– Не родственником. Называй вещи своими именами. Дилияр – прямой наследник великого и непоколебимого падишаха русско-арабской артели на букву «И», и самого жестокого и неподкупного палача и карателя, которого мне доводилось знать лично. Потому я забираю Дилияра к себе, под свою ответственность. Даю слово, он вернет твою секретаршу в целости и сохранности, и больше не будет доставлять хлопот тебе и твоему району.

–– Понимаю, это все за гранью… Но и я не могу пойти на уступки. Пойми меня тоже, друг. – трусливо запричитал шеф, ведь сея авантюра и впрямь выглядела не осуществимой. – Начальство мне голову снесет за такую вольность…

Президент «Октагона» ни на секунду не усомнился в том, что идет по правильному пути. Его самоуверенность и твердость в речах и намерениях зашкаливала все допустимые отметки.

– Хочешь, чтобы сам Палач пришел сюда? Если ему донесут о твоих намерениях засадить его сыночка на три пожизненных, сомневаюсь, что он пожалеет твоих детей. И не только детей. Не буду вдаваться в детали. Лишь дам совет. Не связывайся с Палачом. Никогда и не при каких обстоятельствах.

– Так бы сразу и сказал.

Шеф резко ослабил галстук и дернул за воротник рубашки, прилипший к вспотевшей шее. Ему стало нестерпимо душно от осознания той правды, с кем был вынужден иметь дело все это время.

– Знать не знал, что этот буйный упырь окажется принцем русской мафии. Ну что ж. Игра стоит свеч. Ошейник с цепями одолжить? Да шучу я. Шучу. С удовольствием поглядел бы, как ты будешь ловить этого Шайтана, но…, Пожалуй, займусь куда более полезным делом.

Шефу ничего не оставалось, кроме как начать сомневаться в собственной правоте. И в честности оппонента. А если не получит ни цента навара от сей авантюры, и вовсе готов был впасть в отчаяние.

– Какова моя доля в этом?

– Цену вопроса обсудим позже. Когда я разыщу Дилияра. Мы договорились, партнер? – «Президент Октагона» поторопил шефа с окончательным ответом на свое предложение мирно урегулировать это недоразумение.

– Считай, готово. Дилияр Ильясов ничего не совершал. Все дела закрыты по причине недостаточности улик.

– Вы оклеветали невиновного, да… А про инцидент с побегом?

– Замнем как-нибудь. – нервно смеясь, от безвыходности согласился шеф и чиркнул зажигалкой. – Не проблема.

Шеф поднес уголок досье к пламени, подождал немного, пока бумага не загорится, а затем бросил на пол.

– Приятно поработать с умным человеком.

Президент «Октагона Ярости» спрятал фотографии своего подопечного во внутренний карман пиджака, поднялся, пожал шефу его вспотевшую от волнения ладонь и в спешке покинул кабинет.

Президент «Октагона» ликовал, не скрывая эмоций радости. Широкая улыбка не спадала его с лица даже когда он вышел за пределы полицейского участка.

«Более удачного стечения обстоятельств, чем сегодня, и представить сложно. Прямо в руки мне, прямо в руки, родимый… – с улыбкой мозговал он, садясь в лимузин. – Этот парень – настоящая находка. Как раз то, что нужно моему «Октагону» для удержания на пьедестале лучших. Безжалостный, беспощадный, сильный как бизон, изворотливый как ниндзя, предприимчивый, храбрый. Такой же одержимый властью, как и его отец. Дилияр не откажет мне в услуге. Он пойдет на все ради безграничной свободы, которую я предоставлю в обмен на взаимовыгодное сотрудничество. Билли назову его. Билли Шайтан.»

Перед тем, как отдать приказ водителю, чтобы тот трогался прочь с места происшествия, Президент «Октагона» совершил один очень важный звонок.

– Хорошие новости, Джабир. Твой сынишка под надежной защитой. Да, нашелся, поблуда. Я и сам с трудом в это верю. В Чикаго. Представь себе, как далеко заблудился… Теперь не убежит, не беспокойся. Но это было непросто, Джабир… Что наш с тобой уговор? Остается в силе? … А как же второй твой сын?

Президент «Октагона» прокашлялся.

– Джабир. Насчет твоего старшего ничего не могу сказать. Как в воду канул. Он и его подружка. Да, вместе убежали… Конечно, мы не прекращаем поиски. – он снова прокашлялся, дожидаясь, когда взволнованный новостью собеседник выговорится. – Не хочу быть голословным, Джабир, но… Но подозреваю, Фархад ищет пути в Россию. Мгм. К тебе, конечно. Понимаю, что этого ни в коем случае допустить нельзя. Знаю-знаю, как он тебя не жалует. Сделаю все возможное, чтобы пресечь его попытки. И невозможное тоже. Фархад не попадет в «Иллюзию». Ни в коем разе. Он не займет твое место. Нет, нет, нет. Не придется ему ничего отрубать, Джабир. Я перехвачу Фархада, где бы он не находился. До связи, друг. Удачи тебе.

Окончив непростой для себя разговор, Президент «Октагона» повернулся вполоборота и уставился в окно.

Равнодушно наблюдая, как языки пламени вырываются из кабинета шефа полиции, он впал в глубокую грусть.

«Ты готов покалечить даже родного сына, Джабир, только бы он не пошел по твоим стопам. По стопам Палача «Иллюзии». Ты пойдешь на все, чтобы не позволить Фархаду стать тем, кем являешься ты. Я понимаю тебя, Джабир. Как любящий отец, я тебя очень хорошо понимаю. Но твой старший сын разыщет тебя первым, Джабир. Он ни перед чем не остановится. Отруби ему хоть обе руки этим своим топором, Фархад все равно возьмет свое. Ему суждено стать тобой в независимости от того, хочешь ты такого будущего для сына или нет. Все предопределено, и не нами. К сожалению, но это так.»

Президент «Октагона» испытывал грусть из-за обещания, которое дал старому другу, и которое он не в состоянии выполнить.

«Ты сейчас впервые бессилен, Джабир. И я бессилен, увы. Твой сын слишком сильно тебя ненавидит. А все потому, что он не знает тебя настоящего. Фархад не знает всей правды, и даже не догадывается, насколько сильно ты его любишь. И уже никогда об этом не узнает. Прости, Джабир. А твоего младшего сынишку я сберегу. Я расскажу Дилияру всю правду о тебе. Он будет гордиться тобой, друг. Гордиться тобой и ненавидеть родного брата.»

Глава 2

Когда я умру, я стану ветром,

И буду жить над твоей крышей…

МакSим, «Ветром стать».

Ну вот я и на месте.

Нашла адрес, который прислала мама, несколько раз сверила дом по фотографии и столько же раз убедилась, что это он самый.

Как дура теперь стою под дверью с чемоданом, сумкой косметики и ноутбуком подмышкой, а в дом попасть не могу.

В туалет страшно хочется, в животе урчит.

Торчу под дверью вот уже несколько минут, время от времени с надеждой вдавливаю пальцем звонок.

Не открывают.

Звонок работает. А дома никого.

Роджер скорее всего на работе. Мама неизвестно где. Надеюсь, она вот-вот появится. Может в магазин вышла. Или к соседке.

Не очень-то хотелось, но пришлось переступить через чувство собственного достоинства и все-таки позвонить маме. Иного варианта здесь быть не могло.

Ведь очевидно, что дома их нет. А я тут, в незнакомой стране, где совсем ни у кого не могу попросить помощи.

Были б деньги на обратный билет, я бы не задумываясь умчала отсюда.

Мама ответила быстро. Видимо держала телефон в руке, когда я позвонила.

– Ты где, мам? – спросила я с надеждой, что она ошивается где-нибудь недалеко. – Я под домом торчу час уже. Стучу, стучу, а ты не открываешь.

– Как? Ты уже прилетела? – неподдельно удивилась мама. –Я была уверена, что твой рейс завтра…

Ответ мамы меня шокировал. Ведь она не разыгрывает меня, так?

– Да мам, я уже прилетела. Рейс вообще-то на сегодня. Я же говорила тебе… Ты реально забыла?

– Забыла, дочь. Вот же незадача какая. Мы с Роджером вернёмся не раньше завтра…

Сообщила мама без капли вины.

Как будто она улыбалась в тот момент.

Как будто такое поведение в пределах нормы.

Все у нее в порядке вещей. И совсем не важно, что дочь на улице, в незнакомой стране. Ох, мама…

Мамы нет дома. И сегодня не ждать.

В дом мне не попасть. Друзей здесь тоже нет. За исключением соседки, Сони с которой я условно знакома, по настоянию мамы. Но к соседке я точно не стану проситься на ночлег. Не хватало, чтобы все вокруг узнали, какая у меня – в кавычках – заботливая мама.

Хотела я высказать ей, что думаю, однако сдержалась. Едва-едва. Какой смысл бунтовать и искать виноватых теперь?

– Все из головы повылетало с этими заботами… Ой, как же быть-то теперь? Алис! Вспомнила! Ключи под камнем оставила, поищи.

– Под каким камнем, мам??? – прошипела я возмущенно, осознавая, что мама из воздуха уже не появится, но и не желая верить в это. – Тут полно камней…

– Под овальным коричневым посмотри. Полосатый такой. Похож на жука.

Камень, похожий на жука? Что еще за камень такой?

Кажется, этот. Нет, тут пусто.

А может тот? Какой из этих камней похож на жука, блин???

Несмотря на конфузливость ситуации, ведь мое странное поведение кто-то из соседей уж точно заметит, я тщательно порылась в палисаднике у дома, посмотрела под всеми круглыми камнями и с досадой заключила, что благодаря маме останусь спать на улице.

– Нет тут никаких ключей, мам. Все камни перерыла.

– Погоди-ка…

На пару минут мамин голос сменился раздражающим слух шуршанием и бульканьем.

У меня даже появилась слабая надежда на лучший исход этого дня. Но вновь поступивший ответ меня откровенно взбесил, понизив и без того мрачное настроение до подземного ядра.

– Оу, май гаш! – воскликнула она. – Я забыла выложить ключи! Они в моей сумочке!

– Ну что ж… Прекрасно, мам.

Итак, все стало куда хуже, чем я предполагала. Черт.

Я неуклюже взмахнула руками, за малым не выронив телефон. Остаться еще и без связи в моем случае – все равно что умереть.

– Алечка, давай я забронирую номер в отеле. – поступило от мамы предложение. Кажется, виноватой себя чувствует. Все-таки чувствует. Да неужели? – Ночь переспишь, а завтра к полудню я приеду.

– Точно завтра приедешь??? – в сердцах накричала на нее.

Я все больше раздражалась из-за ее безалаберности и всё больше ненавидела отчима. Люто, всем сердцем. Ведь если бы не отчим, меня бы здесь не было. И этой проблемы тоже бы не было.

Вот и переехала на свою голову, блин! Можно было не спешить с билетом ещё как минимум неделю!

– Конечно-конечно вернусь. Обещаю. Прости, что так вышло, солнышко. Ты не злишься?

– Ладно, мам. Не злюсь.

Злюсь ли я? Конечно нет. Я в бешенстве!

Про родную дочь забыть! Это ж надо!

– Аль, ну прости меня… Я так замоталась, что забыла про ключи и про то, что самолет сегодня…

– Да не злюсь я! Всё, мам. Пока. Не забудь про отель.

Мама хотела сказать что-то еще, но я отключила телефон.

К чему всё это? Зачем слушать ее речи?

Я не могу попасть домой. В Россию. И не могу попасть в дом отчима, которого с каждым маминым косяком терпеть ненавижу всё больше!

С тех пор, как они с Роджером познакомились, мама и вовсе про меня и сестру думать забыла. Ее поглотила новая любовь, новый смысл жизни и новые ценности. Будучи не идеальной мамой всегда, про то, что должна сестре и мне, она благополучно забыла напрочь, и за время общения с Роджером стала совсем несносной. Вся ради себя, а мы с сестрой ей стали не нужны.

Сестра Нина воспринимала это более легко, чем я. Но у нас с ней большая разница в возрасте, а еще она имеет жилье и работу.

А я, как говорится, «не пришей звезде рукав». Как «то коричневое» нетонущее в проруби, болтаюсь и мешаюсь всем. Ни сестре личную жизнь устроить не даю, ни маме, и биологическому отцу, который живет в Эмиратах со своей семьей, я не нужна и с доплатой. Но и выбросить меня нельзя.

И что самое ужасное, мне придется жить тут, с Роджером под одной крышей. Ведь я наотрез отказалась от проживания в кампусе при университете.

Возможно, находиться в студенческом городке круглосуточно было бы лучшим вариантом для меня, ведь там я не буду изгоем для остальных студентов, смогу быстрее натаскаться в произношении, найти друзей и всегда быть в гуще событий.