Прежде всего, рестораны открывались при гостиницах, например, при гостинице «Европейская», единственной гостинице 1-го класса в городе, на Театральной площади по соседству с магазином «Шик Паризьен» некой мадам Анжу, где еще долго после отъезда хозяйки и всех ее покупательниц пахло духами (он упоминается в «Белой гвардии»).

1-классная гостиница, согласно распоряжению Правительствующего сената, изданному еще в XVIII веке, должна была предоставлять своим посетителям такие услуги: «…квартиры с постелями, столы с кушаньем, кофей, чай, шеколад, билиард, табак, виноградные вина, французская водка^[2], заморский элбирь^[3] и легкое полпиво»^[4]. Номер в гостинице стоил 12 рублей в сутки, обед – около 10 руб.

Хоть и не первоклассной, но популярной была другая гостиница – Hotel d’Angleterre на Крещатике. В ресторане при ней подавали спаржу за 75 коп., жареного цыпленка – 60 коп., суп с раками – 1 рубль, стерлядь «по-российски» – 2 руб., говядину-филе – 2 руб. 50 коп. и мороженое с фруктами – 3 руб. В то время как на рынке вся эта снедь стоила гораздо дешевле: фунт спаржи – 16 коп., а пара цыплят – 20 коп.

Но тут же, на Крещатике, вернее – на Крещатицкой площади (теперь Майдан Незалежности) можно было хорошо и недорого пообедать в ресторане «Россия» Ивана Батухина. «О такой семге, белорыбице, копченых рыбцах, о такой свежей белужьей икре в соблазнительных ивовых кадочках, какие подавались у Батухина, – пишет Александр Паталеев, знаток старого Киева, – теперь можно только мечтать. А цены-то, цены какие были! Каким бы вы ни были лакомкой, вам ни за что не истратить там целого рубля».

Ресторан в «Северной гостинице», принадлежавший Афанасию Дьякову, находился на углу Владимирской и Фундуклеевской улиц – напротив театра, был тихим и семейным, но с русским купеческим шиком – коронным блюдом были блины с икрой под шампанское.

* * *

Как и парижане, киевляне любили начинать утро с чтения газеты за чашечкой кофе.

Поэтому «Киевская кофейня на паях» на Фундуклеевской, 5, тратила до 563 рублей в год на подписку. Еще один известный киевский кондитер, Бернард Семадени, выписывал Independens Belge, Nord, Gazeta Polska, Allgemenie Zeitung, «Французская иллюстрация», «Санкт-Петербургские новости», «Русский инвалид», «Киевский телеграф» и многие другие газеты и журналы.

На расходы приходилось идти из-за жесткой конкуренции. Если в 1901 году в Киеве насчитывалось всего 6 кофеен, то в 1911 их было уже 39.

Разумеется, самые дорогие и высококлассные можно было найти на Крещатике.

Прежде всего, уже упоминавшуюся ранее кондитерскую Бернарда Семадени на углу ул. Институтской и Крещатика в доме № 15, напротив Городской думы и рядом с Биржей. Она называлась «Швейцарская кондитерская Бернарда Семадени и Фанкони» («Фанкони» – известная семья швейцарских кондитеров из Одессы, у которых обучался юный Бернард), позже владелец переименовал ее и стал называть просто «Б. Семадени».

«В дневное время, примерно между 11-ю и 3-мя часами, – писали в путеводителе по Киеву в 1901 году поляки Карл Свирский и Чеслав Ящевский, – кондитерская бывает переполнена специфической толпой киевских коммерсантов и дельцов, многочисленными авантюристами и аферистами, маклерами и шулерами, а также вездесущими газетными репортерами, которые устроили здесь что-то вроде „неофициальной биржи“; посторонний посетитель будет чувствовать себя здесь не в своей тарелке».

О том же рассказывал один из персонажей Шолом-Алейхема: «Я втерся в компанию маклеров и сижу уже у Семадени наравне со всеми за белым мраморным столиком и пью кофе со сдобными булочками. Такой уж здесь обычай – не то подходит человек и выгоняет вон. Тут, у Семадени, и есть самая биржа. Сюда собираются маклеры со всех концов света. Здесь всегда крик, шум, гам, как – не в пример будет сказано – в синагоге: все говорят, смеются, размахивают руками. Иногда ссорятся, спорят, потом судятся, потому что постоянно возникают недоразумения и претензии; без суда посторонних лиц, без проклятий, кукишей и пощечин никогда ни у кого – и у меня так же – не обходится».

Константин Георгиевич Паустовский, детство которого прошло в Киеве, вспоминает, как ходил к Семадени: «Нам подали мороженое на маленький трехногий столик из мрамора. Он был очень холодный и весь исписан цифрами: у Семадени собирались биржевые дельцы и просчитывали на столиках свои прибыли и убытки».

В 1877 году открылась кондитерская Семадени. Бернард принадлежал к известной в начале XIX века швейцарской семье кондитеров, представители которой сначала обосновались с Польше, а позже «распространили свое влияние» и на Украину.

В кондитерской можно было купить букеты из шоколадных конфет, шоколадные башенки, торты в виде цветочных корзинок, каштаны в сиропе, ананасы. Самыми вкусными считались фирменные пирожные и торт-мороженое «Семадени». А еще можно было заказать торт по оригинальному эскизу, который изготовили бы на маленькой шоколадной и конфетной фабрике Семадени. Или просто купить пакетик карамели «Кетти-Босс» на экстрактах различных лечебных трав, помогавших от кашля. Эта карамель также была визитной карточкой кондитерской.

Продукция фабрики Семадени много раз брала призы на киевских сельскохозяйственных и промышленных выставках.

А еще Семадени сам писал стихи для рекламных открыток:

Зима

Зимний вечер… Скучно что-то…
И от лампы пали тени…
Мне развлечься есть охота…
Не пойти ли к Семадени?

Весна

И покинув тяжесть лени,
Чтоб забыться как-нибудь,
Направляюсь к Семадени
И хочу там отдохнуть.

Продавали у Семадени и другие киевские «специалитеты»: кефир от «Центральной молочной» Тарасовой (на Крещатике, 33) или «сухое варенье» (цукаты) другого известного киевского кондитера Николая Семеновича Балабухи.

* * *

«Магазин кондитерских изделий Балабухи, в нем продавали сухое варенье (его называли „балабухой“); в коробке лежала конфета, похожая на розу, она пахла духами», – вспоминал Илья Эренбург. Киевские сухие варенья были знамениты еще с XVIII века. Легенда гласит, что рецепт пришел из Турции, и при дворе императрицы Елизаветы Петровны существовала специальная должность «конфектного подмастерья Киевского Императорского двора». Более того, стоило оно целый рубль за фунт.

Основателем фирмы был Семен Семенович Балабуха – купец и киевский бургомистр, живший в конце XVIII – первой половине XIX века. После его смерти дело возглавил его старший сын Николай. Фабрика Балабухи была в Подоле – на углу Александровской и Андреевской улиц, при ней находился маленький магазинчик, но, конечно, Николай Семенович считал сотрудничество с Семадени очень выгодным для себя, ведь так он мог не платить налога, которым облагались владельцы кофеен, торговавшие также спиртными напитками, и не снимать дорогую недвижимость на главной улице города.

При Николае Семеновиче киевское сухое варенье становится известным не только в России, но и за рубежом, получая награды на Всероссийской выставке 1870 года в Москве и Всемирных выставках в Вене и Праге в 1873 и 1877 годах. А при его сыне Аркадии Николаевиче на Крещатике все же появился фирменный магазин Балабухи, где и существовал до 1915 года. Второй сын Балабухи, Александр Семенович, не съезжал с Подола, где руководил собственной фабрикой. Его сын Николай добился звания «поставщика двора Его Императорского Высочества Великого Князя Владимира Александровича», и вдобавок к уже двум киевским магазинам на углу Спасской и Межигорской улиц и на Крещатике создал еще один – в столице, на Невском проспекте. Правда, в 1911 году он разорился, еще раз подтвердив мудрость Балабухи-деда и Балабухи-отца.

А, впрочем, известному московскому купцу и меценату Петру Ивановичу Щукину киевское варенье Балабухи не понравилось. Да и вообще, приехав в Киев после путешествия по Африке, он был разочарован: «Из Львова, через Казатин, приехал я в первый раз в Киев. На улицах встречалось множество богомольцев и богомолок с котомками. Гостиница, в которой я остановился, оказалась плохой и дорогой. Купленное мною в кондитерской Балабухи, на Крещатике, сухое киевское варенье тоже мне не понравилось: куда лучше было оно в Москве, в когда-то существовавшей на Никольской кондитерской Савицкого».

Засахаренные ягоды и сейчас можно найти в продаже, а если они вам случайно не попадутся, то вот несколько рецептов, сохранившихся в кулинарных книгах XIX века:

Как обсахарить смородину

Взять несколько сахару и немного нажать смородинового соку, прибавя (!) несколько в него розовой воды. Поварить сей морс несколько на угольях, пока сахар с ним перемешается и станет густ. Потом взять кисть смородины отборной на стебельках, обмакивать в тот сахар и тотчас вынуть. Валять ее в мелко толченном и просеянном сахаре так, чтоб везде пристал к ягодам оный. Посыпав сахару, класть каждую кисть рядом на чистую бумагу, чтобы засохли. Но дóжно сию смородину по сделанию (!) скоро и употреблять.

Как обсахарить вишню

Взять сахару по произволению и распустить его в розовой воде. Варить в кострюльке (!) на угольях до тех пор, чтобы он сделался густ и капнутый на оловянную тарелку застывал. Потом свежие вишни, бравши за стебель ягоду за ягодою, в теплый сахар окунать и скоро опять вынимать. Потом развешивать за стебельки, чтобы сахар на них окреп.

Как обсахарить крыжовник

Набрать спелые и твердые ягоды, проварить их предварительно в воде, причем ягоды, кроме того, накалываются. Зетам начинают их каждый день доливать густым сиропом. На четвертый день ягоды варят до полупрозрачности и оставляют в сиропе на 2 дня. Затем вынимают, дают обтечь от сиропа и наконец просушивают.

В 1911 году в Петербурге даже вышла книга Н. Петровской «Приготовление цукатов и сухого варенья», благодаря которой любой желающий мог составить конкуренцию семье Балабухи. В предисловии автор пишет: «Под именем цукатов подразумеваются исключительно засушенные фрукты, а сухим вареньем называют засахаренные ягоды. Так, например, у нас славится киевское и смоленское сухое варенье, в особенности первое».

Тем не менее в рецептах нашлось место не только для ягод (вишня, земляника, малина, крыжовник, смородина, рябина), но и для… цветов:

Сухое варенье из розовых лепестков

Берут фунт^[5] очищенных розовых лепестков, растирают их в каменной ступке с 2 1/2 фунтами мелко просеянного сахара. Когда получится однородная масса, перекладывают ее в каменный тазик и парят на слабом огне, пока масса получит клейкую консистенцию. Эту массу перекладывают на железный лист, раскатывают скалкой, режут на кусочки и слегка поджаривают. По другому способу, то же варенье приготовляют так: полфунта лепестков растирают с 2 фунтами просеянного сахара и ставят на лед. Когда масса даст сок, варят на легком огне, пока не начнет крепнуть. Затем наполняют небольшие жестяные или картонные формы, предварительно обсыпанные мелким сахаром, подсушивают и выкладывают на бумагу. Иногда формы делают из жести в виде цветка розы, что выходит довольно красиво и натурально.

А в 1917 году, 20 января, из этого кафе выгнали… Ярослава Гашека, будущего автора «Похождений бравого солдата Швейка». Правда, в то время он был еще никому не известен и просто пришел в кондитерскую вместе с деверем, офицером русской армии Ярославом Майером. В то время вход нижним чинам в кафе и рестораны был запрещен. Гашек был ефрейтором и один из сидевших в кафе генералов возмутился и потребовал, чтобы тот покинул кафе. Гашека задержали и отправили для содержания под арестом в Борисполь, где квартировал чехословацкий запасный батальон.