Попрощавшись с соседями по палате, получив документы и личные вещи, лейтенант Одинцов вышел на улицу и, сняв фуражку, подставил лицо солнцу. Какое же это блаженство – просто так смотреть на небо и не ждать вражеских «коптеров». Просто смотреть на солнце, а не ориентироваться по нему на местности. Блаженство? А кто вот уже полтора месяца сидел в палате угрюмый и искал в телефоне, в поисковике, новости, пытаясь узнать, как там свои? Кто с жадностью читал эсэмэски сослуживцев? Он же – Юрий Одинцов, ужасно соскучившийся по службе, по товарищам. Да и вообще, он считал, что для настоящего мужчины путь в жизни только один – армия. А все остальное – эмоции, нюни и сопли для девчонок.

Но хлебнуть немного обычной жизни все же захотелось. Отпуск так отпуск. Самолет еще только завтра в 14 часов. Так что сутки на то, чтобы расслабиться. И для начала надо найти квартиру, которую сдают посуточно. Переодеться в гражданскую одежду и прогуляться по вечернему городу. Гражданская одежда? Не проблема. Купить джинсы и футболку можно на каждом углу. Да и легкие ботинки, скорее похожие на тапки, тоже.

Через час Юрий уже, напевая какой-то недавно услышанный попсовый мотивчик, с наслаждением мылся в душе, потом брился и, повертевшись перед зеркалом, решил, что отдых на сегодня нужно все же начать с парикмахерской. Эти патлы на голове не для бравого спецназовца!

Вечер прошел быстро. Юрий посмотрел на часы и с сожалением вздохнул. Кафе закрывалось, а хотелось еще где-то посидеть, послушать музыку и выпить пару коктейлей. Напиваться он не хотел, не было в этом занятии элементов отдыха. А вот легкий коктейль, знакомство с красивыми девушками, романтический вечер под звездами… Но ничего сегодня из этого не сбылось. Коктейли были, а вот с девушками не особенно везло. Они то все были заняты, то не особенно нравились, то были какими-то не такими. То ли Одинцов давно повзрослел, то ли в этом большом городе жизнь изменилась и изменились люди. Девушки были не такими, какими их помнил лейтенант. И когда учился в школе, а потом в училище… Хотя нет, в училище они были уже другими – искали знакомств, хотели выйти замуж за военного, и им было все равно за кого, лишь бы крепкий и симпатичный. Что-то было в этом неискренним. А сегодня! Сегодня он видел в их пустых глазах что-то незнакомое, чуждое для себя, в их заразительном смехе, в их рассуждениях, подогретых вином, сквозило что-то поверхностное, неестественное. Наигранность слов, эмоций, обилие модных словечек, которые они где надо и не надо вставляли в свою речь, лишь бы выглядеть современно, круто.

Юрий постоял на набережной Оби возле речного вокзала, вдыхая влажный свежий воздух и наслаждаясь вечерней тишиной. Точнее, уже ночной тишиной. И решил, что пора двинуться в сторону квартиры, где завалится спать, и встать только часов в десять утра, чтобы отоспаться еще на год вперед до следующего отпуска. Опустевший парк, фонари и где-то недалеко звучащая музыка. Удивительно, но саксофон, исполняющий красивый блюз, как-то удивительно ложился на душу. «А ведь я не особенно как-то раньше любил музыку, – подумал Одинцов. – А ведь зря. Я просто не знал ее. Вот ведь классная вещь. А как было бы под нее романтично мчаться на машине по городу в проливной дождь и под шелест дворников по лобовому стеклу слушать этот блюз».

Хотелось остановиться и послушать, но тут женский визг и громкие голоса заставили спецназовца поморщиться. Ну вот. Только захотелось приобщиться к искусству, и на тебе, какая-то пьяная компания с девахами все испортила. Лейтенант захотел поскорее уйти, но ухо резанула фраза:

– Пусти! Отпусти, а то я кричать буду! Я полицию позову!

– Ой, сучка, прям напугала меня! – ответил ей высокий и какой-то гаденький мужской голос.

Потом за деревьями, где-то совсем рядом, что-то упало и покатилось по тротуарной плитке, взвизгнул девичий голос. А следом грязно выругался мужской голос, а другой, визгливый, рассмеялся пьяным смехом. Юрий вздохнул и пошел на голос. «Только не хватало мне для полного счастья разбираться с пьяными компаниями, – подумал он. – Но идти все равно надо, и выяснять тоже. А вдруг это не пьяная кампания, а там правда обижают девушку?»

Когда он остановился возле пышной рябины, то понял, перед ним все-таки пьяная компания. Одна девушка, обхватив парня за шею двумя руками, прижималась к нему вполне откровенно и страстно целовалась с ним. Руки парня свободно гуляли по ее спине, сжимали ее попку, чуть приподнимая подол короткой юбочки. Вторую девушку безуспешно пытался обнять и поцеловать другой парень. Девушка вырывалась и обзывала его самыми нелестными словами. Третий парень пытался схватить девушку за руки и завести их за спину, чтобы его приятель смог бы ее наконец обнять. Оба ржали при этом, как стоялые жеребцы.

Одинцов не успел принять какого-то определенного решения, как-то однозначно оценить эту вполне дурацкую ситуацию, как неожиданно со стороны парковой дорожки появился парень лет двадцати, довольно крепкий, насколько можно было судить при не очень хорошем освещении этой части парка.

– Эй, вы, а ну-ка оставили девушку в покое! – громко выдал парень, подходя к хулиганам слишком близко, чтобы можно было надеяться на мирное урегулирование конфликта.

Заходить сразу в личное пространство пьяного и агрессивного человека чревато именно тем, что агрессия усилится и примет неконтролируемые последствия. Собственно, так и получилось. И тот молодой человек, который пытался обнять девушку, выпятил зверски челюсть и пошел на незнакомца, набычившись.

– Ты чего тут гонишь? Тебе давно трусы на голову не натягивали, шкет? А ну вали отсюда, пока…

Не договорив, он выбросил вперед кулак, но паренек умело увернулся от вялого удара, но оступился. Кажется, ему под ноги попала дамская сумочка. И этого полусекундного замешательства хватило, чтобы второй парень кинулся на заступника девушки. Каким чудом миротворец не получил удар кулаком в челюсть, было удивительно. Парень опять увернулся, но уже в последний момент. Одинцов улыбнулся, глядя, как этот незнакомый парень действует. Он отбивал удары, ставил блоки, наносил ответные удары, явно щадя противников. Все это было похоже на спарринг. Но вот, отпустив свою подружку, в бой включился третий противник. Сейчас они ему навешают, понял Юрий и бросился на выручку «спасителю девушек». Сделал он это вовремя, потому что паренек несколько раз удачно отскочил от подставленных ему подножек, но грохнулся на спину, когда за его спиной неожиданно присел на корточки один из противников. И тогда, уходя от атаки, парень не увидел препятствия под ногами сзади и полетел вниз.

Одинцов выскочил на «арену битвы», когда упавшему защитнику пару раз уже нанесли удары ногами. Не разбираясь и не раздумывая, Одинцов нанес сильный удар ногой в грудь первому же противнику. Отбив удар в голову сбоку, он локтем врезал ему точно в нос, а потом перехватил руку третьего парня и, резко крутанув его в горизонтальной плоскости, опрокинул на землю. Шутки кончились. Первый, держась за грудь, кашлял и пытался подняться, второй ворочался на земле и выл от боли в разбитом носу. Третий лежал перед Одинцовым на земле, и спецназовец выкручивал ему руку, заведя ее до самого затылка.

– Быстро встал, взял друзей и ушел отсюда, – рыкнул ему в ухо Юрий и резко дернул руку. – Не послушаешься – каждому по отдельности руки и ноги переломаю, но ты будешь первым. Пошел!

Придерживая товарища с залитым кровью лицом, парни удалились. Причем девчонки, всхлипывая и причитая, поспешили за ними, лишний раз продемонстрировав, что не стоит сразу ввязываться в драку, пока не понял, какова ситуация на самом деле. Спаситель девушек постанывал, придерживаясь рукой за бок, и пытался встать. Одинцов протянул ему руку и с улыбкой спросил:

– Ты как? Живой? Сильно попало тебе?

– Да вроде живой, – отозвался парень, поднимаясь и пытаясь ворочать шеей. – Но вообще-то не очень приятно. А как они, гады, меня перехитрили, со спины зашли. Подленький ход, конечно.

– Нормальный ход, – рассмеялся Одинцов. – Ты же понимал, что не на спортивной площадке находишься и бой идет не по спортивным правилам. А в такого рода схватках, как и в реальном бою, важен результат, там методов не выбирают. Или ты, или тебя. И упавшему противнику руку не подают, и оброненное оружие по-джентльменски ему не позволяют поднять.

– Но есть же понятия чести…

– Есть, – перебил парня спецназовец. – Когда враг побежден и безоружен. Когда он в полной твоей власти, вот тогда можно говорить о чести и порядочности. А когда ты защищаешь спину своего товарища, когда от твоего поступка зависит жизнь других людей, тут вступают в силу законы войны. Страшно, но иначе нельзя.

– Но это был бой не насмерть! – опешил парень, замерев и перестав отряхивать джинсы.

– Ну, вот поэтому я никого и не убил, а просто прогнал их. И девушек никто не обижал, они все одна компания, и это была не больше чем ссора между друзьями-приятелями, а ты полез защищать кого-то.

– Слушай, а ты кто такой? Рассуждаешь интересно. – Парень осмотрел Одинцова с ног до головы.

– Юра Одинцов, – протянул руку спецназовец. – Лейтенант спецназа ГРУ. Временно находящийся на излечении в вашем городе. А ты кто? Мушкетер его величества?

– Да ну, какой я мушкетер, – усмехнулся парень. – Времена не те, хотя стремиться к какому-то идеалу нужно во все времена. А так по жизни я Данила Усов. Немного спортсмен, немного студент колледжа. А вас там учат хорошо. Ты их в миг всех разогнал. Тебя бы к нам на тренировку, чтобы показал интересные приемы.

Они шли по пустынному парку. Одному было уже нечего ждать в этом городе, и он шел просто так, а второй жил здесь, это был его город, его мир и он им наслаждался и, наверное, в меру сил хотел сделать этот свой мир лучше, справедливее и безопаснее. По крайней мере для девушек.

– Ничего бы я вам не показал, – тихо ответил Одинцов. – Спорт – это спорт, а война – это война. Незачем путать эти понятия. Вы на соревнованиях мастерство показываете, а для нас эти приемы – способ победить врага и выжить. Понимаешь, ваша задача – провести прием квалифицированно, чтобы судьи его зачли. А у нас в бою задача иная – быстро и наверняка вывести из строя противника, сделать его небоеспособным. И неважно, убил ты его или сильно покалечил. Быстро, с одного удара. У вас спорт, а у нас искусство убивать. Это разные вещи.

– Разные, – неожиданно согласился Данила. – Я вот хочу в этом году пойти служить по контракту. А к вам в спецназ ГРУ трудно попасть?

– А зачем? – спросил Юрий и внимательно посмотрел на парня.

– Как зачем? – непонимающе посмотрел на лейтенанта Данила. – Ты же сам там служишь, понимаешь же, как это круто!

– Так я не из-за крутизны профессии пошел в армию и в спецназ.

– Да, знаю, – серьезно ответил парень. – Мне тоже фильм «Офицеры» нравится. «Есть такая профессия – Родину защищать». Вот и мне хочется быть таким, чтобы гордиться своей профессией, чтобы на меня смотрели как… ну ты понимаешь…

– Нет, не понимаю, – так же серьезно ответил Одинцов. – Этих «понтов» я не понимаю. Это не дешевые «понты», а работа, Данила, тяжелая работа и очень опасная. И один из самых важных факторов в этой работе – ответственность за жизнь товарищей. Очень часто случается так, что от твоего поступка, от твоего решения зависит жизнь других. Очень часто несколько человек идут рисковать жизнью, идут на смерть, чтобы спасти одного раненого или окруженного врагами товарища. И только потому, что у нас своих не бросают. И каждый, идя в бой, должен быть уверен, что его в любом случае не бросят, ему помогут, чего бы это ни стоило его товарищам. Другая там арифметика. И учиться правилам единоборства тебе придется там заново.

– Заново? Это как?

– А так, – пожал плечами Одинцов. – Ты привык на спортивной площадке вести себя с соперником корректно, спортивно, не применять запрещенных приемов. Начинать бой по свистку, прекращать его по свистку. Тактика у вас в спорте другая, когда вы один на один деретесь. Вот она тебя и подвела сегодня. Дерешься хорошо, а тактика у тебя хромает.

– А ты объясни! – Данила остановился, и глаза его заблестели от азарта.