– Нет. – Захар подошел совсем близко к дивану. – Честное слово, клянусь, это были не мы с Петро! И разговора такого я не припомню. Может, конечно, я был настолько пьян, что молол черт знает что. Но у меня и в мыслях не было лазить по чужим квартирам! – Захар мельком оглянулся на Алексея и продолжал: – Но вообще-то я виноват перед вами. Мы все виноваты. И он. – Захар кивнул на юношу, и тот отвел глаза. – Что ты отворачиваешься, Леха? – поддел его тот. – Не пора ли открыть бабушке правду?

– Какую правду? – Алла Германовна беспомощно переводила взгляд с гостя на внука и обратно.

– Эх, и принес же вас черт! – вздохнул Алексей и махнул рукой. – Все равно придется сознаваться. Ладно уж. Ба, ты прости меня. Я тут придумал… одну не очень хорошую вещь. Просто очень нужны были деньги. – Он виновато взглянул на бабушку.

Та вскочила с дивана.

– Господи, Алеша, ты меня пугаешь! Что ты имеешь в виду? Это как-то связано с тем письмом на компьютере?

– Да, связано. – Алексей снова вздохнул. – Я хотел продать твоего медведя.

– Моего… медведя? Какого?

– Ну статуэтку, которая у тебя на комоде стоит. Дед тебе привез откуда-то.

– Ах эта. – Алла Германовна поспешно подошла к комоду и взяла в руки фигурку. – Разве она кому-то нужна?

– Еще как! Это авторская работа известного мастера. Коллекционеры за нее дают две тысячи евро.

– Две тысячи евро? – ахнула Алла Германовна. – Так много?

– Да. Я пытался незаметно утащить ее, но ты все время вытираешь пыль с комода, постоянно переставляешь ее с места на место, и я никак не мог улучить подходящий момент.

– А при чем здесь Захар? – продолжала удивляться Алла Германовна.

– Захар и Петро вывели меня на людей, которые скупают подобные вещи. Они занимаются этим, в основном Петро, а Захар так, на подхвате. Письмо было от скупщиков, я слишком задержался с доставкой товара. Должен был отдать статуэтку Петру, но так и не отдал. Не знал, что скажу тебе, если ты вдруг спросишь, куда девался медведь.

– Все так и есть, – подтвердил Захар под вопросительным взглядом Аллы Германовны.

Старушка решительно встала, подошла к внуку и протянула ему медведя.

– Вот, возьми. Надо было сразу сказать, что тебе нужны деньги. Я бы пошла тебе навстречу.

– Ба, ты у меня самая замечательная! – Алексей обнял бабушку и расцеловал в обе щеки. – Мне ужасно стыдно. Я задолжал нескольким коллегам по работе, но отдам долги, заработаю и куплю тебе другую статуэтку. Обещаю!

– Да не надо мне ничего. – Алла Германовна обняла внука. – Главное, что ты не встрял ни в какую уголовщину, не связался с бандитами. А все остальное – чепуха.

– Я так рада, что Захарка не ломился к вам в квартиру, – вступила в разговор до этого молчавшая Катя. – И я вам скажу новость: мы сегодня уезжаем в деревню! Будем вести свое хозяйство, кур заведем, козу. Квартиру сдадим, чтобы расплатиться с долгами. Правда, Захар?

Она ласково прижалась к мужу. Тот в ответ обнял ее и нежно поцеловал.

– Как я рада за вас! – Алла Германовна засуетилась. – Надо нам выпить чаю по этому поводу. У меня как раз и пирожки вчерашние остались!

– Спасибо, но нет. – Катя поспешно замотала головой. – У нас поезд через час. Еще до вокзала добираться. Удачи вам и спасибо, что поверили нам и не обратились в полицию.

– Ну что вы, милая, какая полиция! – Алла Германовна расцеловала девушку. – Дай бог вам наладить жизнь и завести детишек.

– Обязательно, – с готовностью пообещал Захар и они с женой скрылись за дверью.

– Ну вот оно как вышло, – задумчиво произнесла Алла Германовна и поправила аккуратные седые кудри.

– Ба, ты правда не сердишься на меня? – снова спросил Алексей. – Я никогда не представлял себе, что могу взять без спроса чужую вещь, особенно такую дорогую.

– Хватит об этом, солнышко, – решительно прервала его Алла Германовна. – Давай-ка мой руки и за стол.

Алексея дважды уговаривать не пришлось. Вскоре маленькое семейство мирно обедало за уютно накрытым столом. Шейла тоже ела, с аппетитом обгладывая куриное крылышко.

– Ты знаешь, это, конечно, покажется тебе смешным, но она с самого начала охраняла нашего мишку. Стоило мне притронуться к нему, кошка рычала и шипела. Как будто знала, что ты хочешь его продать. – Алла Германовна с улыбкой посмотрела на внука.

– Да она вообще готовый детектив, твоя Шейла, – хмыкнул Алексей. – Компьютер вывела из спящего режима, обнародовала тайную переписку. Только дверь она понапрасну изуродовала.

Шейла вдруг перестала есть, громко и недовольно мяукнула.

– Что? Не согласна? – засмеялся парень.

В ответ кошка снова мяукнула.

– Знаешь, Алешенька, а мне кажется, что Шейлочка буйствовала не зря – кто-то все же лез к нам в квартиру, – сказала задумчиво Алла Германовна.

– Да ерунда, ба, тебе же все объяснили. У Захара и Петро другие заботы, они не шастают по квартирам.

– Не шастают? – странным тоном переспросила Алла Германовна и тут же сама себе кивнула: – Ну да, ты прав.

Она потихоньку встала из-за стола и, оставив внука пить чай, оделась и вышла на улицу. Серафима сидела на лавочке, как будто со вчерашнего дня так и не тронулась с места.

– Здравствуй, Сима, – задушевно проговорила Алла Германовна, опускаясь рядом с ней на скамейку.

– И тебе не хворать. – Соседка глянула на нее быстрым внимательным взглядом. – Ну что, ходила к Захару? Сознался он?

– Ходила. Не сознался. Не он это.

– Не он? А кто же? Петро?

– И не Петро. – Алла Германовна сделала паузу и внимательно смотрела на соседку. Та невольно заерзала на скамейке.

– Ты чего, Алл? Что так зыркаешь на меня? Уж не думаешь ли ты, что это я к тебе пыталась залезть?

– Знаешь, я именно так и думаю. – Алла вздохнула и отодвинулась на другой край лавочки. – Сознайся, Сима, не бери грех на душу. Я ведь вспомнила, как в прошлом году давала тебе ключи, когда на дачу уезжала. Так с тех пор и не забрала.

Серафима молчала, поджав губы.

– И не стыдно тебе? – мягко пожурила ее Алла Германовна. – На старости-то лет…

– А ты меня не совести! – неожиданно взорвалась Серафима. – Ишь ты, как выходит несправедливо: одним и пенсия хорошая, и внук заботливый. А другим – шиш с маслом! Неправильно это, нечестно. У меня деньги еще неделю назад закончились, лекарство купила дорогое – и ни копейки больше. Да еще и зубы вставные сломались! Тут я вспомнила про твои ключи и про то, что ты у нас экономная, лишней копейки не потратишь. Ну, думаю, зайду ночью, пока ты спишь, и возьму совсем немножко. По-соседки.

– По-соседски, – усмехнулась Алла Германовна. – Могла бы взаймы попросить.

– Так потом отдавать надо! А что отдавать? Нечего! – Серафима смахнула с глаз едва заметные слезинки.

– И мужиков зря оговорила. Это ж подлость, свои грехи на других перекладывать.

– Ну, у Петро-то с Захаром своих грехов немало, потерпят. Им что – они крепкие парни, а я совсем старая. Да и не собиралась я свидетельствовать против них, просто так сказала, хотела тебя отвлечь, чтобы ты не вспомнила про ключи и не подумала на меня. Ты уж прости меня, дуру! – Серафима, уже не сдерживаясь, расплакалась и закрыла лицо руками. – Бес попутал. Думаю, вот он, последний мой шанс дожить до пенсии.

– Да ладно, успокойся! Я не сержусь. Для меня главное, что Алешенька не связался ни с какими извергами. Даже спасибо скажу – благодаря тебе у меня теперь новая дверь. А то бы думала да колебалась еще невесть сколько. – Алла Германовна потихоньку встала со скамейки и не спеша направилась в магазин. Там она купила овощей и свежей говяжьей вырезки.

Когда она вернулась домой, Алексей уже уехал. На комоде стояла статуэтка медведя, под ней лежала записка. Алла Германовна дрожащими руками развернула тетрадный листочек.

«Милая бабуля, я не смог. Мне ужасно стыдно, что я хотел тебя обокрасть. Мне предложили выгодный контракт, надеюсь, он покроет мои долги. Придется попахать, но я к этому готов. А последний шанс не должен быть преступлением. Твой любящий внук Алеша».

Алла Германовна вздохнула, вытерла слезы, набежавшие на глаза, и осторожно отодвинула статуэтку в глубь комода. Она думала о том, что за последние сутки уже четвертый раз слышит про «последний шанс». О нем говорила несчастная Катя, о нем писали в письме Алексею, его же упомянула Серафима. И для всех он был абсолютно разный…

Алла Германовна последний раз вздохнула и пошла в кухню. Там уже сидела Шейла, выразительно поглядывая на пустую кормушку.

– Ты моя дорогая девочка! – Алла Германовна нагнулась и погладила кошку по дымчатой шерстке. – У тебя действительно криминальный талант! Ты моя доблестная защитница. Вот тебе за это. – Старушка положила вырезку в миску.

Шейла секунду подумала, а потом с аппетитом принялась за еду.

Концерт онлайн

1

Олег зашел в коридор и закрыл за собой дверь. Снял маску и перчатки, кинул их в специально приготовленный пакет для мусора. Затем отправился в ванную и тщательно вымыл руки с мылом – ровно 20 секунд, как рекомендовали медики.

– Олежка, ты вернулся? Все в порядке? – раздался из комнаты голос матери.

– Да, мамуль, все о’кей. Купил, как просила: молоко, яйца, бананы.

– А рис? Рис забыл? – Мать вышла в коридор и вопросительно взглянула на Олега.

– И рис купил. – Олег улыбнулся и привычным жестом поправил очки. – Ма, я тебе продукты в кухню отнесу, а сам пойду. У меня скоро видеоконференция с ребятами.

– Иди, милый, иди. – Мать потрепала Олега по волосам и вздохнула: – Эх, какое время настало. Видеоконференции какие-то. Когда это все закончится…

Она ушла в кухню. Олег по-быстрому отнес ей продукты и скрылся в своей девятиметровой комнатушке. Большую ее часть занимал рояль – старенький, потертый «Блютнер». Он достался Олегу от деда, тот был известным пианистом, преподавал в консерватории. В отличие от деда, его сын, отец Олега, в музыку не пошел, занялся всерьез спортом, ездил на международные турниры, привозил награды. Из одной такой поездки он не вернулся – ушел к молодой врачихе, лечившей спортсменов. Олегу тогда было шесть лет.

Он сидел под никому не нужным дедовым роялем и распевал во весь голос душевную мелодию, услышанную по телевизору. Мелодия оказалась полонезом Огинского, как сказала зашедшая к ним соседка, учительница из музыкальной школы. А у Олега она диагностировала абсолютный слух и посоветовала срочно отдать его учиться музыке. Так Олег попал в школу имени Гнесиных, а потом и в Гнесинскую академию.

Музыка была смыслом его жизни, ничего он так не любил, как игру на рояле. Во дворе Олега насмешливо дразнили «ботаном» – он никогда не играл в футбол с другими мальчишками, не гонял с ними на велике, не бегал на коньках. Он вообще не любил прогулки, с удовольствием заменяя их долгими, вдумчивыми занятиями за старым дедовым инструментом. Настоящие друзья у Олега появились лишь в академии. Там он нашел единомышленников, таких же, как и он, «ботанов», готовых день-деньской слушать Баха и Моцарта и разыгрывать этюды и упражнения.

На втором курсе Олег создал свой ансамбль, в него входили две скрипачки, Арина и Олеся, и виолончелист Дима Федоров. В апреле у них планировалось большое сольное выступление в одном из столичных музеев. Ребята готовились, репетировали по много часов. И вот теперь, из-за проклятого карантина, концерт должен был сорваться! Вся работа коту под хвост.

Арина даже расплакалась, она вообще была крайне эмоциональной девушкой, чуть что – сразу в слезы.

– Тихо ты, не реви, – сказал Димон. – Что-нибудь придумаем.

– Да что тут можно придумать? – всхлипнула Арина.

Они вчетвером стояли на ступеньках академии. При них здание закрыли, велели всем студентам идти домой и носу на улицу не высовывать.

– Я, кажется, знаю, что надо делать, – проговорил Олег и поправил пальцем очки на переносице своим излюбленным жестом. Все уставились на него с любопытством.

– Что же? – спросила Олеся, смешливая пухленькая блондинка с забавными ямочками на щеках.