Галипэй снова вздрагивает и мгновенно принимает боевую стойку – еще до того, как из-за угла появляется задавшая последний вопрос Лэйда. Она спускает дыхательную маску с подбородка, так что двое мужчин в кабинете видят по ее сжатым в тонкую ниточку губам, что она совершенно не в восторге.

– Я уже склоняюсь к мысли, что ты держишь при себе одного из худших Вэйсаньна, – говорит она Августу.

– И я, пожалуй, соглашусь, – отзывается Август.

– Позвольте! – возмущается Галипэй.

Его не слушают. Август надевает повязку на лоб, завязывая не слишком туго, чтобы она упала на глаза чужого тела сразу после того, как он бросит последний взгляд, необходимый, чтобы вызвать перескок. Когда он открывает глаза в собственном теле, Галипэй уже тянется к только что покинутому и стремительным захватом шеи отправляет его в нокаут прежде, чем его хозяин успевает толком прийти в себя. Потом быстро закидывает тело на плечо и уносит прочь из кабинета и из дворца, не дожидаясь приказаний.

– Что-то случилось? – спрашивает Август, оставшись с Лэйдой наедине. Он встает со своего места, разминает затекшие и онемевшие конечности родного тела. Теперь на нем чистая обувь, отполированная до блеска, без единой пылинки. Слушая эхо своих шагов, он медленно обходит круг по кабинету, ведет пальцем по письменному столу и книжным полкам. Здесь, в самой высокой башне замка, просторно, даже более чем.

– Мы собрали все потери. – Лэйда сует руки в карманы, шурша черным нейлоновым плащом. В темное она одевается, как и остальные стражники и гвардейцы, чтобы не выделяться в Сань-Эре, но, вопреки самой идее одежды как маскировки, Лэйда Милю носит вокруг темно-синих глаз темно-синюю подводку с блеском независимо от того, в каком находится теле. Когда им было шестнадцать лет, Август чуть не стал жертвой ее экспериментов: заметив в его глазах темно-синий ободок, Лэйда захотела выяснить, подчеркнет ли его оттенок переливчатая подводка.

С тех пор как в прошлом году скончалась ее мать и ее саму повысили, у Лэйды уже нет времени на глупости, как раньше, когда она хитростью добивалась, чтобы Август накрасил глаза. Нет на это времени и у Августа – впрочем, у него никогда и не было. Просто благодаря притягательности Лэйде не составляет труда добиться чего угодно от товарища по учебе, пусть он даже сам кронпринц Саня. Ей всего двадцать один год, как и Августу, но если знать расхожую у ее сверстников шутку о том, что Лэйда Милю с момента появления из материнского чрева раздает приказы, ясно, что дворцовая стража подчиняется ей беспрекословно, не дожидаясь ни малейшего проявления недовольства. Другие подразделения за пределами Сань-Эра возглавляют генералы, медлительные вооруженные силы рассеяны по всему Талиню с целью поддержания мира. А улицы и строения Сань-Эра не подходят для крупных формирований и боевых построений. В такой обстановке требуется быстро соображать и не стесняться нечестной игры, а Лэйде этих умений не занимать. Дворцовые стража и гвардия полностью подчинены ей, разбиты на небольшие отряды, и благодаря их донесениям она получает полное представление обо всем, что творится в городах-близнецах Сань и Эр.

А они отнюдь не процветают. Но в этом Лэйда виновата в меньшей степени, чем всемогущая бездарность, восседающая на троне.

– Ты слышал отчет, который мы опубликовали? С полуночи – двадцать три убитых.

Август садится на край письменного стола, упираясь в него руками. Галипэй возвращается, но вместо того, чтобы пройти в кабинет, мнется в круглой арке у порога, ковыряя завитки резьбы, которой она украшена.

– Ты выразилась таким тоном, будто мы дали ложную информацию, – напрямик заявляет Август. – Это так?

– Нет, – отвечает Лэйда. – Выбывших действительно двадцать три. – Она делает паузу. – Но если ты обратил внимание на цифры, которые называли в выпусках новостей, то лишь двадцать один случай был приписан игрокам. Думаешь, кто-нибудь заметит расхождение?

– Остальные вышли из игры добровольно? – спрашивает с порога Галипэй.

Лэйда сует руку во внутренний карман плаща. Достает пачку фотографий, и хотя предположение высказал Галипэй, она не удостаивает его ни единым взглядом, продолжая обращаться только к Августу:

– Можно, конечно, надеяться, что так подумает и весь Сань-Эр, но мы нашли тела этих двоих. Смерть обоих ни на одну камеру не попала. От болезни яису.

Август хмурится. Жестом просит дать ему снимки. Болезнь яису. По большому счету, перескоки все-таки опасны. Потерпи слишком много неудач в попытках вторгнуться в чужое тело – и твое собственное начнет выгорать изнутри, не в силах справиться с напряжением многократных выходов и входов каждый раз, когда тебя вышвыривают назад. Давно Август не слышал о таких случаях. После Отты – ни разу. Наверняка известны и другие, но никто не доводит их до сведения дворца, ведь официально перескоки запрещены. Люди просто мирятся с потерей. Если уж выросшую во дворце сводную сестру Августа не смогли спасти, у любого другого жителя Сань-Эра мало шансов выжить, как только начинается выгорание.

– Убийство? – гулким голосом предполагает Галипэй от двери. – Болезнь яису может быть кем-то вызвана.

Если убийца достаточно проворен. И вселяется в чужое тело, потом покидает его и сразу же вселяется обратно, пользуясь другими телами, оказавшимися поблизости, но всякий раз возвращаясь в одну и ту же жертву. И тогда ее тело, в котором заперта ци, вспыхивает и выгорает, обрекая жертву на смерть.

Лэйда наконец поворачивается к Галипэю и поджимает губы.

– Да, убийство, – подтверждает она. – Но…

– …но тогда почему трупы выглядят вот так? – заканчивает за нее Август. Взглянув на телохранителя, он коротко манит его пальцем, и Галипэй торопливо подходит. При виде снимков его серебристые глаза широко раскрываются, вбирая свет кабинета.

– Это же…

– Сыцанское приветствие, – подтверждает Лэйда. – Уму непостижимо. Откуда в Сань-Эре сыцани?

Локти разведены в стороны, кончики пальцев соединены, большие пальцы выпрямлены – получается треугольник. В любом учебнике, где говорится о войне Талиня с Сыца, уже во вступлении встретится изображение сыцанского приветствия – гордый жест нацеленного на завоевания воинственного народа. Вот только у обоих трупов на фото он выглядит кривым и неловким, потому что их руки сложили таким образом уже после смерти. На первом снимке обгорелый труп лежит в заднем помещении какой-то лавки. Помещение скудно обставленное, почти пустое, но по полу разбросана фольга в черных пятнах от выпаренного дурмана. В зависимости от своих предпочтений некоторые игроки сначала уносят добытые монеты в укромные места вроде этой лавки, до отказа накачиваются наркотой, а уж потом отправляются за оружием.

Второй снимок похож на первый. Обгоревший труп в помещении… какого-то завода, догадывается Август. Вокруг трупа – детали машин, искореженные пружины и сломанные рычаги, закинуть которые с глаз долой в дальний угол было, наверное, самым быстрым способом навести порядок.

– Даже если они проникли за городскую стену, – рассуждает Август, – откуда у них личный номер?

Лэйда хранит молчание. Галипэй хмурится все сильнее. Правила Талиня остаются незыблемыми с самой войны с Сыца: нет личного номера – нет хода в Сань-Эр. Два города потому и были обнесены стеной, что представляли собой последнюю крепость до того, как Талинь наконец победил в войне. Расположенный на юго-востоке королевства и похожий на карте на хвостик, Сань-Эр стал последним прибежищем целого народа в трудные времена, означал поражение его врагов, а теперь в этом отдаленном углу страны билось сердце Талиня. Раньше вдали от побережья имелись и другие крупные города, но, превращенные некогда в поле боя, они так и не оправились, а тяжелые потери и нерадивые чиновники усугубили их упадок. Со временем переселиться в новую столицу глубинке стало проще, чем заново отстраиваться и решать прочие задачи; если Сань-Эр развивался, строил новые заводы, изобретал новые технологии и устанавливал более совершенные вышки связи, остальные провинции словно деградировали, не сумев прекратить утечку рабочей силы. Слишком многие члены Совета уже сетовали на то, что в подчиненных им провинциях множатся города-призраки, – досадная трата ресурсов, хотя их здания можно было бы снести, а землю отвести под сельскохозяйственные угодья в соответствии с навыками, преобладающими у населения за пределами стен Сань-Эра.

Несмотря на готовность дворца воевать снова, Сыца не давала повода с тех пор, как проиграла предыдущую войну. Границы остаются неизменными, проходя посреди почти ненаселенной полосы земель между двумя государствами. Талинь занят своими делами, обратив на земледельческие провинции большую часть сил, ранее направленных на завоевания; Сыца начала расширяться в другую сторону, зализывая раны после того, как потратила столько ресурсов на тщетную попытку захватить Талинь.

Если эти погибшие и впрямь послание от Сыца, трудно даже вообразить, что могло спровоцировать такую перемену настроений.

– Так или иначе, – вдруг говорит Лэйда, забирая у Августа снимки и складывая их в стопку, – я послежу за тем, как будут развиваться события. Кому-нибудь предстоит известить короля, как только мы оценим масштабы угрозы извне…

По крылу дворца разносится барабанная дробь. Август, Лэйда и Галипэй застывают и машинально окидывают взглядом кабинет, отмечая все, что находится на виду. После сигнала герольдов поднимается суматоха, потом в кабинет вваливаются два королевских гвардейца и возвещают, что никаких опасностей не обнаружено.

Сразу же за ними входит король Каса.

Август переводит дух. И придает лицу приятное, жизнерадостное выражение человека, всегда готового угодить своему правителю.

– Август, – произносит король Каса. Его блистающее золотом одеяние безупречно, но лицо осунулось. В последние годы он стареет быстрее и с каждым днем выглядит все более изможденным. Глубокие морщины прорезают лицо в уголках его глаз и рта. Будь Август более терпеливым, он мог бы дождаться, когда его приемного отца не станет по естественным причинам.

Но терпение Августу не свойственно.

– Зайди ко мне после выпусков сегодняшних новостей.

Приказ отдан тоном, не допускающим возражений. Август склоняет голову.

– Да, конечно, – без запинки отвечает он. А когда стреляет взглядом в сторону, Лэйда беззвучно указывает на стол, куда выкладывала снимки. Август прокашливается и добавляет: – С вашего позволения, дворцовая стража обнаружила кое-что странное.

Король Каса закладывает руку за спину. Он щурится, и от этого морщины на его лице обозначаются гораздо отчетливее.

– Что именно?

– Случаи смерти от яису. Возможно, понадобится расследование…

Но король Каса уже идет к выходу.

– Разберись, – бросает он через плечо. – И сразу доложи.

Стража следует за ним. Герольды бьют в барабаны, возвещая приход короля в очередные покои дворца. Не проходит и нескольких минут после визита, как в кабинете вновь воцаряется тишина.

Невероятно.