Откуда эта сцена известна во всех подробностях? Так она красуется на фреске Аццо ди Мадзотто в зале власти во дворце правителей Сан Джиминьяно! В той битве барон принимал участие на стороне гибеллинов, а одним из предводителей гвельфов был Корсо Донати. И коня барона, оставшегося без всадника, покрыли попоной с кругами, точь-в-точь попона Донати на упомянутой фреске.

Никому и в голову не пришло бы сравнение сцены убийства со старой фреской, но овдовевшая баронесса сразу заметила сходство. Намек прозрачный! Полиция опрашивает потомков семьи Донати, но пока никто не задержан.

Понятно, почему комиссар так раздражён. Громкое убийство аристократа из известной семьи, да ещё и газеты зашумели. Саша тут же отправила сообщение:

«Читала новости. Ты раскроешь это убийство, как всегда!»

«Спасибо. Надеюсь» – тут же последовал ответ.

– О, вы читаете про это ужасное убийство! – Хозяйка бара Лаура принесла Саше новый ломоть хлеба и не упустила возможности глянуть на экран телефона на столике. В деревне, где ничего не происходит, всё любопытно!– Мы все в шоке! Переживаем за Ребекку.

– Кто это?

– Баронесса. Жена убитого. Она живет в поместье по дороге в Сан Миниато. Я, конечно там не была, но люди говорят, у них розы особенные, у других такие не растут. Ох, и красавица была в молодости! Черные как смоль волосы и светло-голубые глаза, как они сверкали, когда она пела в церкви! Она же отсюда, из Сант Андреа. Вся деревня сбегалась послушать. А когда «Ave Maria» пела – все рыдали.

– Пела в церкви, а потом стала баронессой?

– Ну, это она в молодости пела. Ох, рассказывают – мать моя еще бар тогда держала – у Ребекки был кузен Пьеро, такой негодяй! Постоянно попадал в неприятности, проказничал, прятал змей под простынями в родительской постели, представляете? Воевал у вас в России и с 1943 года от него перестали приходить письма. Все потеряли надежду. Мать рассказывала, однажды летним вечером все ужинали здесь на площади, тогда еще стоял большой деревянный стол, а незнакомец подошел и тихо попросил: – Налейте мне бокал санджовезе, пожалуйста! Его мать начала кричать и только тогда мы поняли, что это Пьеро. Все плакали, а он вел себя так, словно отсутствовал пару дней. Потом он рассказывал, что был в вашем лагере, где-то в Воронеже, а дальше я помню только, что ему помогала одна женщина, из ваших. Он до самой смерти берег ее фотографию. Эх, жаль вы не познакомились, он бы столько вам рассказал!

Саше приходилось слышать подобные истории. Куда не посылай итальянца, везде найдет аморе! Пару лет назад она побывала на выставке, посвященной итальянским военнопленным, в суздальском музее Спасо-Евфимиева монастыря. Тогда она узнала, что во время и после войны в лагерях в Советском союзе содержалось почти 49 тысяч итальянских военнопленных, из них в заключении умерло почти 28 тысяч. При этом отношение к ним было совсем другим, чем к пленным немцам, умирали итальянцы больше из-за неприспособленности к климату.

Саша надеялась, что грустная страница истории двух стран больше никогда не откроется…

– Я выросла в конюшнях на нижнем этаже фермерского дома, представьте, как мы жили, каким воздухом дышали… – продолжала хозяйка бара, – тяжелые времена были, есть нечего. Вам же рассказывали, что спасали только каштаны? И муку из них делали, и жарили, и до сих пор кастаньяччо, каштановый пирог, пекут каждую осень. Скоро, кстати, праздник каштанов – festa di castagni. Видели объявление?

Вот так, сядешь в теньке зонтика на площади и целый экскурс в историю и гастрономию получишь! Прав был Назарио – связала свою жизнь с этими краями- придется слушать воспоминания… Разомлевшая от солнышка и еды, Саша нехотя поднялась и побрела к дому синьора Нери.

Старик открыл сразу.

– У вас есть минутка? Я бы хотела поговорить с вами. Я… искала информацию, и…

– Как мило с вашей стороны, юная синьорина, есть ли успехи?

– Боюсь, что нет. Я не нашла никаких упоминаний об Эрнестине и… честно говоря, я нахожу это удивительным. Даже тревожным.

– Тревожным? Каким образом? Она могла умереть?

Саша кивнула. – Вы не хотите обратиться в полицию?

Назарио сморщил нос.

– Сомневаюсь, что они захотят вмешаться через сорок лет. Я… я лучше обращусь к адвокату. Узнаю, можно ли мне получить развод. Спасибо, что попытались.

– Жаль, что ничего не вышло…

– А что насчет коробки, которую я вам дал? Вы успели ее просмотреть?

– Ой, простите, не было времени, – Саша совсем забыла о коробке. – Я обязательно посмотрю и потом сразу вам верну.

***

Вот стыдоба-то! Александра крутила педали велосипеда и мучилась, как же она так прокололась. А вдруг там лежит то, что поможет разгадать загадку? Явилась сказать человеку, что поиски бесполезны, а сама даже не открыла его коробку…

Оставив велосипед у стены замка, она вошла в кухню и увидела Бернардину, с недоумением рассматривающую небольшой терракотовый горшок с каким-то растением. Рядом на столе лежал конверт.

– Это тебе прислали сегодня утром. Я все пытаюсь понять…

– Что понять? – Саша взяла конверт с надписью «принцессе Алессандре», нервно хихикнула, осознавая, что это именно ей. В конверте лежала репродукция старинной открытки с изображением цветов и витиеватой надписью – «Язык цветов и растений». На оборотной стороне открытки пусто.

– Что бы это значило? Вы не видели, кто это прислал?

– Конверт был в цветке. И на твоем месте я бы цветок выбросила.

– А по-моему миленькое растение. И оно же живое, как можно выбросить?

– Во всяком случае не стоит держать его в доме.

– Но почему?

– И в саду тоже. Его если посадить, ни одного другого растения не останется.

– А в доме-то почему нельзя? Смотрите, какое…пушистенькое.

Экономка вздохнула. – Это растение называется солейролия. Оно растет на Корсике, на Сардинии. Дома его мало кто выращивает. Странный выбор подарка.

– Да почему? Что ты все вокруг да около ходишь?

– Это латинское название – солейролия, в народе его зовут растением, которое лезет в чужие дела. Еще его называют слезами ангела, слезами ребенка или корсиканским проклятием. Но думаю, Корсика тут не причем.

Саша вздрогнула.

– Ты хочешь сказать…

– Что кому-то не понравились вопросы, которые ты задаешь.

– Но я… я и говорила с двумя-тремя людьми, и все вроде свои…

– Давай я унесу горшок. Негоже держать в доме такие подарки. Не с добром они.

Открытка, приложенная к горшку, все расставляла на свои места. Это дружеское предупреждение? Или кто-то обиделся или… не хочет, чтобы она искала Эрнестину? Саша поежилась.

– Кстати, Бернадѐ, я помню, что в Италии, как в католической стране, принято дарить четное количество цветов. А одну розу можно?

– Одну розу можно.

– А что она означает, раз уж ты такой эксперт по языку цветов?

– Если ее подарили после знакомства, она означает любовь с первого взгляда. Кто-то подарил тебе розу? – Подозрительно уставилась экономка на Сашу, – Это деревня, смотри, слухи пойдут.

Так-так, не зря Саша боялась сделать лишний шаг…

– Все нормально, никто мне не дарил, просто интересно. А если не после знакомства, а через годы?

– Тогда она означает «я все еще люблю тебя».

Саша вздохнула.

– А цветок и правда убери.

Это растение, такое милое на вид, вторгалось туда, где ему были не рады. Нет, это не дружеское предупреждение. А значит… они с Симоной были правы. Скорее всего, Эрнестина не уезжала из деревни.

– Если хочешь посмотреть старые фотографии, сходи на виллу Полиньяно. Это в километре на запад от Сант Андреа. Там живут Леонардо и Ирмина. Они уже на пенсии. У них просто кладезь информации о деревне, столько документов и фотографий! Сходи, они сейчас редко появляются в деревне, будут тебе рады.

– Почему редко?

– Не знаю, возраст, наверное. Раньше ни одного праздника не обходилось без Ирмины, вот уж заводила была! А вилла и сейчас великолепна, такой сад! С нашими, конечно не сравнится, но для деревни- высший класс. Леонардо до сих пор в муниципальном совете, каждый год выбирают. Много полезного делает.

Вечером перед ужином Саша решила, что хватит с нее пропавших жен и странных подарков. Она налила ванну, добавила лавандовой пены, включила на телефоне музыку, и улеглась в горячую сиреневую воду, глядя, как садится солнце за дальними деревьями. Завтра. Все остальное- завтра. Сегодня она будет просто женой.

Глава 4.

Оставив велосипед в кустах, следующим утром Саша пошла по лесной дороге в ту сторону, где должна быть вилла Полиньяно. Вчера за ужином Лапо рассказал, что хозяева виллы приятная пожилая пара и будут рады ее видеть. Их семьи никогда не дружили, но всегда прекрасно общались на официальных мероприятиях. Он удивился, что супруги не пришли на свадьбу, ведь большинство деревенских жителей посетили фуршет. Может, приболели? Вот Саша заодно и выяснит, и передаст привет от мужа.

Но она пока не привыкла к новому статусу настолько, чтобы врываться в чужие дома, поэтому решила сначала присмотреться.

Девушка ожидала увидеть типичную тосканскую виллу и удивилась, когда лесок закончился и открылся дом. Огромный, старый, построенный на берегу притока реки Эльзы он выглядел старым английским поместьем, случайно занесенным в тосканские холмы. Дом казался пустым и нелюдимым, словно здесь давно никто не жил.

На самом деле, конечно же, жили, ведь сад, открывшийся за обветшавшими колоннами с не менее облезлыми львами, был великолепен. Медная табличка на колонне сообщала: Вилла Полиньяно.

Саша медлила, не зная, пройти ей длинной подъездной аллей, постучать в высокие дубовые двери и представиться, или повернуть назад, вроде десять утра- не время для светских визитов. Конечно, ее бы пригласили в дом, но насколько это прилично… К Фионе и прочим знакомым в Кастельмонте можно было забегать без предупреждения, но на то они и знакомые, а люди, живущие в таком доме, наверняка ожидают каких-то формальностей. И вообще они люди пожилые, может еще не вставали. Саша представила себе пару старичков в пижамах, открывающих дверь принцессе. На горошине, как в сказке.

Женский голос заставил ее подпрыгнуть на месте от неожиданности.

– Ciao carissima! Ты заблудилась? Я могу помочь?

У ближайшего дерева стояла женщина которую Александра попросту не заметила. И немудрено: бледная, с отросшими седыми корнями волос, в бесформенной одежде она сливалась со стволом дерева.

– Я шла мимо и залюбовалась вашим садом. Я полагаю, вы синьора Полиньяно? Я Алессандра, жена Якопо Орсини, наверное вы слышали о нашей свадьбе. Мы с мужем хотели справиться, все ли в порядке.

– Я Ирмина. Хотите войти? – Не дожидаясь ответа, женщина повернулась и пошла к дому. Саша последовала за ней. Хозяйка обогнула дом и вошла во французские двери, открытые на зеленый газон, выходящий к реке. Александре и раньше приходилось видеть такие дома, и она всегда удивлялась, как живут здесь во время весенних разливов, ведь первый этаж легко может затопить!

– Ваш супруг дома? Я хотела спросить его о коллекции старых фотографий деревни.

– Он уехал в муниципальный совет. Но коллекция не имеет к нему никакого отношения, она принадлежала моему отцу. Леонардо лишь немного дополнил ее.

– Может быть, ваш супруг позвонит нам? Вы передадите?

– Придется записать. – Ирмина беспокойно оглядывалась вокруг, наконец нашла ручку и старенький блокнот на захламленного журнальном столике, просветлела, передала блокнот Саше. – Запишите, иначе я забуду. Как вы сказали, вас зовут?

– Алессандра. Жена Якопо Орсини.

Пока Саша записывала, кто она, женщина не сводила с нее тревожного взгляда. Саше стало не по себе. А Ирмина, по-прежнему внимательно ее разглядывая, вдруг засмеялась:

– Тебе придется вести себя осторожно. А то твой муж будет недоволен!

– Почему? – Испуганно спросила девушка.

– Леонардо. Порой он слишком любезен с дамами.

Саша не знала, как реагировать, может, Ирмина шутит? Но та была совершенно серьезна.

– Впрочем, это мне нужно за ним следить.

– Эээ… вам не о чем беспокоится… – Саша поднялась, чтобы уйти.