ударов авиации НАТО. Самолёты же встретят авиацию противника уже над территорией страны…