– Идиот, кто же делает такое без подготовки, не оценив ситуацию, не поняв, что происходит? Их не трое, их человек восемь в салоне. Просто еще человек пять сидят наготове. На случай вот таких вот дурацких поступков пацанов.

– Откуда ты знаешь, что их восемь? – сразу сбавил тон Данила.

А Одинцов понял это. Почти сразу. Он вспомнил черноволосого мужчину в кожаной короткой куртке и молодого высокого светловолосого мужчину с напряженным лицом. Перед вылетом он обратил на обоих внимание еще в терминале. Светловолосый очень нервничал там и нервничает сейчас. Второй мужчина, в кожаной крутке, там буквально сверлил взглядом светловолосого. Смотрел на него, почти не отрываясь, но они больше часа не разговаривали и не подходили друг к другу. А сейчас они сидели рядом и после посадки даже разговаривали.

А вон тот, с курчавыми длинными волосами и усами, с опущенными вниз концами под Владимира Мулявина, заходил в терминал вообще без ручной клади. Просто его внешность как-то бросилась в глаза и запомнилась Одинцову. Но в самолет он садился, неся спортивную сумку. Это точно, вон она и сейчас над головой в отсеке для ручной клади. И если в салоне есть еще террористы, то они должны быть распределены по салону так, чтобы можно было вмешаться в любую непредвиденную ситуацию, которая может возникнуть. Таких зон должно быть три, в том числе у посадочного и аварийного люков. Одинцов с Данилой сидели так, что видели практически весь салон. И теперь спецназовец, пробегая взглядом по рядам кресел, заметил еще троих мужчин, которые обменивались взглядами с двумя вооруженными людьми, угрожающими пассажирам. Всех нейтрализовать сразу не удастся. Одному точно не получится, у Данилы Усова слишком мало опыта и исключительно спортивные навыки. А здесь нужны боевые навыки. Следует действовать быстро и умело, надежно выводя противника из строя, убивая с одного удара.

Экипаж, конечно же, открыл дверь, и третий террорист вошел в кабину пилотов. О чем там идет разговор, не узнать. Яснее ясного, что самолет изменит курс. Кажется, уже меняет, судя по наклону и ощущаемому развороту. Если спецназовец не ошибался, то самолет развернулся, взяв курс заметно южнее. Куда? К южной границе, к странам Средней Азии, в Китай, в Пакистан? Но ясно, что уже не в Иркутск.

– В каком случае они могут взорвать самолет прямо в воздухе? – напряженным от возбуждения голосом спросил Усов.

– Не станут они его взрывать, – спокойно возразил Одинцов. – Это блеф. Мне кажется, что их цель – скрыться. Это не религиозные фанатики. А может быть, они что-то важное везут. То, что нужно вывезти с территории России.

– И что нам делать?

– Сидеть и ждать моей команды, – жестко приказал спецназовец. – Ни одного шага, ни вздоха без моей команды! Атаковать без подготовки, не зная сил и намерений террористов, – значит наломать дров, что приведет к большому количеству жертв. Нужно наблюдать, ждать подходящего момента, когда шансы на победу будут максимальными или когда не будет иного выхода.

– Есть, командир, – не очень уверенно ответил Данила.

Вячеслав Щербаков проснулся от того, что раннее утреннее солнце светило ему прямо в глаза. Он чувствовал это сквозь закрытые веки. С трудом приоткрыв один глаз, он увидел, что часы на стене напротив кровати показывают всего пять утра. И только теперь Щербаков понял, что проснулся не от первых лучей солнца, мешавших ему спать, а от женского всхлипывания. И все воспоминания о вчерашнем вечере и ночи вспыхнули в его памяти ослепительным фейерверком и накрыли его с головой. Черт! Вероника…

Он лежал на краю кровати, распахнув глаза и пытаясь ухватить реальность сквозь не отпускавшее его сонное оцепенение. Линейка света от приоткрытых штор мягко играла на зареванном лице девушки.

– Вероника, ты что, не ложилась… не спала?

Вячеслав смотрел на нее, понимая, что он несет полную чушь, что все гораздо сложнее. Он пытался услышать хотя бы намек на мысли Вероники, но ответом ему было лишь молчание. Черт, что же не так? Ведь вчера все было просто супер… Кажется.

– Я не смогла заснуть. – Ее голос был тихим, чуть дрожащим, как будто она еще не справилась с нахлынувшими чувствами. – Ты просто вырубился, и… я не знала, что делать.

Щербаков сел на кровати и, пытаясь скрыть свое смущение и непонимание, двумя руками почесал голову. Что же произошло, ведь она почему-то проревела всю ночь? И это видно по ее раскрасневшемуся, опухшему лицу. Ощущая кожей холодный воздух раннего утра, он зябко передернул плечами. Вячеслав смотрел на Веронику, стараясь понять, а заодно и вспомнить.

– Я хотел, чтобы все было хорошо, Вероника, – пробормотал он, понимая, что опять говорит не то, что нужно. Точнее, не то, чего она ждет от него. Но чего она ждет, что произошло? – Мне казалось… Вчера вечером все было так хорошо. Ты была такой… мы были такими счастливыми.

– Да, счастливыми. – Горькая улыбка скользнула по лицу девушки. – Но… Я не ожидала, что ты просто уснешь сразу после… После этого!

Уснул? Ну да, уснул. Щербаков едва сдержался, чтобы не пожать недоуменно плечами. Он вымотался за те сутки, да еще алкоголь. Естественно, его сморило. Вячеслав потянулся к ней, но Вероника отстранилась, подняв руку.

– Слушай, я… – Он запутался в словах. – Прости. Это не так должно было быть. Все, что произошло между нами, важно для меня. Ты важна для меня, и это… Это было моей ошибкой. Ты просто пойми, что…

Она вздохнула, в ее глазах была видна внутренняя борьба. Наверное, девушка не услышала того, что она должна была, по его мнению, понять. «Как все глупо получилось, – думал Вячеслав. – И все из-за того, что я матерый опер, битый и перебитый жизнью взрослый человек, а она просто девчонка, которая еще сохранила в своей красивой головке романтичность школьницы. А ведь четвертый курс Академии МВД, должна бы повзрослеть. Или я просто ничего не понимаю в женщинах, стараюсь видеть их такими, какими хочу, какими мне удобно их видеть? А они другие, тоньше меня во всем. Меня, такого толстокожего, что я просто не могу понять, что случилось с этой девочкой, которая воспылала ко мне страстью и с которой я переспал в благодарность за это. Нет, чушь и дурь! Она мне нравится, и я с ней поэтому спал. Тронула она меня своей нежностью, своим порывом. Потому что я давно не встречал таких женщин и мне захотелось быть с ней. И я не хочу ее терять, вот что главное. И это ей нужно было говорить, а не нести всякую чушь.

– Я не знала, что ожидать, – буркнула девушка. – Это у меня в первый раз, и я просто… Наверное, хотела больше тепла и понимания. И уважения к себе. Конечно, крутой опер, капитан полиции, а я просто еще никто, так, очередная девочка в его постели.

Щербаков чуть не вспылил, но вовремя остановил себя. А ведь так все и было, очередная. Но сейчас-то он понимал. Нет, не понимал, а точно знал, что эта девочка не очередная, а именно та, которую он ждал, искал. Пережить развод и два расставания после жизни вместе – это кого хочешь заставит усомниться. И вот теперь эта девочка. Мужчина снова попытался дотронуться до руки Вероники, но она снова отстранилась, поджав губки.

– Я действительно сожалею, – вздохнул Вячеслав в лихорадочных поисках выхода из этого неприятного положения. Он смотрел на ее руку, не решаясь снова сделать попытку прикоснуться к ней. Красивая рука, изящная, с тонкими пальцами. Как он вчера целовал эти пальчики, с нежностью целовал, а теперь не может найти подходящих слов. Скотина толстокожая.

– Я знаю – я скотина, – улыбнулся он беспомощно. – Но я это осознал, я все понял и сделаю все, чтобы не повторять этих ошибок. Ты мне очень нужна и просто… Давай будем говорить. Откровенно и честно.

– Откровенно и честно? – повторил она, снова капризно поджала губки и дернула плечом. – Если откровенно и честно, то начальник привел домой влюбленную в него стажерку, трахнул ее и, отвернувшись к стенке, захрапел.

– Вероника. – Щербаков чуть ли не в голос застонал. – Ну все же совсем не так. Ты правда мне нужна, и все, что между нами было, это от симпатии, это все только потому, что мне нужна не любая женщина, не просто женщина, а именно ты, такая вот, какая ты есть.

– Ну вот и докажи это, – вспыхнула девушка и, соскочив с кровати, принялась торопливо одеваться.

– А вот сейчас и докажу, – с энтузиазмом заулыбался Вячеслав, вскакивая с кровати, но тут на тумбочке зазвонил его мобильный телефон.

И на экране высветился номер дежурной части управления. Вероника остановилась у двери и с иронией посмотрела на начальника, ожидая, когда он возьмет телефон. Дежурный велел срочно выезжать в Научный институт физической мезомеханики, в который проникли и где был убит охранник.

…В коридоре лаборатории № 315 Щербакова ждал начальник охраны Бурун и заместитель директора института Агафонов. Скорая уже увезла пострадавшего охранника, который, по счастью, оказался жив, но пока возможности допросить его не было. Вячеслав представился, строго глянул на свою стажерку, которая попыталась пройти в помещение перед ним, и спросил:

– Кто из вас может мне дать краткую картину произошедшего?

– Наверное, я, – пожал плечами Бурун. – Я вообще первый, кто узнал о происшествии, и первым сюда прибыл.

– Близко живете? – тут же задала вопрос Вероника.

Щербаков поморщился, но удержался от замечания стажеру. У него тоже сразу же мелькнула мысль, что начальник охраны неслучайно приехал первым, как будто знал о готовящемся проникновении. Но задавать подобные вопросы вот так в лоб, без подготовки и изучения материалов, не следует. Если Бурун виновен, то к его разоблачению нужно тщательно подготовиться, не пугать его откровенными подозрениями.

– Нет, просто встречал с поезда жену с дочерью. Только привез домой, и сразу же звонок из института.

– Дмитрий Артурович, – обратился Щербаков к Агафонову. – Ради чего стоило вот так проникать в эту лабораторию? Что там ценного и интересного? И кому это может быть интересным? Обычный уличный гопник не полезет. У вас специфическое научное учреждение.

– Да как вам сказать, товарищ капитан, – со вздохом пожал плечами заместитель директора института. – Я даже не знаю, кто бы мог сюда забраться. Наши темы интересны только специалистам. Я бы мог вам попытаться в двух словах объяснить, чем мы занимаемся, но думаю, что вы не поймете. Простите, но вы же не физик.

– А вы попробуйте, – хмыкнул Щербаков.

– Ну что же, – Агафонов улыбнулся, – я попробую, но очень трудно подобрать неспецифические термины, которые соответствовали бы специфическим. Если коротко, то физическая мезомеханика материалов – это научное направление, которое объединяет механику сплошной среды, так сказать, макроуровень, физику пластической деформации – микроуровень и физическое материаловедение. На основе физической мезомеханики мы разрабатываем принципиально новые методы исследований материалов самого различного назначения: конструкционных, инструментальных, материалов для электроники и медицины. Разумеется, есть темы, относящиеся и к оборонному направлению.

– А вот это уже интересно. – Оперативник настороженно посмотрел на Агафонова. – Давайте с вами поступим следующим образом. Я понимаю, что сейчас этим инцидентом займется напрямую ФСБ, но и с нас никто не снимет ответственности за расследование происшествия. И поэтому вы составьте примерный перечень того, что могло заинтересовать злоумышленника. Может быть, драгоценные металлы, сплавы, возможно, деньги в сейфе…

– Какие деньги? – удивился Бурун.

– Ну, это я образно, – улыбнулся Щербаков. – Пытаюсь смоделировать разные ситуации. Например, пятеро сотрудников не получили зарплату по грантам, и деньги до утра сложили в сейф. Ну, и кто-то решил ими завладеть. Это моя фантазия, понимаю, что у вас это все делается совсем иначе, поэтому вы сами постарайтесь подумать, кому и что могло быть интересно в лаборатории № 27. Может, не государственные секреты, а просто бытовая причина. Скопировать с компьютера сотрудницы факты измены с ней мужа другой сотрудницы.

– Да-да, я вас понял, – кивнул Агафонов. – Мы с Буруном займемся этим вопросом.