– А чего ждали от нас старейшины? Они думали, что мы позволим людям безнаказанно нас убивать?

– Меня убеждать не надо, Бреган. Я-то прекрасно знаю, как было дело, – печально ответила Клеа.

– Ты рассказала обо всём Совету? Объяснила старейшинам?

Бесстрастное лицо Брегана походило на каменную маску. Обычный человек мог бы подумать, что тайган прекрасно владеет собой, но Клеа, будучи волчицей, ощущала исходящий от тигра гнев – столь сильный, что её пробрала дрожь.

– Естественно, я всё им объяснила, только…

– Что «только»? Они тебе не поверили?

– Не поверили. Старейшины решили мне не верить, – тихо проговорила Клеа. – Вероятно, ты не в курсе, но власть короля Йолана, главы нашей стаи, в последнее время неустойчива. У него много врагов среди членов Совета, и эти враги готовы любой ценой пошатнуть его позиции…

Бреган нахмурился, в его глазах блеснуло понимание.

– Значит, теперь они взялись за его дочь?

Этот вопрос прозвучал скорее как утверждение, но Клеа всё равно кивнула.

– Меня они оставили в покое, потому что от нападок на меня им нет никакого проку, но дочь короля – это другое дело. У Майи изначально не было шансов выйти сухой из воды: слишком хороший шанс подвернулся тем, кто давно точит зуб на Йолана.

«Ох уж эти волки и их грызня, – подумал Бреган, стискивая зубы. – Эти придурки не способны видеть дальше собственного носа. Впустую тратят время на глупую борьбу за власть вместо того, чтобы сосредоточиться на настоящей угрозе: на людях. На людях и надвигающейся буре».

– Убери руки от моей сестры, тайган! – прорычал вдруг новый голос за спиной Брегана.

Тигр обернулся. Младший брат Клеа, Кио, снова вернул себе человеческий облик. Теперь на Брегана злобно смотрел темноволосый черноглазый подросток лет двенадцати-тринадцати.

– Что?

– Я сказал, убери руки от моей сестры!

Бреган опустил глаза и понял, что до сих пор крепко сжимает руку Клеа. Поспешно разжав пальцы, он отступил на шаг назад.

– Извини. Я вовсе не собирался…

– Мне плевать, что ты собирался, а что нет! – огрызнулся Кио, стремительно подходя к Брегану. – Это всё ты виноват!

– Кио, хватит! – приказала брату Клеа, потирая онемевшую руку.

– А что, скажешь, я не прав?! Это он втянул вас с Майей в эту историю, разве нет? Если бы он не попросил Майю о помощи, если бы не вбил ей в голову всякие абсурдные идеи, она бы не попала в беду!

– Кио, сейчас же прекрати, – сухо произнесла Клеа.

Однако юный волк проигнорировал предупреждение и впился своими тёмными глазами в изумрудные глаза Брегана.

– Из-за тебя я её потерял, мы все её потеряли!

– Хм… Это определённо наследственное, – внезапно усмехнулся Кук.

Клеа, Кио и Бреган непонимающе уставились на него.

– Дурной характер… Очевидно, это ваша семейная черта, – пояснил Кук, подмигивая Клеа.

Волчица ответила ему мрачным взглядом.

– По-твоему, это смешно?

– Нет, красавица моя, я считаю, что это всё несправедливо. – Кук посуровел. – Майя, Бреган, Ван и Нэл сами приняли решение. Они понимали, чем рискуют. Мне искренне жаль, что твой клан так сурово покарал Майю, но мой принц не имеет к случившемуся никакого отношения.

Кио сжал кулаки и повернулся к сестре.

– Клеа, вели им убираться.

Кук поморщился и обратился к Брегану:

– Мелкий паршивец прав, нам нельзя здесь задерживаться.

Бреган печально посмотрел на друга. В его взгляде сквозила такая тоска, что у молодого тайгана ёкнуло сердце.

– Они изгнали Майю. Ты понимаешь, что это значит? Ты знаешь, что её ждёт…

Волки живут стаей. Лупаи больше других ёкаев нуждаются друг в друге, им жизненно необходимо быть вместе. Стая нужна им так же, как дыхание. Изгнанные волки почти всегда погибают, а те, кто выживают, становятся дикими, кровожадными зверями, неспособными вернуться в человеческий облик.

– Я не могу её бросить, – глухо проговорил Бреган.

Кук положил руку ему на плечо.

– Да, я знаю. Мы найдём какой-нибудь выход, но сейчас нам нужно уходить.

Клеа шагнула к Брегану.

– Кук прав. Если наши обнаружат вас здесь, то сразу убьют, прикончат на месте!

Бреган зло оскалился.

– Думаешь, меня это пугает?

– Ты просто тупой эгоист! Знаешь, что они сделают с моей сестрой, если увидят вас здесь, рядом с ней? – яростно выпалил Кио. – Тебе плевать, что Майю накажут и она умрёт по твоей вине?!

Кук рванулся к нему так стремительно, что волчонок даже пикнуть не успел.

– Придурок! – прорычал Кук, отвешивая Кио звонкую оплеуху.

Клеа взглянула на покрасневшую щёку брата и покачала головой.

– Кук…

– Он это заслужил, – бесстрастно ответил тайган.

Клеа открыла было рот, потом снова закрыла и крепко сжала губы. Она понимала, что Кио опечален, но в этот раз он зашёл слишком далеко. Бреган не заслуживал ни гнева молодого волка, ни его упрёков. Он практически пожертвовал собой, чтобы спасти Майю под вражеским огнём в крепости, и так за неё волновался, что вновь без колебаний рискнул жизнью, проникнув сегодня на землю лупаи.

Клеа глубоко вздохнула.

– Уходи, – обратилась она к Брегану, – если не хочешь сделать ещё хуже, просто уходи. Я буду держать тебя в курсе дел. Я придумаю, как это сделать, обещаю.

Бреган пристально посмотрел ей в глаза, затем кивнул.

– Когда следующее полнолуние?

– Через две недели, – едва слышно ответила Клеа.

«Две недели… У меня осталось две недели, чтобы спасти Майю», – подумал Бреган. Он схватил Кука за руку, и они бросились бежать к границе волчьих земель, пролегавшей метрах в ста от поляны.

Мгновение Клеа смотрела им вслед, потом повернулась к младшему брату.

– Оставь меня одну ненадолго, мне нужно подумать.

2

Майя открыла окно. Ей в лицо повеяло прохладным ветерком, будто кто-то невидимый погладил её по щеке. Она глубоко вдохнула сладостный аромат леса, прислушиваясь к лаю и тявканью возившихся неподалёку волчат. Если бы Майя находилась в теле волчицы, то смогла бы различить и перекличку взрослых волков, которые сейчас охотились, а также голоса часовых, бегавших в глубине леса, однако её человеческий слух не был настолько острым.

Раздосадованная девушка осторожно перегнулась через подоконник, надеясь уловить хоть какой-то звук или движение возле дома, и вдруг почувствовала, как подкашиваются ноги. «Нет. Нет, – подумала она, оседая на пол. – Только не сейчас. Я не должна. Я не могу. Нужно взять себя в руки. Просто необходимо. Это единственное средство».

Стиснув зубы, Майя попыталась выровнять дыхание, а потом поняла, что из-за охватившей её мучительной боли она не может дышать. Два месяца. Уже два месяца Майя сидит взаперти в этой комнате. Два месяца она вынуждена оставаться в человеческом теле, два месяца она день за днём задыхается и чахнет. Два месяца она борется с непреодолимым желанием превратиться.

– Майя! Майя! Нет! Нельзя! – раздался вдруг тонкий голос.

Майя подняла голову и увидела свою младшую сестру. В глазах Хоуп читался испуг. Однако Майя, как ни пыталась, не могла понять причину этого страха. Она утратила способность размышлять. Волчица внутри неё яростно билась, гася все мысли.

– Если ты превратишься, то сбежишь, и старейшины причинят тебе вред! Я этого не хочу! Не хочу! – снова завопила Хоуп, сердито смахивая блестевшие в глазах слёзы.

Ценой невероятных усилий Майя смогла разобрать несколько слов. По её лицу пробежала судорога, она попыталась что-то сказать, но смогла издать лишь звериное рычание. Волчица была уже здесь, прямо у неё под кожей, управляла её языком.

– Майя! Пожалуйста, не делай этого! – снова взмолилась Хоуп. Краем рукава она утирала стекающие по щекам слёзы.

Майя цеплялась за обрывки слов и боль, исказившую милое лицо сестры, пыталась удержать то, что ещё осталось в ней от человека. Она знала: если выпустить волчицу на волю после такого долгого перерыва, последствия будут ужасающими. Зверь не станет сидеть взаперти. Ни за что. Волчица без колебаний пожертвует своей жизнью, своей роднёй ради минуты свободы.

– Майя! – грянул чей-то властный голос.

– Папа, помоги ей… скорее! Она превращается! – воскликнула Хоуп.

Она выпустила руку Майи и бросилась к отцу.

Йолан нахмурился. Он подошёл к старшей дочери, поднял её и встряхнул, заставив посмотреть себе в глаза.

– Проглоти свою волчицу! Проглоти её сейчас же! – прорычал он так резко и грозно, что воздух в комнате задрожал.

Звериная часть Майи немедленно замерла. Несмотря на то что она отчаянно хотела превратиться, умирала от желания почувствовать свободу, зверь не мог противиться приказу главы стаи. Это невозможно. Разочарованно скуля, волчица повернулась и ушла с поджатым хвостом, притаившись глубоко внутри девушки.

Кое-как отдышавшись, Майя с облегчением вздохнула.

– Спас… спасибо, папа.

Йолан грубо усадил дочь на пол и спросил:

– О чём ты только думала? С ума сошла?

Майя почувствовала, как сжалось горло.

– Конечно, с ума сошла, а ты чего ожидал? Я два месяца заперта в четырёх стенах! Я больше не могу! – выпалила она дрожащим голосом.

Йолан прищурился.

– И кто в этом виноват, м?

Майя сделала глубокий вдох. Разумеется, это она виновата в том, что Совет запер её в собственном доме. Она прекрасно знала, чем рискует, когда заключала договор с Бреганом, Нэл и Ваном. Она нарушила закон, и много людей погибло от её клыков – в этом не было никаких сомнений. Вот только, если она поступила плохо, почему совершенно не чувствует за собой вины? Почему её не мучают угрызения совести?

– Ты прав, это моя вина. Именно я в ответе за всё случившееся – ты это хотел услышать, да? Тогда ладно: это я виновата, мне некого винить, кроме самой себя, ясно? – процедила Майя, с вызовом глядя на отца.

Йолан подошёл к ней – так близко, что она услышала его сердитое сопение.

– Ты правда думаешь, что я хочу услышать именно это?

Откровенно говоря, Майя не знала ответа на этот вопрос. Йолан уже много дней с ней не разговаривал. Он не пытался ни понять, ни утешить дочь. Когда он был дома, то часами сидел у очага, мрачно хмурясь, погрузившись в тяжёлые раздумья.

– Послушай, я знаю, что разочаровала тебя, и мне жаль, что так вышло… правда.

Йолан вскинул брови.

– Разочаровала? Ты так думаешь?

Майя озадаченно посмотрела на отца, и тот покачал головой.

– Я не разочарован. Я в ярости, Майя.

– О… – пробормотала девушка. Внутри у неё всё сжалось.

В ярости? В этом всё дело? Отец поэтому отказывается разговаривать с ней и не хочет видеть её? Боится, что в порыве гнева причинит ей вред?

– Боже мой, Майя! Тебя изгнали! Как, по-твоему, я могу к этому относиться?

Майя побледнела. «Изгнали». Это слово было столь невыносимо, столь ужасно, столь пугающе, что его осмеливались произносить лишь шёпотом за закрытыми дверями. После того как Совет вынес решение, это слово давило на Майю каждую секунду, каждую минуту, каждый час.

– Понимаю, ты сердишься на меня. Я поставила тебя в трудное положение перед Советом и…

Йолан снова покачал головой.

– Ты снова ошибаешься, Майя. Я злюсь не на тебя, а на себя. Тогда я не сумел защитить тебя, а теперь снова ничего не могу…

Йолан осёкся и изо всех сил ударил кулаком по стене. Хоуп, которая молчала во время их разговора, испуганно вскрикнула. Майя подошла к ней и обняла за плечи, чтобы успокоить, а Йолан снова стукнул по стене, потом ещё раз и ещё.

Вопрос: как убедить самого могущественного лупаи успокоиться, если он вот-вот выйдет из себя? Ответ: даже не пытаться.